Зелёная нить прощения - Мария Эрфе

преподносил мне сюрпризы: мы катались под разведёнными мостами на катере или на водных мотоциклах, посреди дня он мог без предупреждения заехать за мной и увезти на вертолётную прогулку. Вечерами мы иногда бродили по таким местам Петербурга, о существовании которых я даже не подозревала до нашего знакомства. Однажды мы приехали на частный аэродром, где я впервые в жизни попробовала управлять двухместным самолётом.

Дни и недели пролетали незаметно, поглощённые любовью, радужными надеждами, мечтами и грандиозными планами. Лишь иногда время омрачалось страхами и неуверенностью: не могла до конца осознать, что заслуживаю то счастье, которое неожиданно свалилось на меня.

Однажды Максим решил внести долю волнения в мою беззаботную жизнь. Субботним утром мы долго нежились в постели, а дождливая Питерская погода не способствовала желанию вылезать из-под одеяла. Максим безо всяких предисловий сказал:

– Сегодня едем в гости к родителям, они ждут нас к обеду.

Сбросив одеяло, я вскочила с кровати:

– Почему ты не предупредил?! Мне же нужно время, чтобы подготовиться! – набросилась на него.

– Именно поэтому и не сказал заранее, зная, что ты будешь напрасно волноваться. А так времени на пустые переживания почти не осталось, – он обезоруживающе улыбнулся, и я не смогла дальше злиться.

Сейчас я с улыбкой вспоминаю знакомство с семьёй Максима, а тогда было не до смеха. Долго не могла решить, что надеть, и остановила выбор на консервативном платье сапфирового цвета и коралловых туфлях на невысоком каблуке.  Он сказал, что я, как всегда, прекрасна, но можно было обойтись рваными джинсами и старой футболкой, и даже это не затмило бы неземной красоты и врождённого изящества.

По дороге к родителям Максима я, конечно же, волновалась: как они примут, как отреагируют на быстрое развитие наших отношений? Вдруг сочтут недостойной сына? А они наверняка так и подумают. Я и сама считала, что недостойна того счастья, которое подарил Максим. О чём с ними разговаривать? Или стараться говорить как можно меньше? Продолжая нервно обдумывать незавидное положение, не заметила, как мы подъехали к воротам шикарного особняка на берегу Финского залива. Вот и всё. Я чувствовала себя заключённым, которого ведут на эшафот. Последний глубокий вдох, чтобы успокоиться, пока Максим открывал входную дверь.

Роскошное убранство дома настолько поразило меня, что я забыла о волнении. Интерьер был достоин музея: мраморный пол, рисунок которого напоминал искажённую шахматную доску, слева и справа две лестницы с мраморными ступенями и коваными перилами, соединяющиеся на втором этаже, а в пространстве между лестницами виднелась роскошно обставленная гостиная. Дом не стеснялся продемонстрировать благосостояние хозяев.

Со второго этажа спустились родители Максима, и я сразу поняла, почему он обратил на меня внимание в той загородной поездке. Они представляли собой такие же внешние противоположности, как и мы: она светлокожая ухоженная блондинка, которой на вид было максимум лет сорок, не располневшая после двух родов. Пшеничного цвета волосы локонами уложены на затылке – причёска не современная, но ей шла – а глубина зелёных глаз подчёркнута естественным макияжем. Он такой же кареглазый брюнет, как и Максим, только волосы тронула седина и вокруг глаз собрались морщинки. В остальном – высокий, подтянутый, красивый мужчина, на которого наверняка заглядывались девушки раза в два моложе. На отце Максима был светло-бежевый льняной костюм, на матери – изумрудного цвета платье, длиною чуть ниже колена.

– Мама, папа, знакомьтесь. Это Ольга, я люблю её больше жизни, и, надеюсь, что вы тоже полюбите. Ольга, это моя мама – Любовь Владимировна, и папа – Николай Альбертович.

– Рада познакомиться, – пролепетала я голосом на октаву выше, чем обычно.

– Мы тоже рады встрече, – со светской улыбкой, за которой могли скрываться любые эмоции, ответила Любовь Владимировна. – Покажи, пожалуйста, Ольге дом, пока сервируют стол к обеду. Мы с отцом будем ждать вас в малой гостиной.

– Хорошо, мама, – сказал Максим. – Пойдём, я покажу тебе нашу с Виолой часть дома.

Мы поднялись на второй этаж. Первым делом Максим показал свою комнату с видом на Финский залив. Потом я увидела кабинет, выполненный в японском стиле. Комната Виолы впечатлила круглой кроватью, подвешенной к потолку массивными цепями, и обилием авангардных картин, хаотично развешанных по всем стенам. Мы заглянули в пару гостевых комнат и спустились на первый этаж, прошли мимо бассейна с зоной отдыха и небольшого тренажёрного зала.

Сложилось впечатление, что Максим не успел показать и третьей части дома, прежде чем мы сели за обеденный стол. Я чувствовала себя как первокурсница на экзамене. Со стороны это, наверное, выглядело забавно: серьёзная девушка сидела за столом с неестественно прямой спиной и пыталась выдавить улыбку.

Вначале разговаривали только Максим и его отец, в основном о делах. Когда в их беседе возникла ощутимая пауза, начался мой экзамен.

– Ольга, расскажите, пожалуйста, о себе: чем занимаетесь, где учитесь, каковы ваши увлечения? – спросила Любовь Владимировна.

Конечно, я ждала подобных вопросов, но всё равно, растерялась и почувствовала, как на щеках появился румянец.

– Учусь в Университете сервиса и экономики, окончила третий курс, – начала я, собравшись с духом. – Пока не работаю, но мне предложили должность в крупной иностранной компании, где проходила практику в этом году. Поэтому я хочу перевестись на вечернее отделение и начать работать с сентября. Серьёзного хобби нет. В детстве занималась фигурным катанием, потом танцами, люблю читать, если это можно назвать увлечением… – я замолчала, силясь понять, что ещё могу рассказать о себе, когда в разговор вступил отец Максима.

– Серьёзный подход к жизни. Похвально. А чем занимаются ваши родители? – спросил Николай Альбертович.

Я почувствовала, как расслабились мышцы спины и лица, когда рассказывала родителям Максима о маме и об отце. Хотя последнего почти не помнила – он ушёл, когда мне было пять лет, и больше ни разу его не видела.

Позже в разговор вступил Максим и вкратце рассказал о том, как мы познакомились. Общение стало более непринуждённым, враждебности родители Максима не проявляли, но я не могла отделаться от ощущения, что меня оценивают и разглядывают, как инфузорию-туфельку под микроскопом.

Когда беседа почти иссякла, а чувство неловкости только увеличилось, дверь в гостиную отворилась, и в комнату влетела Виолетта. Я её сразу узнала: с момента, запечатлённого на фотографии, которую я видела загородном доме, она почти не изменилась, только волосы стали длиннее, цвет кожи темнее от загара, а блеск изумрудных глаз, полных жизни и энергии, наверное, не могла передать ни одна камера.

Выяснилось, что самолёт, на котором летела Виолетта, приземлился два часа назад, поэтому она опоздала к обеду. Сестра Максима вихрем ворвалась в