Графика в психологическом консультировании - Галина Абрамова

Появление символов – это появление смыслов как самоопосредования психической реальности. Мне думается, что понятие смысла в том виде, в каком оно сейчас существует в культурно-исторической психологии, позволяет говорить о нем как о качестве живой психической реальности, которое проявляется в ней естественно как качество жизни. В мертвой и умирающей психической реальности, где ничего не происходит и ничего не случается, смыслы не проявляются, символы, воплощающие смыслы, не рождаются. Это можно наблюдать у людей, которые переживают хронический жизненный стресс – их мучают повторяющиеся сны, они не могут найти предмет для новых переживаний и воспроизводят существующие переживания хронического жизненного стресса вплоть до истощения всех сил. Время для них останавливается, пространство сжимается, это сжатие пространства воспринимается как боль и тяжесть, они могут стать невыносимыми, тогда человек решается на самоубийство.

Рождение символов в психической реальности человека сопровождается напряжением, по которому и узнается (может быть, опознается) значимость происходящего. Символ требует к себе внимания, такого внимания, которое можно было бы назвать произвольным, но оно не инициировано волевым усилием человека, а инициировано напряжением, возникшим вследствие рождения символа и требующим реорганизации активности. Отчетливо это можно наблюдать как отношение человека к содержанию сновидений, где произошло рождение символа.

«Хожу под впечатлением сна», «Не могу не думать о том, что увидела», «Я поняла, что надо быть готовой к переменам» и т. п. – это только краткое описание внешних последствий ситуации рождения символа.

Его появление в жизни часто связывается с неясными или отчетливо выраженными соматическими переживаниями: «Заболело сердце», «Дрогнуло сердце», «Похолодело внутри», «Зазнобило», «Что-то странное почувствовал», «Оторопел» и т. п. Мне кажется, что в доступной мне литературе наиболее отчетливо рождение символов описано у К. Кастанеды.

Символ – это особенная вещь, которая потеряла свои вещные качества, став средством самоопосредования психической реальности, можно сказать, что она стала этой реальностью, так как она – воплощенный смысл. Поражает мудрость Создателя, который дает человеку возможность творения смысла из всего, из всех планов пространственно-временного бытия.

А. Ф. Лосев пишет: «Существует… по крайней мере, пять типов пространства, пять типов времени и пять типов телесности (не входя в дальнейшую детализацию) – огненное тело, световое тело, воздушное тело, земляное тело и водное тело – и, стало быть, пять типов оформлений, пять типов образности, пять типов символов» (23, с.  88).

Можно обсуждать проблему предельного смысла и возможности воплощения его в символе, можно рассматривать исчезновение смысла как опустошение психологического пространства, можно видеть эти проблемы в проявлении страданий человека, переживающего жизненный стресс, как невозможность движения в различных типах телесности. Эти планы телесности – проявление вечности как характеристики времени, присутствующей в жизни человека.

Когда человек говорит, что у него «холодно на душе», что его «ничего не греет», что он «не получает тепла от близких» и т. п., то это не только метафора, это его символ оторванности от вечного источника жизни.

Когда он испытывает потребность в ясности, в понимании, переживая свое состояние как «туман в голове», как «невозможность думать», как «отсутствие мыслей» и т. п., то это тоже его личный символ оторванности от того типа телесности, который воплощает свет (ум, идея).

Когда человек жалуется на нехватку воздуха, а выражает он это всегда прямо: «Душно среди этих людей», «Мне здесь нечем дышать», «Меня душит» и т. п., то это тоже его личный символ оторванности от души и духа как проявлений вечности.

Когда человек испытывает чувство потери почвы под ногами, когда об этом говорится буквально как о «потере опоры», как о «земле, которая ушла из-под ног», как о «потере равновесия» и т. п., то это проявление в его личных символах оторванности от телесности Земли, от того, что называют софийным телом.

Когда человек переживает жажду деятельности, впечатлений, событий и выражает это в личных символах, то он проявляет представленность себя в телесности водного тела как проявлении вечности жизни, так как водное тело – это качество его индивидуальной жизни, конкретно воплощающее в себе все: первоединое основание ее, ум, идею, Душу и Дух.

