Настоящая ведьма (ЛП) - Тина Конноли

Я погладила шею дракона, затем собрала грязные остатки овцы обратно в сковороду.

— Подумай для меня о старых временах, — попросила я, пригревшись у неё под боком. — Подумай для меня, о чём ты скучаешь.

Картинки дракона похожи на сны. Чем больше ты пытаешься на них сосредоточиться, тем быстрее они исчезают. Эту историю она рассказывала чаще всего, так что мне почти удалось собрать её в одно целое за столько лет нашего общения. Теперь я видела её более чётко, потому что практически могла рассказать её сама.

Она показала мне старый мир, мир без мощёных дорог, без домов, без радаров, которые могут засечь неопознанных летающих драконов. Холмы, повсюду холмы, переливающиеся зеленью и золотом, иногда проходили люди и поднимался дым костров. Она взлетела очень высоко, за ней следовала её дочь, и их небесно-голубые животы отражали свет. Их полупрозрачные конечности исчезли в воздухе. Снизу они казались точками на сверкающем небе, невидимыми, если только не знаешь, как их можно разглядеть. Они приземлялись на равнинах и поглощали буйволов, а в горах — самородки золота.

Драконы мужского пола не имеют защитной окраски. Они яркие: красные и оранжевые. Они сражались друг с другом, и возникало пламя, и начинались лесные пожары.

— Почему драконы женского пола не могут извергать огонь? — спросила я. — Разве тебя это не бесило?

Она думала о драконе, дохнувшем огнём на самку, которая не захотела с ним спариваться. Она думала о себе и своих сёстрах, окружающих его и разрывающих на куски. Она думала и думала о драконах мужского рода, которые погибали в своих войнах, пока все не исчезли. Думала о своих сёстрах, которых одну за другой ловили и уничтожали мужчины в зеленовато-коричневой форме по всему миру. Бывало, она думала о том, как поймала волны представителя вида Драконис поздно ночью... но даже это воспоминание поблекло в последние годы.

Трудно сказать, исчезли ли все они на самом деле или их просто невозможно расслышать в современном шуме звуков и радиоволн.

У дракона на глазах засверкали слёзы и закапали в стеклянные баночки из-под варенья, висящие вокруг её головы, чтобы не пропало ни капли. Она согнула шею и закашлялась, её хриплое дыхание потряхивало баночки, которые звенели, сталкиваясь с ею.

— Мы сделаем так, чтобы твою грудь осмотрели, обещаю, — сказала я.

Потом склонила голову на её грубую чешую и отправила ей картинку одного из моих полётов на самолёте. В тринадцать лет я летала в Бразилию, чтобы привезти домой ингредиенты для ведьмы. Я показала ей наш самолёт, летящий сквозь облитые золотом облака, показала макушки разнообразных зелёных деревьев и почувствовала её тёплое довольное урчание.

Проведённое с ней время почти компенсировало то, что я увидела дома. Я обнаружила, что щенок оборотня так сильно расстроился из-за своего участия во всей этой неприятной ситуации с демоном, что разорвал мою перьевую подушку и босоножку на левую ногу. А потом спрятался под кроватью, изо всех сил виляя пыльным хвостом. В воздух поднимались маленькие пучки шерсти оборотня и серебрились в свете лампы.

— Выходи, Вулфи, — позвала я. — Ты не виноват.

Он заскулил и лизнул мне пальцы, но в таком состоянии он не мог разговаривать. (Я не знаю, как там у остальных оборотней, но наш становится человеком только в полнолуние. Ему всего три года, поэтому, поверьте мне, одного раза в месяц вполне достаточно).

— Завтра будет новый день, — сказала я.

Затем стянула джинсы и бросила их на пол, а мой мобильник выпал на ковёр.

Я засунула в свою опустевшую подушку старую толстовку и швырнула её вместе с телефоном на кровать. Тот приземлился на распечатке, которую оставила для меня ведьма. Наказав, она часто оставляла в моей комнате инструкции по анти-заклинаниям. Конечно же, поскольку я не могла воспроизвести эти чёртовы чары, дополнительным наказанием было уже просто видеть их перед собой.

Заклинание против зуда на распечатке начиналось так: «Возьмите три ломтика черничного пирога...»

Я сбросила его на пол, почёсывая руки.

— Не колдую, — пробормотала я.

Потом подложила импровизированную подушку под спину и взяла телефон. Экран всё ещё был чёрным и холодным, а я не захватила с собой молоко дракона.

Я сглотнула.

— Я не колдую, — повторила я.

Стеклоочиститель, который я распыляла на лобовое стекло для водителя автобуса, дезинфицирующее средство, которое я использовала в девятом классе, — в них содержалась магия обычных животных или элементалей. Она работала независимо от того, кто ею пользовался.

С настоящими заклинаниями всё иначе.

Они требуют умения размышлять, терпеть. Желать.

Быть ведьмой по крови.

— А я не ведьма, и неважно, что она говорит.

Вулфи лизнул мою ногу.

Тем не менее, элементали очень сильны, даже если я сама и не ведьма. Возможно, следов от дракона будет достаточно, чтобы снова возродить телефон. Я потёрла пахнущими драконом пальцами по клавиатуре.

— Давай, — приговаривала я, словно телефон был Вулфи. — Давай же.

Затем нажала на кнопки ещё раз. На этот раз телефон включился.

— Может быть, он не был до конца мёртв, — сказала я Вулфи.

Он уселся у меня в ногах и положил голову мне на лодыжки.

Так, закладка про демонов. А вот и фраза: «Лучший способ остановить демона — не вызывать его».

Слишком поздно.

«Демоны связаны своими соглашениями, — говорилось дальше. — Даже самые умные ведьмы с трудом сохраняли условия своих соглашений от посягательств демонов. Демоны не пропустят ни одной лазейки. Демон, связанный соглашением, обязан продолжать выполнять его. И единственный способ избавиться от него — выполнить условия соглашения. Даже это может привести к трудностям, как, например, в случае с Джимом Хексаром в 1982-м году, когда подобная сделка окончательно лишила его малейших шансов на победу на выборах Главного повелителя всех колдунов».

«Хексар», — подумала я. Не с ним ли связана надпись «Хексар/Скарабуш» на футболке манекена?

Я и понятия не имела, что у ведьмы когда-то уже были серьёзные политические амбиции. Все её попытки по управлению городом, которые мне довелось видеть, включали в себя заклинания и схемы, а не митинги и дебаты. Я предположила, что футболка — всего лишь шутка. Трудно было представить Сармин молодой бунтаркой в этой футболке в тысяча девятьсот восемьдесят втором году, поскольку я всегда знала её как древнюю ведьму в чулках.

Хотя, если бы она по-прежнему вела себя как двадцатилетняя, было бы намного легче представить её именно такой, потому что она и выглядела бы именно так.