Адские гнезда: Дуэт Гильденстерна и Родригеса (СИ) - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич

Может быть, во взгляде Кая слишком явно читалось неодобрение. Ну, или троим победителям драка показалась слишком короткой, а мстительный азарт не вполне растраченным. Так оно, иль этак, но ему закричали:

— Ну а ты чего вылупился? Тебя тоже ножичком пописать, или скупнуться хочешь?! — и добро бы только кричали, так с ножами наперевес побежали перехватить.

Может, они и в шутку, но глупо на то надеяться. Кай, не раздумывая, припустил к основанию пирса и, к большому разочарованию весельчаков, добежал первым. Оглянувшись, убедился, что его не преследуют, но покинул портовый район самым быстрым шагом. И с чего, ну с чего он взял, что глядеть на красивое море здесь безопасно?

Время до прибытия Лоренцера ещё не прошло, но Кай от греха подальше решил его подождать прямо на вездеходной стоянке. Мало ли где и на что здесь ещё нарвёшься? Если решил уезжать, глупо ведь не уехать по причине жёстких побоев.

На подходе к площадке, где стоял лишь один вездеход, Кая окликнули. Так и кричали:

— Кай! Это ты, что ли?

Постаравшись не дёрнуться раньше времени, Кай обернулся с разыгранным недоумением, бормоча:

— Вы ко мне? Так меня зовут Майк…

Человека, который к нему подходил, Кай узнал без труда. Точно, он: дядька с Марганды. Один из попутчиков по вынужденной экскурсии на Эр-Мангали (катером, тюремным звездолётом, потом самосвалом). Надо же, где свиделись! А дядька не изменился. Выражение на лице прежнее, скептическое такое…

— Ну конечно, Майк! Ну ещё бы, — И маргандец хмыкнул с понимающим недоверием. — Ты скажи ещё, что фамилия «Эссенхельд», чтобы полностью сбить меня с толку.

— Да, — Кай ответил уверенно. — Майк Эссенхельд это я.

— Ну, как скажешь, — скептичный смешок, — «съесть героя» — ловко придумал. Ну да ладно, запомню так. Значит, Майк Эссенхельд… Ну а я здесь тоже назвался липовым именем. Угадаешь? Берт Лоренцер. Лоренцер — это я.

Вот и познакомились.

5

Познакомиться и назвать имена — вещи, конечно, разные. А уж если к тому же оба имени — чистая выдумка, о каком знакомстве идёт речь? О знакомстве с твоей фантазией. Это тоже немало, ведь если она твоя, ты в ней выразишь что-то главное. «Съесть героя» — проинтерпретировал Берт выдумку Кая. Можно было ему ответить. Что-нибудь о славных «героях Эссена» среди давних земных предков. Но зачем же, когда Лоренцеру ясно и так, что имя не настоящее?

Лоренцер таков. Он скептичен и не ведётся на убеждения. Если помнит, что Кая зовут Кай, то поверит себе, а не новым сведениям. И хоть память человеческая не особо надёжна, но попробуй растолкуй это Берту. «Ненадёжна, — признает он, — но не в этот раз». Хорошо, что покойный Мэдисон подходил к реальности гибче, а не то бы столкнул в шахту настоящего Кая, не счастливчика-самозванца.

Хорошо, что Лоренцер не убийца. И как будто бы не трепло. Согласился, что Кай будет Майком, значит, без нужды не расскажет. Ну и здорово. Кай тоже когда-нибудь чем-то ему поможет. Жаль, конечно, сейчас он не сможет вполне проявить добрую волю. Настоящего имени Берта Кай не помнит, или вовсе не знал, даже не удосужился.

— Как там, в Новом Зеоне? — завязал разговор Кай, примостившись в кабине на сидение рядом с водительским.

— Ну, там рай, — рассудительным тоном промолвил Берт, — а в остальном хреново. Места, где всё хорошо, на Эр-Мангали не найти.

Подтверждая его обобщение, вездеход хлестнуло по морде тяжеленной древесной лапой.

— Чем же хреново?

— Да достают проповедями. Хочется иной раз придушить.

— А почему рай?

— Ведут себя вежливо. И чистоту соблюдают, не мусорят почём зря, всегда за собой убирают. Правда, воняет там всё равно, но то уж природа сама виновата. Гиблое место.

Из оврага, мимо которого они ехали, выскочила рептилия покрупней хвандехвара. Попыталась достать вездеход, клацнула в воздухе пастью, но машина вильнула, хищница промахнулась и погоней не озаботилась.

