101 миниатюрный детектив - Евгений Ищенко

Старому ювелиру не терпелось узнать, как бриллиант снова очутился в руках Миронова.

Куда исчез «Визирь»

«Некоторые детали я опущу, — начал Сергей Петрович, — но об основных моментах сказать можно. Те люди, которые завладели алмазом, оказались дезертирами. Они ходили в подручных у матерых уголовников, проживали под чужими фамилиями в частном секторе. Один квартировал в пристройке, а две соседние комнаты снимала эвакуированная семья часовых дел мастера. Во время облавы преступник, захваченный врасплох, начал отстреливаться, но был убит. Маслова опознала в нем того, кто угрожал ей кинжалом. Бриллианта при нем не оказалось.

После победы над фашистской Германией семья часовщика вернулась в родные места. Через несколько лет они получили новую квартиру, а когда размещали вещи, хозяин решил почистить старинные настенные часы, побывавшие с ними в эвакуации. Вынув механизм, он обнаружил за циферблатом потертую сафьяновую коробочку, а в ней — крупный бриллиант. О находке он счел за благо сообщить, куда следует, так как догадался, кто его туда засунул. Вот такая история приключилась с “Визирем”».

Глава 2. Дела давно минувших дней

Кто есть кто?

В поле зрения Ираклия Андроникова, знатока и исследователя творчества М. Ю. Лермонтова, попал портрет молодого человека, несколько похожего на поэта. Портрет был известен под названием «вульфертовс-кого» — по фамилии его владельца В. К. Вульферта. Для проверки своего предположения И.Л. Андроников обратился в Криминалистическую лабораторию Академии наук СССР, где работал известный криминалист профессор С.М. Потапов.

Портрет и миниатюру, написанную в 1840 году художником П.Е. Заболотским, на которой поэт изображен в таком же ракурсе, сфотографировали в одном масштабе. Затем диапозитивы совместили, и поскольку при взаимном наложении изображения в основном совпали, профессор Потапов высказал мнение, что «доставленный тов. Андрониковым портрет масляными красками представляет собой один из портретов М.Ю. Лермонтова».

Когда появились новые, более совершенные методы отождествления личности по ее изображению, лицо человека, запечатленного на «вуль-фертовском» портрете, повторно исследовали эксперты Н. С. Полевой и Р.Э. Эльбур. Они применили более точный метод графических идентификационных алгоритмов. Он состоит в том, что на изображении выделяют особенности человеческого лица, которые кодируют системой точек-ориентиров. Точками обозначают вершины наружных и внутренних углов глаз, переход лба в переносицу, центр основания носа, вершины наружных углов рта и так далее. Они достаточно устойчивы, их совокупность у каждого человека своя. Путем специального графического построения эти точки разных изображений преобразуются в ломаные линии — определители, которые и сопоставляются между собой.

Для большей надежности Н. С. Полевой и Р.Э.Эльбур построили линии-определители с шести разных портретов М.Ю. Лермонтова, написанных художниками в различные годы его жизни, двух рисунков, запечатлевших поэта на смертном одре, а также «вульфертовского» портрета. Линии-определители бесспорных изображений Лермонтова совпали, а вот определитель «вульфертовского» портрета имел иной вид. Значит, художник рисовал кого-то другого.

Почему же ошибся профессор Потапов? Может быть, метод фотосовмещения ненадежен? Не будем спешить с выводами. Дело в том, что тогда он только разрабатывался, теперь же в сочетании с другими методами портретной идентификации дает вполне надежные результаты. Этот метод и сейчас помогает раскрывать загадки рисунков, фотографий, портретов, других изображений, а потому широко используется отечественными и зарубежными криминалистами.

Возрожденная музыка

Кто не любит музыку гениального русского композитора Петра Ильича Чайковского! Поклонники его таланта высоко ценят, в частности, виолончельные «Вариации на тему рококо». Невероятно, но к возрождению истинного звучания этого произведения криминалисты имеют самое непосредственное отношение.

Впервые «Вариации.» исполнялись в Москве 18 ноября 1877 года в третьем симфоническом собрании Русского музыкального общества. Однако уже тогда прозвучала музыка, весьма далекая от оригинального замысла, потому что профессор Московской консерватории В. Ф. Фитценгаген, которому П.И. Чайковский «Вариации.» посвятил, отредактировал произведение по своему вкусу.

