Лазурный гигант - Андре Лори

— Ах! — воскликнул в отчаянии Анри. — Я и сам то же думаю. Зачем мы были так неосторожны, так легкомысленны? Надо было предвидеть, что Южная Африка хорошо защищается англичанами. Нам надо было оставаться на высоте. Как я был глуп, не обдумав своих поступков.

— Уж очень нам везло в первую половину путешествия, — отвечал Жерар, — ну, мы и думали, что так будет продолжаться. Однако мы все-таки были непростительно неосторожны. Впрочем, виноват во всем один я.

— Бесполезно казнить себя за это, — заметил Вебер. — Никакая предосторожность не может предотвратить иных случайностей. Современные орудия стреляют так далеко, что мы все равно не избежали бы опасности. Нам пришлось бы подняться на такую высоту, что нам нечем было бы дышать. Угадать присутствие подводного судна тоже невозможно. Ведь для вас, вероятно, не тайна, что мы попали именно на подводный корабль.

— Это по всему видно, — сказал Жерар, указывая на своеобразные очертания каюты, отсутствие полупортиков, электрическую лампу в потолке. — А я-то принял его за кита!

В эту минуту постучали в дверь, и рыжеволосый матрос доложил о приходе командира.

В лазарет вошел капитан корвета — важный надменного вида человек с багрово-красным лицом. Он постоял минуту на пороге, бегло оглядел всех четырех больных и, решив по седой шевелюре Вебера, что это, вероятно, самый главный из них, старший, обратился к нему без всяких принятых правилами о вежливости предисловий.

— Если вы оправились настолько, чтобы отвечать на мои вопросы, говорите.

— Виноват, милостивый государь, я говорю только по-французски! — сухо ответил старый ученый, знавший в совершенстве пять или шесть языков, но не желавший выказывать своей обычной любезности человеку, который так бесцеремонно с ним обошелся.

— Ах! — смутился англичанин. — А эти господа?

Анри и Жерар знаками отклонили от себя честь объясняться с командиром на его родном языке, так что ему пришлось припомнить все познания французского языка, усвоенные им некогда на школьной скамье.

— Я требую у вас ваших бумаг! — выговорил он, напрягая все свои лингвистические способности.

— Каких бумаг?

— Паспорта, чековые книжки, все документы, удостоверяющие личность.

— Если бы даже у нас были все перечисленные вами документы, — сказал решительно Анри, — мы не сочли бы нужным предъявить их по требованию первого встречного.

— Как первого встречного? Я здесь начальник. Я капитан Марстон, командир Ее Величества судна «Сом»! — отвечал моряк, выпрямляясь во весь рост.

— Вот это-то вы нам и позабыли сказать, — спокойно возразил Жерар. — И мы тоже имели бы право требовать у вас документы, удостоверяющие вашу личность.

— Вы, потребовать у меня бумаг? — возмутился командир и вытаращил глаза.

— Чем же подобное требование было бы более обидно, чем ваше? Мы не подчиненные ваши. Мы люди свободные. Мы свалились к вам на палубу с неба, и произошло это по вашей же вине!

— Вы мои пленники! — грубо прервал капитан. — Вы занимались контрабандой в наших морях! Вы должны будете ответить за это! Это вам даром не пройдет!

— Контрабандой? Ваши моря? — горячо возразил Жерар. — Мы не допустим такого обращения с нами. Мы были в воздухе, когда ваша граната коварно попала в наш аэроплан. Это мы вас можем привлечь к ответственности за порчу нашей собственности и нанесенный нам лично ущерб.

— Вы не имеете права привлекать меня ни к какой ответственности, и я оправдываться перед вами не желаю.

— Вот как, это переходит всякие границы! — окончательно вышел из себя Жерар. — Позвольте заявить вам, милостивый государь, что я больше не желаю с вами разговаривать!

— А я вам говорю, что вас заставят отвечать на мои вопросы!

— Неужели? Каким же способом? Уж нет ли на вашем корабле застенка?

— У нас есть военные суды недалеко отсюда.

— Мы не подлежим вашим военным судам! — протестовал Анри.

— Вы попали в линию блокады…

— Это вы утверждаете!..

— И я не отпущу вас иначе, как передав вас в руки военной юстиции.

— По какому праву? Как смеете вы совершать такие насилия над свободными гражданами?

— По праву сильного. Вы в моей власти, и я не выпущу вас! — ревел капитан вне себя от злости.

— После подобного заявления, — сказал с достоинством Анри, — я присоединяюсь к моему брату и отказываюсь продолжать с вами разговор.

— И я также! — совершенно спокойно произнес Вебер.

— Как вам угодно. Но вы за это поплатитесь. Англичанин ушел. Через некоторое время явился лейтенант и сказал путешественникам, что они арестованы и должны до прибытия в Дурбан оставаться безвыходно в лазарете; в Дурбане же их передадут в руки военного суда. Обломки аэроплана будут тщательно собраны и сохранены для предъявления суду. Они должны будут объяснить назначение этой машины и причину своего нахождения в области действий английских военных сил.

Все это было написано на большой бумаге, скрепленной подписями Горация Марстона, командира подводного судна Ее Величества, «Сома», и Чарльза Вильсона, который и прочитал эту бумагу.

— Вот так кашу заварили! — воскликнул Жерар, когда лейтенант Вильсон удалился. — Как мы ее будем расхлебывать? Что ты посоветуешь, Анри?

— Что же я могу посоветовать? — сказал уныло молодой инженер. — Постараемся мужественно перенести крушение всех наших надежд!

— Нет, нет, не говорите так, друг мой, — возразил Вебер. — Человек должен надеяться, пока он жив. Мы как-нибудь выберемся сухими из воды. Это уже не первое несчастье, которое постигает нас.

— Сколько человек может быть на этом корабле? — думал вслух Жерар. — Человек шесть-восемь, не больше. Я знаю, что подводные суда не имеют многочисленного экипажа. Нас четверо, если бы мы решились…

— Прикажите только, что делать, мосье Жерар, — навострил уши Ле Ген. — Напасть на них? Только слово скажите, и я проглочу этого мерзавца, который величает нас «лягушкоедами». Плевать я хотел на их арест! Я и с этим толстым капитаном справлюсь, и с его поджарым лейтенантом. Только прикажите, мосье Жерар!

— Успокойся, — сказал Жерар. — Не болтай так много. Кажется, стучат? Войдите!

Вошел тот же ненавистный Ле Гену матрос с подносом. Он стал расставлять все на столе, причем ему помогал тот же индусский мальчик, на котором он, по-видимому, вымещал все свое неудовольствие: как и тогда, каждое приказание, для ясности, сопровождалось пощечиной или пинком ноги. Это вывело из терпения Жерара.

— Скоро ты, скот этакий, перестанешь бить мальчика? Не стыдно тебе? Ведь он по сравнению с тобой мошка. Посмей только еще, я тебя сам проучу!