Невинная. Тройной соблазн - Шана Лаут

да так хорошо и быстро, что я не заметила, пока горячие руки мужчины не начали поглаживать мои руки, безвозмездно отдавая тепло.

Только вот лица он не касался, но щёки вновь начали пылать, что не укрылось от взглядов мужчин. Благо они никак на это не отреагировали, разве что улыбки стали мягче и таинственнее.

— Я провожу Ису до комнаты, — в этот раз на себя роль провожатого взял на себя Радион.

— Хорошо, — кивнул Эдуард, — встретимся позже в моём кабинете.

О, в этом доме всё же есть кабинет. Видимо, на втором этаже, ведь мы все вместе поднимались по лестнице, только старший и младший свернули в левую часть дома, когда как меня подвели к дверям хозяйской спальни.

— Отдыхай, Иса, — глаза Эдуарда при этих словах вновь странно засветились изнутри. Или это так бра на стене отсвет в них дало? — Мягких снов, — и скрылся за самой дальней от лестницы дверью.

— Сладких снов, Иса, — подмигнул Ян, заходя следом за братом в кабинет.

— Я же осмелюсь пожелать самых желанных и тайных снов, — шепнул Радион, склоняясь и опаляя жаром дыхание ухо. По телу тут же побежали мурашки, опускаясь колкой волной по позвоночнику и проникая в живот.

Но только и всего, ведь мужчина тут же ушёл за братьями, закрывая дверь комнаты, а я как-то оказалась на середине спальни.

Тело горело, мозг же плавился от мыслей и непонимания, как реагировать на происходящее. У меня никогда не было ни такого, ни подобного. Не до этого было. И что теперь? Как быть? Как себя вести?

От вопросов аж голова закружилась, пришлось поскорее присесть на кровать, чтобы не потерять равновесие.

Глава 6. Потаённое желание

Раиса Теряшина

Усидеть на месте после стольких событий, произошедших за один день, я просто не могла. Ходила туда-сюда по комнате, не зная, куда приткнуться. Хотелось на кресло сесть — садилась, хотелось на кровать — опускалась на неё, но тут же вскакивала и опять металась.

Чувства внутри бурлили, бросало то в жар, то в холод. Кажется, нужно было попросить или самой спуститься на кухню и налить себе стакан воды, чтобы выпить валерьянку, и спокойно уснуть. Но словно услышав мои мысли, в дверь сначала постучалась, а потом заглянула Марианна с вопросом «не желаю ли я чего-нибудь перед отдыхом?». Как это вовремя!

Женщина быстро вернулась с необходимым, заодно принеся и полный пузатый графин, видимо, чтобы не выходила и не искала посреди ночи — очень предусмотрительно. Домоправительница поставила всё на прикроватную тумбу рядом с книгами и, пожелав спокойной ночи, поспешила оставить одну.

Таблетку запила и присела на кровать. Взяла начатую книгу, чтобы дать ей подействовать. Через пару страниц устроилась поудобнее сначала поверх одеяла, а потом и под него, быстренько переодевшись в пижаму. Обтягивающие, но не жмущие шортики с маечкой — никогда не любила громоздкие или слишком мешковатые, а теперь думаю, как бы никто из женихов случайно в этой не увидел.

Ещё несколько страниц, посвящённых хищным маленьким зверькам, что часто охотятся именно на виденных мной сегодня бабочек, и за разглядыванием деталей зарисовок — никогда такой смеси норки и белки-летяги с крысиным хвостом не видела — не заметила, как провалилась в сон.

Вроде вот лежала и картинки смотрела, а вот уже стою посреди комнаты в полумраке, что развеивали лишь странные тускло сияющие камни. Они лежали почти везде: на прикроватных тумбах, на подоконнике, у проёмов дверей, на полу, но в углах. Свет лился мягкий и тёплый, как от свечей.

Странно, но в комнате не было ничего из мебели, кроме этой самой кровати. И она поражала своими размерами. Никогда таких не видела. Словно двухместную увеличили в два раза, чтобы на ней спокойно уместились четыре человека, не помешав при этом друг другу. При этом у неё не было никаких деталей конструкции вроде ножек или корпуса, даже изголовья, но находилась она не на полу.

Хотя к чему я придираюсь, коль это сон? Ну и что, что такой детализированный, правда, в этой полутьме не так много деталей можно разглядеть. Зато атмосфера хорошо чувствовалась, буквально обволакивая пушистым, но мягким пледом. Было… уютно. Словно в самом защищённом месте, где никогда и ничего меня не потревожит.

Будто снова дома, там, в далёком детстве, когда никуда не надо, и родители дома: мама припевает, пока готовит на кухне, а папа что-то мастерит в гостиной и слушает вполуха старый пузатый телевизор. И так тепло на душе, спокойно.

Именно этот момент мой мозг выбрал, чтобы в комнате появились три брата-жениха. Они словно вышагнули разом из самых тёмных уголков, но это не напугало, наоборот, заинтересовало, вызвало лёгкое и приятное такое волнение. Особенно их мягкие улыбки и горящие глаза. Нет, не так. Их глаза сияли изнутри невообразимым и притягательным светом.

Может потому, что это всё сон, я не испугалась этой странности.

— Иса, — томно выдохнул Ян, вызывая толпы мурашек. Они волной ринулись по телу, от макушки до пят и обратно, чтобы осесть в животе.

— Наша Иса, — продолжил за ним Радион.

— Только наша, — добавил Эдуард, протягивая мне руку, предлагая подойти, ухватиться, принять странное и неозвученное вслух предложение. Только вот голос звучал с какой-то затаённой угрозой, будто если кто-то подумает иначе — ему несдобровать. И я верила ему, но не боялась, ведь она была направлена на невидимых врагов этих мужчин.

Наверное, поэтому так легко протянула руку в ответ, давая притянуть себя к ним, в кокон их тепла и защиты.

Мужчины окружили меня собой, но это не давило, не приносило дискомфорта или смущения. Всё казалось именно таким, каким и должно быть. Моё место быть вот тут, между ними, под их защитой и заботой.

И что-то такое отразилось на моём лице, что заставило глаза братьев сиять ярче, а улыбки стать шире, более хищными, что ли. Эдуард даже склонился ниже, чтобы дать разглядеть странное сочетания нежности и опасности на своём лице.

— Как же ты красива, — выдохнул он, рассматривая меня в ответ.

— Мила, — подхватил Радион.

— Желанна, — закончил Ян.

Эти двое склонились ближе к моим плечам, только средний поцеловал за ушком, смущая и отвлекая внимание на себя, пока младший целовал плечо, а старший — щёку.

— Не надо, — только и могла выдать я, не зная вырываться из