Стихи - Александр Перфильев

«Какою-то каплей вино мое отравлено…»

Какою-то каплей вино мое отравлено,К словам недоконченным точка приставлена,Чем сердце болело, чем было встревоженоВсе вычтено, сложено и перемножено.Кем это исполнено, кем это велено,Но все на какие-то клетки разделено,И люди живые с живыми их лицамиВсе стали крючками, значками, таблицами…

Сонет

Я слушаю, как шепчет тишина,И этот шепот в сердце отдается,И кажется, что прошлое вернетсяИз темноты закрытого окна.

Плывущая так медленно лунаСеребряною розой улыбнется,Окно внезапно настежь распахнется,И комната не будет так бедна…

В ней расцветут чудесные узоры,Серебряный ковер уляжется в ногах,И сердцем я почувствую, что скоро

Твой силуэт покажется в дверях,Пройдет в окно, бесплотный в лунном свете,И вслед за ним окно захлопнет ветер.

Ежик

По нашим комнатам гуляет ежик,Еще он пахнет лесом и травой.Он топает ступнями серых ножек,Как в позабытых сказках домовой.

Он крохотный, но мудрый и колючий,Доверчивый и осторожный зверь.И странно мне: какой инстинкт могучийЕму всегда указывает дверь!

Он взаперти, но часто у порогаНа задних лапках тычет носом в щель…Нет, ежик, подожди еще немного,Не уходи на зимнюю метель.

Ну, а потом, тебя мы не обидим,И наши отношения чисты:В весенний день с тобой мы вместе выйдем,И ты уйдешь домой, в свои кусты…

Но… верно потому, что мы не звери,И наш инстинкт безвременно угас,Как трудно нам найти дорогу к двери,В которую бы выпустили нас.

«Маленький, насмешливый и гордый…»

Маленький, насмешливый и гордыйВ бурке вместо черного плаща,Не умел он бешеных аккордовНи в стихах, ни в жизни укрощать.

С Богом, с совестью, с неотвратимым рокомВел он смелый и неравный бой…Быть средь современников пророком —Тяжкий жребий, посланный судьбой.

Лед и зной божественного дараСочетала в нем судьбы рука —С бесшабашной удалью гусараСквернослова и озорника.

Есть домишко возле самой кручи,Там, где ночи влажны, дни сухи —В нем за дерзость сосланный поручикПил, томился, и писал стихи.

И туда же, ненависть отринув,С мертвой дрожью побелевших губПриходил взволнованный МартыновПосмотреть в последний раз на труп.

Ведь вчера еще змеился смехомРот надменный, что теперь закрыт.Никогда ущелий горных эхоЭтот дерзкий смех не повторит.

И сейчас, когда навеки нем он,Над покрытым буркой мертвецомПролетел, быть может, мрачный ДемонС вписанным в бессмертие лицом.

«В детстве засыпал с молитвой “Верую”…»

В детстве засыпал с молитвой «Верую»,Прожил жизнь, не веря, не любя…И воздал Господь мне полной мерою,О моем неверии скорбя.И за то, что ты зовешься Верою,Запретил Он мне любить тебя.

Стихи, частью напечатанные в различных газетах и журналах, хранившиеся в архиве поэта, написанные в период пятидесятых годов:

«Барак, собака, чахлый лес и поле…»

Барак, собака, чахлый лес и поле,А может быть, и снег пойдет потом…И легче груз неугасимой болиПред этим сиротливым Рождеством…

В лесу не будет очень одинокоСреди полян заснеженных бродить…Собака мне не сделает упрекаЧто я молчу, и скучен, может быть…

А вечером — потрескивает хвоя,Горит огонь и сизый дым идет.Собака скажет: нас, хозяин, двое,Ты не грусти… и руку мне лизнет.

И лапищи положит мне на плечи,Как молчаливый, ласковый приветОт той, что не приедет в этот вечер,И вообще… которой больше нет.

И скажет глаз мне золотистокарий:«Хоть музыку не очень я люблю,Сыграй, хозяин, все же на гитаре,И я с тобою вместе поскулю».

И оба с ней поскулим мы немного,О том, что все на свете боль и дым,Что наша загорожена дорогаДавным-давно сугробом снеговым.

О нежности («Неважна эта близость, эта страсть…»)

Неважна эта близость, эта страсть,Как спутники любви, что нас томят, волнуя, —Я понимаю силу их и власть,Всю гамму чувств от первых поцелуев.

И душ созвучных музыкальный строй,С любимой, увлекающей в безбрежность,Я понимаю все, но их родной сестройВсех этих чувств сестрой должна быть нежность!

«Паучок по стенке вниз спустился…»

Паучок по стенке вниз спустился —Это значит: завтра будет счастье,Ты, наверно, мне письмо напишешь,В нем найду я ласковые строки.Что ж письмо? — мне говорит рассудок, —Не письмо, бы, а ее увидеть,Может быть, тогда бы было счастье!Что же с ней встречаться понапрасну, —Говорит мне жадный голос страсти,Ежели она тебя не любит,И тебе принадлежать не может…Но она, быть может, пожалеет, —Отвечает трепетное сердце,Этого, конечно, очень мало,Но порой и этого довольно,Чтобы сердце пело и звенело.Господи! — взмолюсь я безутешно,Что мне делать с этим разногласьем?Сердце скромно, страсть неутолима,А рассудок мелочно расчетлив…Почему ты, Боже, так суровоПоступил со мною в жизни этой,Для чего так рано я родился,И не стал ровесником любимой?Был бы молодым я, смелым, сильным,И схватил ее в свои объятья,И держал бы на руках, как Солнце,Даже рук своих не обжигая!

Отвечает мне Господь с Престола:«Если б был ровесником любимой,То прошел бы мимо равнодушно,Хоть была б в сто крат она прелестней.Потому что в жизни ценят людиК сожаленью то, что ускользает,И легко проходит между пальцев,Как вода в Сахаре или Гоби.Ну, а все, что черпают ковшами,Никогда они не замечают…Вот, когда дырявым станет ковшик,А источник высохнет в пустыне, —Лишь тогда они понять способны,Что имели и чего лишились.»…

«Идем мы по таинственным кривым…»

Идем мы по таинственным кривым,Все исказив, и перепутав числа,И не дано ни мертвым, ни живымПонять закон божественного смысла.

А хорошо поверить бы опятьВо все, что не надумано и ясно,Что дважды два — четыре, а не пять,И то, что Солнце светит не напрасно.

Что параллели, как учили мы,Идут в пространстве, не пересекаясь,А лучшие и светлые умыПроходят жизнь, о жизнь не спотыкаясь.

И что касаясь нежных, страстных губ,Мы — мира кратковременные гости,Могли забыть, что труп целует труп,И то, что кости обнимают кости!

Что есть дома, где можно отдохнуть,Зажечь огонь, пережидая вьюгу,И что прямая — самый краткий путьМеж двух сердец, поверивших друг другу!

Но… параллели сходятся крестом,И числа лгут, и в доме свет потушен.И разве может греть какой-то дом,Где и очаг, и самый дом разрушен?

Так все напрасно: тускл и сер рассвет,И это небо — бесполезно звездно.А жизнь идет, и ничего в ней нет,А то, что любим мы — приходит поздно.

«И эта встреча кончилась… так скоро!..»