Дочь Водяного (СИ) - Оксана Токарева

ты журналист и можешь приехать в то село чисто как представитель прессы. Ну и отвлечешь боевиков, как тогда в горах, а мы тем временем ребят вытащим. И, если все пойдет гладко, так называемые мирные жители не пострадают. Мы бы Бергена с Саней еще в прошлый раз забрали, но вдесятером против сотни много не навоюешь. Тем более здесь даже дети умеют стрелять.

Михаил вздохнул. Он-то надеялся, что Соколов предложит хоть какой-то вразумительный план. Впрочем, заступая дорогу Бессмертному, сам он тоже имел весьма смутное представление о том, что следует делать, и рисковал не меньше.

— Так это ж чистой воды самоволка, — на всякий случай уточнил Михаил.

— Почему? — удивился Соколов. — Ты журналист, приехал освещать, как идет процесс мирного урегулирования, а мы патрулируем территорию и тебя охраняем. Я уже с начальством договорился, и мне дали добро.

***

Горы к середине лета утратили свою живописность: трава у подножия пожухла, зелень увяла, припорошенная густым слоем пыли, забивавшейся во все щели и скрипевшей на губах. Бронежилет хоть и назывался «Улей», но к середине пути раскалился, как печь. Лицо ухитрилось обгореть до красноты даже под каской, что в сочетании с белесыми бровями и ресницами делало его похожим на порося. Впрочем, Михаил не жаловался и, с интересом глядя по сторонам, примечал на всякий случай дорогу.

Еще на подъезде к аулу он почувствовал присутствие смутно знакомой и явно враждебной силы и сообщил об этом Соколову.

— Там действует кто-то из наших, — пояснил он, имея в виду, конечно, колдунов и шаманов. — Возможно, даже из числа тех, кому я недавно перешел дорогу.

Он знал, что последние вайнахские языческие жрецы канули в прошлое еще до прихода советской власти. Но среди боевиков встречались арабские наемники, в том числе и выходцы из Африки, где колдовство продолжало процветать. Впрочем, африканские шаманы, как и местные аза *, оказались тут почти ни при чем, и об этом следовало догадаться, еще когда Соколов только вводил его в курс дела. Не просто так Саня Боровиков и Берген Хотоев, вместо того чтобы погибнуть сразу от осколочных ранений, оказались отброшены ударной волной аккурат на позиции боевиков.

Замаскировав машину в распадке, вместе с Артемом Соколовым и еще двумя опытными разведчиками Михаил решил подобраться поближе. Пластаясь по скалам, цепляясь за колючки и прилагая титанические усилия, чтобы мелкие камушки и обломки не выдали их слишком громким звуком падения, он вместе со своими спутниками добрался до зарослей неподалеку от блокпоста, откуда просматривался весь аул.

Стоявшие уступами на склонах глинобитные сакли и каменные дома с плоской или односкатной кровлей производили впечатление архаики, хотя и другой, нежели в старинных русских или мокшанских селах. Цивилизация намекала о своем присутствии в виде электрических проводов, телевизионных антенн и припаркованных во дворах или под навесами автомобилей, в основном военного образца. Въезд контролировал укрепленный блокпост с пулеметом, возле которого стоял Гелендваген знакомой модели, явно приобретенный на средства Фонда экологических исследований или в одной партии с машиной патрона. Михаил не удивился, а только мрачно порадовался тому, что для подтверждения догадки ему не пришлось задействовать зрение Иного мира.

Еще до отъезда из Наукограда Лана его честно предупредила о том, чтобы не тянул с шаманским посвящением, поскольку, загнав Бессмертного в Навь, он нажил себе нового врага, а вернее — врагиню.

— Гад, проклятый, уполз, а змеюка осталась, — пояснила Лана, имея в виду слишком осведомленную в делах шефа Елену Ищееву.

— Ты ее знаешь? — уточнил Михаил, помогая повесить на свежевымытые окна новые шторы.

Всего за две недели жизни среди людей Хранительница уже вполне освоилась, и теперь всеми доступными ей способами старательно превращала холостяцкую квартиру Андрея в уютное семейное гнездышко.

— А кто, по-твоему, сплел для Бессмертного сеть? — болезненно скривилась она, подшивая тесемки на тюле.

— Кто эта Ищеева такая? — проверяя на прочность карниз и стряхивая оттуда пыль, поинтересовался Михаил.

— Ведунья, как и ты, праправнучка известной на весь край могущественной шаманки.

Михаил вспомнил старые газетные вырезки про шаманское погребение в окрестностях Наукограда, почитавшееся местными жителями как сакральный объект. Конечно, он со скепсисом относился к версии краеведов о том, что похороненная там ведунья стала для Всеволода Шишкова прототипом Синильги из «Угрюм-реки». А вот разговоры о проклятье, настигнувшем тех, кто, покусившись на серебряные амулеты, потревожил покой усопшей, считал отнюдь не пустым вымыслом. И даже предполагал, что не только в амулетах там было дело. Тем более что про захоронение деда Овтая в окрестных деревнях ходили похожие слухи. Да и сама увенчанная оленьими рогами колода на дубовых сваях, из которой, по словам автора публикации, выбегала спускавшаяся до земли черная коса, напоминала знакомую домовину.

Мокшане тоже в старые времена хоронили своих покойников на деревьях, чтобы не осквернять ни одну из четырех стихий. А якуты, хакасы и шорцы находились с ними пусть и в очень дальнем, но родстве. Другое дело, что водить дружбу и тем более знаться по-родственному с такими, как заместительница главы Фонда экологических исследований, Михаил не стремился, полагая долгом шамана поддержание равновесия между мирами, а не его расшатывание.

— Кто передал Ищеевой бубен? — спросил он у Ланы, с тоской думая о том, что, хотя и пережил в этой командировке серию невероятных событий, приобретя неоценимый опыт, наставника так и не нашел.

— Учителя Елены давно уж нет в живых, — вздохнула Хранительница. — Они с Бессмертным выпили его, оставив пустую оболочку. Мне они готовили ту же участь.

— А что теперь? — обеспокоенно спросил Михаил, слезая с табуретки и с тревогой озирая завешенное полками с бесчисленными книгами, заваленное гербариями и коллекциями, которым не хватило места на кафедре, жилище Мудрицкого. Конечно, среди томов и коробок они с Ланой без труда спрятали амулеты и травы, но выстроить полноценную защиту все равно не смогли. — Не боишься, что ведьма из Фонда экологических исследований до тебя доберется?

— Руки коротки! — насмешливо фыркнула Лана, откусывая нитку. — Пока Андрей со мной, Ищеевой до меня не добраться, — добавила она, пояснив, что ее сейчас лучше магии хранит оберегающий круг любви.

На прощание Лана подарила маленькое зеркало в перламутровой оправе, сейчас висевшее, точно привеска, на шнурке, сплетенном из ее волос. И хотя опаленная нещадным южным солнцем шея горела, а под бронежилетом закипал стекающий по телу ручьями пот, зеркало и шнурок приятно холодили отрезвляющей спасительной прохладой, помогая сконцентрироваться.

Елену Ищееву Михаил узнал и в американском элитном камуфляже, наверняка скрывавшем под разгрузкой облегченный высокотехнологичный кевлар. В светлых волосах поблескивали бусины шаманских амулетов, среди глинобитных саклей смотревшихся менее