Звездный путь - Айрин Вандервуд

понимала, чего все так перепугались и трухнули. Его аура пронизывала тебя до мозга костей. Мне, тоже, страшно стала, а вдруг он поднимет голову и учует меня? Хана мне тогда! Мне было сугубо безразлично, кого он там сканирует, лишь бы держался от меня подальше. Я застыла на месте, пытаясь дышать через раз и в другую сторону, и не смотреть на него.

Завершив осмотр, он обернулся к хозяину дома и таким, глубоким и мягким голосом, как шуршание ветра с колючками от кактуса, изрек:

— Среди этих людей, виноватых нет, Ваша светлость. Они невинны пред вами, — по залу пролетел общий вздох облегчения. И мой тоже! Еще бы! Я старалась вернуть внутреннее состояние спокойствия. Маг мог этим нежным голосом, кожу заживо снимать и живьем в кипящий котел опускать, при этом, не забывая комплементы лепетать!

— Отпустите их, им нужно заниматься делами, а нам, Ваша светлость, нужно пройти в ваш кабинет, и с вашего дозволения, я хотел бы исследовать его лично.

— Что ж…. — гнев его прошел, и уже более спокойно промолвил лиар Асам, — Все свободны. За вашу честность и невиновность, казначей выдаст вам по три микора, — и, обернувшись к магу, пригласительным жестом, попросил его следовать за ним.

Подождав, пока маг с лиаром оставят зал, я тоже ринулась в кабинет. Мой путь был более краток, чем их, я шла по прямой, а им нужно было обойти без малого весь коридор, так что, я к их приходу, уже заняла выжидательную позицию и навострила уши. К решетки близко не подходила, что — то внутри меня предупреждала держаться от мага подальше и не попадаться ему на глаза. Ждать пришлось с минуты три, когда двери открылись и в кабинет вошли лиар Асим, королевский маг и лиара Аджин. Аша ушла к себе в комнату, сославшись на слабость.

… Аша мне нравилась, она была весьма юной и восхитительной девушкой, лет 22–24, унаследовав красоту своей матери. Стройная, как газель, ласковая и милая в общение, создавала образ юной нимфы. Ее любили все и не чаяли души в ней, особенно ее брат, Асим, который встал во главе дома, когда ей исполнилось всего пять лет. Он ее баловал больше всего и никогда ей ни в чем не отказывал, она ему платила тем же, безграничной сестринской любовью. Очень добрая, наивная и милая девушка, которой суждено всю жизнь прожить под защитой брата или мужа. Иначе погибнет. Она не способна выжить одна, а проблемы ее просто добьют, в отличие от меня. Они сделали меня сильнее и более жесткой…

Захлопнув за собой плотно двери кабинета, все приблизились и расселись в кресла вокруг стола. Швырнув на стол злополучного смайлика, лиар Асим, налил всем вина и, передав бокалы, сел за свои рабочий стол. Маг сел напротив него и лиары Аджин.

— Ваша светлость, Вы позволите? — показал маг на моего смайлика и после кивка Асима, взял его в руки и стал, ну очень, очень досконально его изучать.

И я вдруг поняла!!! Я его боюсь!!! И он меня бесит!!!

— Я слушаю, вас, магистр Серандер, — нарушил молчание лиар Асим. — Раз среди слуг нет предателей, то я бы хотел узнать, откуда тогда появилось это послание на моем рабочем столе? — показав брезгливо пальцем на смайлика. — И кто так безнаказанно похищает наши вещи?

– ”И нечего так грубо и пренебрежительно тыкать в него пальцем! У нас бы за такое, все твои волосы бы повыдергивали!” — возмутилась и разобиделась я на него за своего смайлика.

— По поводу вещей, Ваша светлость, могу сказать однозначно, что они находятся в доме. Где именно, не скажу, но чувствую, что они не покидали пределы замка и рано или поздно, они вернутся к вам. — Сделав глоток вина, маг одобрительно кивнул головой, в знак, что оценил качество вина. — По поводу этого послания… — заметил маг, нарушив молчания, он странно посмотрел на лиару Аджин.…

И он, напомнил мне поезд, что едет на всех парах по ржавым рельсам, и сносит все на своем пути… Дааа!!! Дед, оказался той еще занозой в заднице и с такими неожиданностями, что рождало жуткое желание, мчаться от него на край света и не оглядываться. У меня, от лицезрения мага, по всей видимости, возникла паранойя и разбушевалась фантазия, раз появилась острая тяга вылезти к ним и покаяться… каяться… каяться, не только в своих грехах, но и в чужих тоже.

— … Могу сказать уверено, что эта ваша судьба, — добил меня маг, а лиара Аджин подавилась вином и закашлялась.

От выпущенной фразы, я чуть не вывалилась со своего наблюдательного пункта! Вот гаденыш! Умеет он вышибать трубу и почву, из-под моей попы. Одной фразой!

— Вы хотите сказать, что эта карикатура моя судьба? — со злой усмешкой поинтересовался он. Все с самого утра, только что и делают, испытывают его терпение. Да сколько можно? — Если это ирония и сарказм, то они не уместны! Или, вы намекаете, что в один прекрасный день, у меня отвалиться язык? Или он изменит цвет и станет таким же черным? — и с таким омерзением метнул взгляд на смайлика, что мне захотелось завопить в голос.

Меня так и распирала рявкнуть ему: «Ну, чего ты пристал к тому черному языку? Ну не было у тебя красного карандаша и чернил красных, тоже не было!!! Не БЫЛО!!! А смайлик, кстати, классный получился, такой блаженно — беззаботный! Классный смайлик!»

— И почему вы полагаете, что это сарказм и не уважение к вам, Ваша светлость? — раздраженно ответил маг. — Я говорю вполне серьезно, Ваша светлость, и толкую сейчас не о карикатуре, а о символе под ним, на которого вы все не обратили внимания.

— А каком символе вы ведете речь? — изумилась лиара Аджин и взяла смайлика в руки, стала разглядывать рисунок внимательно.

— Ваша светлость, время от времени, нам судьба преподносит необычные сюрпризы, — начал маг, не отводя от лиары Аджин взгляда, который успел перехватить Асим. Дураком он не был и быстро сообразил, что эти двое, маг и его мать, что-то от него скрывают. Лиара Аджин с любопытством осматривала рисунок, а обозрев символ, резко побледнела. Она опустилась в ближайшее кресло, закрыв глаза, чем поразила Асима до глубины души. В подобном состояний он еще никогда в жизни не видел свою спокойную и сильную мать.

— Мама, может, ты хочешь прилечь? — забеспокоился Асим и приблизился к ней.

— Нет, я останусь, и… прости меня сынок… я… — проговорила она побледневшими и онемевшими губами.

— Мама, а ты не