— Но вы предпочли это место другим посёлкам, да?

— Да не то чтобы предпочёл именно его. — Лоренцер закряхтел. — Я ведь водитель. — Это значит, почти всегда — где-то между посёлками. Но что да, то да, другие посёлки хуже, я проверял. На своём, так сказать, горьком опыте.

— А что не понравилось?

— В Новом Бабилоне — почти что всё. Произвол охранников, и свободы нет никакой. А всё почему? Слишком уж близко к Флоресу. Ну так мне бы подальше: что за тщеславный царёк! Он и сам управляет с позиции силы, и охранникам даёт много власти, вот и наглеют… — Лоренцер скрипнул зубами, заговорил тише. — Стали меня «учить» в первый же день, чуть не отбили печень. Я ведь человек критического склада, там такие не ко двору… Ну и понял: задерживаться не надо. Только меня и видели.

В свете фар вездехода мелькнул и пропал маленький ксенозаяц.

— И куда?

— В Новый Джерихон.

— Стало лучше?

— Ну да. Только там преступность. Новичков стараются не цеплять, но зато между своими сильная конкуренция. Отвернёшься — украдут, не отвернёшься — ограбят. Я там пробыл подольше, но… Когда все всегда против всех, устаёшь бояться. Как бы риски вперёд не просчитывал, всё равно подставишься. Всякое смитьё норовит прирезать, а охрана — одно название. И начальник у них такой — не силач, но скользкий…

Кай такую характеристику Эрнандеса с воодушевлением поддержал.

— А Свободный Содом, — продолжал Берт Лоренцер, — вовсе гнилой вариант. Помесь Джерихона и Бабилона с дополнительными возможностями. Тоже изобьют, тоже зарежут, но для разнообразия труп изнасилуют. Вдохновляет? Вот и меня не очень. Для одних лишь извращенцев свобода. И для новичков, пока не увязли. А потом… Кто-то на них в шахте работает, кто-то служит в постели, кто-то в две смены и там, и сям, и до самой смерти. Уж кому здесь на Эр-Мангали долгой жизни точно не светит, так это шлюхам содомским.

Лоренцер притормозил. На дороге с азартом совокуплялись два саблезубых страшилища.

6

Разминувшись с влюблённой парочкой, Лоренцер вспомнил о деловой стороне их поездки. Бабилон и Содом с Джерихоном в его речи мигом уступили место Зеону и только ему.

— Там у них проблема… — пробормотал не слишком уверенно.

— Да, в чём дело?

— А хрен их поймёт! Я ведь не на той ступени посвящения, чтобы мне вот так рассказали. Но запрос был один: на поиск ксенозоолога.

— Что, любого?

— Да они здесь знают лишь одного, — Лоренцер усмехнулся. — Майка Эссенхельда.

Надо же, какая широкая известность. Кай попробовал её объяснить:

— Просто я в Зеоне однажды бывал. Заехал случайно. Может, с тех пор запомнили.

Берт покачал головой:

— Ну, во-первых, ничуть не случайно. В Зеоне такая политика: подговаривают водителей, чтобы возили к ним новичков. За вознаграждение. Не остаться, так просто посмотреть — им это тоже важно. Как о них иначе узнают, раз посёлок здесь почти вне закона? Во-вторых, ксенозоологов в самом деле очень уж мало. Был один почти десять годков назад, но того хвандехвары порвали. В-третьих, «Эссенхельда» они уже знают. Ну, как специалиста, у которого хоть что-то, да получилось. А в-четвёртых, ещё и надеются обратить в свою веру. Как и всех. Будут очень стараться!

— Не получится обратить, — пообещал Кай.

— Это мы посмотрим. Они настырны. Да и сами всерьёз повёрнуты. И откровенно скажу, обращать умеют. Редко кто устоит…

— Я устою.

— Да из новичков-то каждый так думает, — Лоренцер вздохнул, — а проходит пара недель, и поют уже как те попугаи. Или, скажем, как роботы. И поговорить больше не с кем.

Кай внимательно взглянул Берту в глаза

— Вы не выглядите похожим на робота.

— Я-то — особый случай. Я в Зеоне редкая птица. Ни единому слову не верю из всего, что они болтают. Скептический склад ума. Но приходится притворяться, ведь иначе, боюсь, погонят, а идти мне оттуда некуда. Везде ведь намного хуже.