Обошелся он с рукописью очень вольно: заменил целые музыкальные фразы, вписав свои, а оригинал заклеил. Причем это коснулось не только виолончельной партии, но и произведения в целом: восьмую вариацию он изъял, остальные переставил местами. В таком виде «Вариации на тему рококо» в 1878 году издали и исполняли более шестидесяти лет.

В конце тридцатых годов прошлого века обладателем оригинала «Вариаций.» стал профессор Московской консерватории В.Л. Кубацкий, который решил восстановить произведение в первоначальном виде. Сделать это оказалось нелегко, потому что Фитценгаген имел сходную с великим композитором манеру нотного письма и пользовался такими же чернилами. Профессор Кубацкий осторожно отдирал сургуч, стараясь прочесть уничтоженные ноты, интуитивно проникал в замысел композитора, освобождая «Вариации.» от правки, а когда завершил этот большой труд, музыкальные эксперты усомнились в подлинности восстановленной рукописи.

Вот тогда-то на помощь В.Л. Кубацкому и пришли криминалисты. Все, на что он затратил годы, А.И. Пуртов, В.И. Ваганов и В.Д. Зуев с помощью аналитической техники проверили в течение нескольких дней. При косо направленном, ультрафиолетовом и инфракрасном освещении они сделали с рукописи более трехсот снимков, на которых прочли ноты великого композитора. И «Вариации на тему рококо» прозвучали в Концертном зале имени П.И. Чайковского в первозданном виде.

Иоганн-Себастьян или Анна-Магдалена?

Творческое наследие И.-С. Баха включает в себя свыше тысячи музыкальных произведений, среди них шесть сюит для виолончели соло. С изданием этих сюит связана история, которой пришлось заниматься криминалистам в пятидесятых годах прошлого века.

Готовя публикацию, музыковед А.П. Стогорский решил найти оригинал, который служил первоисточником для всех предыдущих изданий, и сравнить его с подлинниками других музыкальных произведений Баха, дошедшими до нас. Сходство оказалось поразительным: совпадала манера нотного письма, одинаковым было начертание трелей, лиг, диезов. «Да, это рука самого Баха!» — такой вывод сделал музыковед.

Тем не менее многие специалисты придерживались иного мнения: они настаивали, что виолончельные сюиты переписаны с оригинала женой композитора Анной-Магдаленой. Чтобы разрешить спор и установить истину, музыковеды обратились к московским криминалистам. Задача оказалась не из легких: обычно объектом экспертного анализа были фразы, отдельные слова, цифры. А тут ноты, музыка. Такое в криминалистической практике встретишь не часто.

Из Лейпцигского архива в Москву прислали несколько оригинальных рукописей, относящихся примерно к тому же периоду творчества великого композитора. Тут криминалисты и обнаружили разницу, которой не смог заметить музыковед: по-иному обозначены знаки ключа, размера, повторения, более быстрым, чем в рукописи виолончельных сюит, оказался темп нотного письма. Все это позволило сделать вывод: спорная рукопись написана не И.-С. Бахом, а его женой Анной-Магдаленой, старательно копировавшей почерк мужа.

Для криминалистов здесь важен другой момент: в ходе этого сложного исследования подтвердилась гипотеза о том, что почерк индивидуален и неповторим, поэтому его нельзя абсолютно точно подделать не только при буквенном или цифровом, но и при нотном письме. Стало быть, любой выполненный рукой человека письменный знак в принципе может точно указать на своего исполнителя.

На три волоска от оригинала

То яркое весеннее утро комиссар парижской полиции запомнил на всю жизнь, правда, позднее оно вспоминалось ему только в мрачных тонах. Еще бы! Ведь именно тогда на его стол легло заключение экспертной комиссии, в котором говорилось, что купюры номиналом в несколько сотен франков, присланные из Национального банка, — очень искусная подделка.

Много дней бились эксперты, отыскивая признаки фальсификации. Вначале они подвергли тщательнейшему химическому анализу бумагу подозрительных банкнот, но она оказалась настоящей или точно такой же, какую делают на государственной фабрике. Исследовали краски, которыми на купюры наносится специальный узор, — они были неотличимы от используемых на печатном дворе Государственного банка.

Однако труды экспертов были не напрасны. При фотосовмещении с очень большим увеличением им удалось установить отличие фальшивых купюр от настоящих: на голове нарисованного Наполеона Бонапарта — несколько лишних волосков, да еще одна из цифр смещена на десятые доли миллиметра. И все.