Эти предельно общие представления о природе символов могут показаться далекими от конкретных задач консультирования, от необходимости облегчить страдания человека, переживающего жизненный стресс. Но мне думается, что психическая жизнь человека, как можно понимать ее, определяется (может быть, предопределяется) ее собственной природой, которая не может существовать вне космических типов телесности. Мы можем пока только находить воздействие их друг на друга (например, идеи ноосферы у В. И. Вернадского) и пытаться описывать и понимать его.

Создание человеком индивидуальных символов – это одно из проявлений вечности как самообоснование ею ее самой. Символ всегда особое индивидуальное образование, как бы конкретно он ни выглядел, то есть в какой бы чувственной форме он ни выступал. Он рождается в глубинах психики и транслируется в сознание, выполняя роль фактора для самоопосредования всей психической реальности. Можно сказать, что в символе есть все, так как он порождение вечности, и одновременно в нем нет ничего специфически особенного, так как он – сама вечность.

В консультировании встречаешься с человеком, который оглушен переживанием жизненного стресса, и ему трудно слышать, видеть рождение своих собственных символов, восстанавливающих, поддерживающих, охраняющих и сохраняющих его психическую реальность. Психолог может помочь ему увидеть эти символы как проявление его жизни, стремящейся к осуществлению ее природы, ее необходимости, ее замысла, который был искажен жизненным стрессом.

Символы рождаются как естественное, спонтанное проявление психической жизни, подтверждающее, утверждающее ее вещественность, ее бытийность. Они наполняют ее новыми качествами как проявление мыслей, фантазий, чувств, представлений, сновидений, которые изменяют мир.

Можно сказать, что символ – это проявление вечной тайны жизни в откровении ее для одного человека, которое персонифицируется для него в любом природном материале. Поэтому, например, «Энциклопедия символов» Ганса Бидермана включает то многообразие символов, которое позволяет говорить о их потенциальной бесконечности. Приведу только два примера:

«Мяч». Игры с мячом, изготовленным из каучука (Древняя Мексика), кожи, шерсти или ткани, имеют во многих древних культурах культово-символическое значение, ибо мяч соотносили с солнечным шаром, который перемещается по небу. Игра в мяч, сопровождаемая танцами, при дворе царя феаков упоминается в «Одиссее» Гомера (*, 374–380), причем двое юношей «пытались бросить прямо в прыжке» мяч из красной шерсти. В более поздних церковных обычаях мяч считался во время монастырских игр символом Христа, «воскресшего пасхального Солнца». Этот «пасхальный матч» праздновался в Озере (Франция) до 1538 г.: «под пение и звуки органа клирики танцевали вокруг земляного лабиринта и при этом бросали друг другу мяч» (4, с.  175).

«Отец» – символический образ, обозначающий – преимущественно при основанном на патриархальности общественном строе – высший авторитет и даже божественность (Бог-Отец, боги-отцы, отец семьи, отеческая забота, отечество и т. д.). В глубинной психологии это символ упорядочивающей инстанции Супер-эго (сверх-Я). Король или император зачастую представляли «небесного Отца» и назывались «отцами страны». Библейская религия носит однозначно патриархальные черты, которые были восприняты христианством («Отче наш»). Теолог и исследователь религии Фридрих Хейлер (1892–1967) рассматривает отношение молящегося человека к Богу, как отношение ребенка к отцу, как «религиозный прафеномен», тогда как для женской литературы нашего времени подобное воззрение является камнем преткновения. В алхимическом образе мира Солнце также рассматривается как отец. «Солнце – его (то есть философского камня) отец, Луна – его мать» (4, с.  194).

В практике консультирования с содержанием символов страдающего человека психолог чаще всего встречается в содержании его сновидений, которые необходимо анализировать, если для человека это актуально представлено в его тексте. Кроме того, это могут быть продукты его спонтанной, можно сказать, естественно творческой активности – образы воображения, представления, мысли.