Ваше Сиятельство 9 (+иллюстрации) - Эрли Моури

Я не сразу нашел сумку, приготовленную Ковалевской еще тогда, когда мы были на пути ко встрече с Держателем Вод. Сумка лежала дальнем углу, приваленная хламом, выпавшим из шкафчика. В полумраке увидел ее лишь по зеленоватой наплечной лямке, покачивающейся в воде точно змея. Взял ее. Содержимое смотреть не стал, чувствуя, что кислорода в крови категорически мало и нужно срочно на поверхность. И тут я почувствовал шевеление сзади. Повернулся и увидел Ковалевскую.

Я едва не выматерился прямо под водой. Пустил несколько пузырей и грубо толкнул ее к едва приоткрытой двери. Когда мы поднялись на поверхность, и я сделал два жадных вдоха, вот тогда я смог дать волю словам:

— Ты издеваешься⁈ Я же сказал, никакой самодеятельности! Не надо мне такой помощи! И такой заботы не надо! Твое дело сидеть и ждать, когда я вынырну! — увы, бывают редкие случаи, когда даже Ковалевская может разочаровать или вовсе разозлить.

— А ты совсем свихнулся⁈ Знаешь, сколько тебя не было? Пять минут! — фыркнув и поднимая фонтаны брызг закричала она в ответ. — Пять, Елецкий! Знаешь, как ты меня напугал⁈

— Я — маг, черт возьми! У меня другие обменные процессы! Если надо, могу быть под водой и десять минут! Твое дело — женское: сидеть и ждать! Ждать там, где я сказал! — сердито, но уже тише сказал я.

— Не надо мной командовать и тем более на меня орать! — резкими гребками она направилась к берегу. — А то знаешь, Елецкий!..

— Что «знаешь»⁈ — я нагнал ее почти у самой кромки воды и подмял под себя. Ее голое тело и этот маленький, но громкий скандал меня всерьез завел: — Трахну тебя, сучку! — прорычал я, прижал ее к камням.

— Елецкий, блядь! Пусти! — она попыталась вывернуться и выкрикнула уже в отчаянье: — Немедленно пусти!

Я развел ее ноги. Мой разъяренный член мигом нашел вход в ее тесную пещерку. Вонзил его, сначала немного, под возмущенный вскрик Ольги Борисовны. Потом вошел дальше, смело и сразу глубоко. После нескольких толчков княгиня сдалась, обмякла, как обычная поверженная самка, приподняла бедра, впуская меня глубже. Начала сладко попискивать от моих решительных ударов. Быстро вошла в этот прелестный азарт, принимая меня и двигаясь энергично навстречу.

И взорвалась моя невеста, конечно, первая — это у нас почти закон. Задрожала подо мной, задергалась так, что меня начало подбрасывать.

— Козел еще, — сообщила она мне, прижавшись ком мне и с жаром целуя в губы. — В меня нельзя было кончать! Забыл, что ли?

— Женюсь, если что, — я рассмеялся. Да, нельзя — она говорила еще в пещере, что не пьет таблетки из-за их совершенного отсутствия. В нее, видите ли, нельзя. Я забыл.

Мы еще с минуту лежали в слабых волнах, едва облизывающих наши разомлевшие тела. Встали лишь потому, что нежится на камнях было как бы не слишком удобно.

— Блядь… — рассмеялся я — И где же твое сиятельство таких некрасивых слов нахваталось? — полюбопытствовал я, от души улыбаясь нашему прелестному скандалу.

— Там, Елецкий! Нечего меня так злить! Я из-за тебя колени подтесывала, — Ольга согнула ногу, оглядывая вполне заметные ссадины.

За сумкой пришлось нырять повторно, потому как я ее выронил в погоне за Ковалевской. Потом, нырнув еще пару раз, я достал с катера нож, веревку, маленький, удобный топорик и еще всякую полезную мелочь, включая длинноствольный остробой, хотя он вряд ли нам здесь пригодиться.

Обедали мы консервами, разогретыми на костре. Правда обедали исключительно условно: консервированная еда империи Теотекаиль — это не просто нечто невкусное, но даже мерзкое. Несмотря на мучивший нас голод, вдвоем с Ольгой мы съели менее трети банки какого-то острого и неприятного варева с маисом. Вторая из открытых банок на вкус была еще хуже, и я задумался о рыбной ловле — удочки на катере были, правда этот вопрос решил отложить на вечер. Днем мы решили оборудовать место нашей стоянки перебравшись к ручью.

С помощью топорика я сотворил некое подобие навеса. Под него Ольга натаскала опавших пальмовых листьев. И пошла за очередной порцией.

Вдруг я услышал ее голос:

— Саша! Скорее сюда!

Так и не донеся тяжелые камни, из которых я собирался сложить очаг, я бросился по тропе за Ковалевской. Застал ее на поляне слева от ручья. Она стояла, задрав голову вверх.

— Вимана! Знать бы только наша или ацтеков! — княгиня указала на летающую машину. Она медленно двигалась вдоль побережья на высоте метров 300, сверкая на солнце начищенной бронзой.

— Конечно наша! «Эльбрус-СРТ»! — я сразу узнал эту редкую модель. Такие виманы делали на ярославском заводе не серийно, но по особому проекту. Не было сомнений — вимана принадлежала Глории. О чем я сразу сообщил Ольге и попытался привлечь внимание, взмахами рук.

— Если Глории, то не боишься, что нас доставят не туда, куда бы хотелось? — с опаской произнесла княгиня.

— Не боюсь. Я нужен ее величеству, — ответил я, хотя некоторые опасения, что Глория может быть как-то причастна к похищению Ольги, я прокручивал в уме ни один раз. Размышляя над этим после последней встречи с Герой, я решил, что если нас заберет вимана Глории, то мне будет достаточно отслеживать направление полета этого важного воздушного судна. Если курс будет на Москву, то можно не беспокоится, а вот ежели курс мне не понравится, то я найду способ повлиять на команду виманы императрицы.

— Ах, ну да, конечно, очень нужен. Она же для тебя почти подруга. Ты с ней даже общаешься накоротке, едва ли не как с Талией Евклидовной, — с легким раздражением сказала Ковалевская. Видимо она никак не могла забыть мой ответ на сообщение императрице тогда, на пляже перед «Садами Атлантиды».

С виманы заметили нас лишь после того, как она пошла на третий круг над островом, а я выбрался на каменистую пустошь, примыкавшую к скале. Летающая машина резко изменила направление, пошла на снижение. Обнимая Ольгу, я бросил взгляд на недостроенный навес возле ручья и очаг, сложенный почти наполовину. Подумал об удочках на катере и обилии рыбы возле мыса на южной оконечности острова.

— Увы, не судьба нам стать робинзонами, — сказал я княгине.

— Какими «робинзонами»? — не поняла