Миротворец 45‑го калибра (сборник) - Майкл Гелприн

– Так пускай тебя Умник и учит, раз ты сама хочешь, – обрадовался Кир. – Ты прочитаешь и расскажешь нам.

– Не могу. – Рухлядь громыхнула ножищами по полу и отвернулась. Мне вдруг показалось, что она сейчас заплачет, хотя всякий знает, что железяки плакать не умеют. – У меня примитивная функциональность. У нас у всех примитивная, поэтому так все и вышло.

Что такое примитивная и что именно вышло, объяснять Рухлядь отказалась. Видимо, потому, что не знала толком сама.

С книгой Самого Главврача мы промучились от девятого-первого нашего дня рождения до десятого-второго. Дни рождения бывают два раза в году, Умник говорит, это потому, что железяки рождаются один раз, а люди дважды. Называются дни рождения праздниками. Нам с Киром дают на праздники лакомство – сладкую кашу конфитюр. Этот конфитюр – объедение, но вдоволь им не наешься, потому что запас слишком мал. Конфитюр в Центр приволок Тупица, только в отличие от тушенки, которую он таскал целыми ящиками, конфитюра оказалась всего одна упаковка. Тушенка, конфитюр, а еще пузатые мешки с макаронами и крупами были раньше в каком-то супермаркете. Тупица каждый день шастал в этот супермаркет до тех пор, пока не появились крысобаки, которые его оттуда отвадили. Умник говорит, что было все это очень давно, еще до самого первого нашего дня рождения.

Он, Умник, этот первый день рождения и затеял. Зачем затеял, он не говорит, да мы с Киром и не слишком этим интересовались. А в особенности перестали интересоваться теперь, когда неожиданно увлеклись тем, что написано в книге Самого Главврача.

Ни с того ни с сего нам понравилось разгадывать, что означают неизвестные слова. Земля, солнце, небо, море, город, дом, дорога, дерево… Однажды я даже подпрыгнул от радости, когда понял, что дом – это место, где живут люди, – такое же, как наш Центр. Солнце оказалось большой лампой, подвешенной в небе. Дорога – лестницей, только не ведущей вниз в Банк, а стелющейся по земле.

Строчка за строчкой, страница за страницей, мы поняли, что в книге написано про вражину по имени Маньяк, который слонялся ночами по городу и убивал живущих в домах людей.

– Ты вражина, – сказал я Тупице, в который раз заладившему, что он убийца. – Маньяк ты.

– Маньяк, – согласился Тупица. – Убийца. Но не вражина.

– А улики ты оставлял? – требовательно спросил Кир. – Когда убивал этих, как их… Сто восемнадцать детей.

– Не знаю, – забормотал Тупица. – Кажется, не оставлял. А может быть, оставлял. Прошу меня демонтировать.

Закончился разговор появлением Умника, который с ходу разорался на нас не пойми за что и пригрозил отнять книгу Самого Главврача, потому что хотя читать и необходимо, но глупости говорить запрещено.

– Не переживайте, деточки, – утешила, укладывая нас спать, Рухлядь. – Не бойтесь, ничего он не отнимет. И вообще он добрый, добрее нас всех.

Мы с Киром расхохотались. Рухлядь была веселая и часто рассказывала смешные истории, которые называла анекдотами. Мы вовсю хихикали над анекдотами про мальчика Вовочку, который любил говорить плохие слова. И над анекдотами про Чапаева и Петьку, которые были такие же люди, как мы, только глупые, как Тупица. И над анекдотами про чукчей, которые были еще глупее и Чапаева, и Петьки. Но последний анекдот Рухляди оказался смешнее всех остальных. Зануда и злюка Умник – добрый. Ну чем не умора?

Плохую весть принес Тупица. Мы тогда еще не знали, что весть плохая, потому что, как обычно, ни слова из Тупицыных речей не поняли.

– Аккумулятор, – прокряхтел Тупица, скособочившись и глядя на Умника круглыми желтыми глазами с квадратной башки. – Ресурс.

– Что ресурс? – Умник поднялся, тощий, невзрачный, похожий на макаронину, и мне вдруг показалось, что он испугался, хотя всякий знает, что железяки бояться не умеют.

– Плановая проверка оборудования, – загудел свою тарабарщину Тупица. – Аккумулятор выработал девяносто процентов ресурса. Генератор…

На следующее утро Умник сказал, что мы переходим на режим экономии. Что это такое, он не объяснил, но вскорости мы поняли сами. В тот день, когда погас свет.

– Необходимо экономить, – залязгал в темноте Умник. – Свет будет два часа в день, только для чтения.

Неделю спустя Умник, которого мы окончательно возненавидели, отобрал у нас книгу Самого Главврача. Теперь в те редкие часы, когда в Центре включался свет, мы читали «Справочник акушера», и никакой охоты разгадывать новые слова ни у меня, ни у Кира не было. Скользкие то были слова, противные, неприятные: женщина, зачатие, утроба, зародыш, выкидыш, аборт…

Время шло, и я все сильнее чувствовал, как изменилась жизнь в Центре с того дня, когда впервые погас свет. Перестала шутить и рассказывать анекдоты Рухлядь. Больше не ходил на разведку кособокий Тупица, а Умник будто съежился, ссутулился и стал меньше ростом. Он по-прежнему походил на макаронину, только теперь на вареную. И лишь Стрелок ничуть не изменился и, как обычно, недвижно стоял на своем месте между входными дверями, помигивая зеленой лампочкой.

– Не надоело стоять? – спрашивал Стрелка Кир.

– Никак нет.

– Ну и дурак.

– Так точно.

На второй день рождения в одиннадцатом году нам не досталось конфитюра.

– Кончился, – объяснил Умник, понурившись. – Остальные запасы тоже не безграничны. Необходимо экономить.

С этого дня мы стали недоедать. Рухлядь пыталась Умника уговорить, чтобы не урезал порции. Она даже затопала на него ножищами так, что задребезжали заплаты на окнах, которые нашлепал по стенам Тупица. Умник, конечно, на топот с дребезгом никакого внимания не обратил. Теперь нам с Киром доставалось по банке тушенки в день вместо обычных трех банок на двоих, и, укладываясь спать, мы мечтали, чтобы Умник окочурился.

Он не окочурился. Вместо него окочурилась Рухлядь.

– Вы уже почти взрослые, деточки, – однажды сказала она. – Вам больше не нужна нянька.

– Нянька? – переспросил я.

– Да, больничная нянька, сиделка и санитарка. Мои функции закончились, деточки, и это хорошо, потому что я теперь могу уйти на покой.

– Как это на покой? – До меня вдруг дошло, что она сказала, я вскинулся на кровати. – Почему? Ты что же… ты… уходишь от нас?

– Ухожу, – грустно сказала, улыбаясь до ушей, Рухлядь. – Ночью Тупица меня отключит. У меня слабые батареи, деточки. У нас у всех слабые, но на какое-то время Умнику их еще хватит, когда у него выйдут из строя свои.

Мне стало плохо. Так плохо, как только бывает. Я разревелся, а на соседней кровати захлюпал носом Кир.

– Не уходи! Пожалуйста! Не бросай нас! – взмолился я и вдруг добавил вычитанное в книге Самого Главврача и так и не понятое до конца слово: – Мама…