Анклав (СИ) - Ермошин Андрей Федорович

— Хотел бы я знать, что такого он там разнюхал. У этого парня явно зуб на Энцеля, раз он отважился на подобное.

— Не то слово, — Рика села рядом с юношей. — Анклавцы по пустякам воду мутить не станут, а будь Кемстов безобидным олухом, Энцель бы не испугался. Поэтому я вызвалась добровольцем в десантный отряд.

— Что? — опешил Марк. — Ты? Зачем?

— Очень просто. Убережём Кемстова, дадим возможность докопаться до сути.

У юноши буквально отвисла челюсть. Секунд пять он пытался согнать в кучу мысли, дабы выдать хоть что-то вразумительное: такой нелепицей казалось всё услышанное.

Остатки сна как рукой сняло.

— Рика… Рика, ты вообще… — начал он сбивчиво, — ты правда… не видишь, насколько эта идея безумная! Там с тобой ведь другие будут, что ты с ними-то собираешься делать? Попросишь отвернуться к стенке и уши заткнуть?

— Мы что-нибудь придумаем, — ничуть не смутилась Рика и как бы шутливо, подтрунивая, хлопнула его по плечу.

— Мы?

— Мы. Ты тоже участвуешь, — улыбнулась девушка.

— Чёрта с два я на такое соглашусь!

— А тебя волонтёрствовать никто не просит. У тебя приказ. Проверял сегодня коммуникатор?

— Приказ… какой ещё приказ? Конечно нет, я только встал!

— Тогда может просто возьмёшь и проверишь уже треклятый коммуникатор? — огрызнулась Рика, и Марк, притихнув, спешно перевёл взгляд на запястье левой руки.

Сетевой коммуникатор — маленькая пластина толщиной со стекло, которую целиком занимал прямоугольной формы дисплей, удерживалась на руке ремешками. Сделав пальцами несколько взмахов над экраном, юноша сморщился и нехотя проговорил:

— Главный хочет видеть меня к шести в штабе для получения инструкций о завтрашней… операции, — он снова поднял глаза на Рику.

Та ухмылялась.

— Условия идеальные. Ты будешь отвечать за связь с группой, а твой сменщик — за связь с отвлекающим вертолётом.

— И ты ждёшь, что я…

— Угу, — Рика кивнула. — Ты верно понял.

Марк прижал ладони к лицу и медленно провёл ими вниз — до подбородка.

— Я не знаю, я…

— Другой возможности может не быть, Марк. Это наши враги, забыл? Ты ведь обещал не оставаться в стороне, — её голос сделался вдруг мягче.

— Но не так же!

— Иначе не выйдет, — она умолкла, но вскоре заговорила опять. — Знаешь, я с детства хотела стать полноправным гражданином, ну там, полноценным членом общества, и всё такое. Но вернувшись из армии, после стольких-то лет на Юго-западе… в общем, жизнь в Республике начала откровенно угнетать. Я стала искать какое-нибудь призвание что ли, хоть и не особо верю во всё такое. Хотела отыскать какую-нибудь великую истину. И вот я здесь, на краю света. Но такая уж ирония: анклав оказался куда ужасней Юго-запада, подлее мерзавцев из башни. Подобный этому обман, он не может… нет, он не должен существовать! Мне оно как кость в горле, Марк! Помоги хоть что-то сделать, и будь что будет!

— Я всё понимаю, — Марк взглянул на неё и обомлел — сейчас она лишь слабой тенью напоминала ту Рику, к которой он успел привыкнуть; перемена эта совершенно выбила его из колеи, — понимаю, но и ты пойми, подумай, чего ради собираешься решиться на открытую измену, всё перечеркнуть. Анклавцы не похожи на нас с тобой, нет. Они воспитаны Корпорацией. Они верят Корпорации. Её взгляд на вещи — это их взгляд. Разве способны они будут принять иную правду, даже если сами удостоверятся?

Когда девушка вновь заговорила, спокойствие и убеждённость в её голосе только окрепли:

— На нас они не похожи, тут ты прав. Что их отличает, так это вера в единственную идею, ради которой они живут, трудятся. Вера не религиозная: бога для них не существует. Это простое чувство причастности к общему делу. Уверенность в том, что каждый вносит вклад в будущее своей страны, своих семей. Семей! — у Рики перехватило дыхание. — Марк, у них есть семьи! Ты хоть знаешь, что это? Оба родителя воспитывают детей вместе. Это ведь так естественно! Не распихивают по бесконечным интернатами и академиям, полагаясь на благую волю государства, а берут всё в свои руки… Вот их вера. И они ополчатся против любого, кто посмеет её предать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Честно, не думал о них вот так…. Для меня это совсем другой мир, чужой, — признался Марк.

— Я знаю, как ты к ним относился. Так же, как и все здесь. Нам всем навязали такой взгляд. Только эти равнодушие, презрение, жадность и держат анклав на плаву. Но вот теперь появился шанс.

— Если всё вскроется, нас до конца наших дней заклеймят предателями.

— Зато мы в кой-то веки поступим как должны, — сказала Рика тихо. — Ради этого лично я, пожалуй, готова рискнуть.

Давно стемнело. Бледно мерцая, полная луна отражалась в снегу, и тот переливался, сверкал, точно битое стекло. Причудливо плоскими выглядели постройки, одни фасады которых были освещены, другие утопали во мраке.

Музыка пульсировала, менялась: то грохотала, заставляя наушники потрескивать себе в такт, то успокаивалась, становилась тихой, размеренной. Рика подняла микропроигрыватель до уровня глаз, повертела в ладони. Гладкий, почти невесомый корпус блеснул полированным металлом, где читалась гравировка в виде двух слитых воедино букв — логотип Корпорации. Последний виток на кончиках пальцев, и устройство отправилось обратно в карман.

Рика подошла к окну, высматривая в ночи силуэт штабного корпуса. Свет в кабинете на втором этаже, откуда она вернулась минут сорок тому назад, был уже погашен.

Она до предела затемнила стекло, выкрутила на минимум диммер лампы. После чего аккуратно извлекла из ушей и бросила мягкие кружочки в карман, где те, прилипнув к проигрывателю, сдулись.

Но особой нужды выключать музыку не было: Марк, как уславливались, вошёл без предупреждения.

— Наконец-то, — устало произнесла девушка. — Очень уж вы долго!

Тоже заметно утомлённый, Марк первым делом умыл лицо и появился из ванной, уже на ходу расстёгивая форменную гимнастёрку. Удобное кресло помогло расслабиться, но дерганые движения выставляли напоказ ту нервозность, что лавинообразно накапливалась в течение дня.

— Они всё-таки на это решились! — слетело у него с языка. — Даже не верится. Воздушные рейды я ещё понимаю, но десант… Такое бывало вообще?

— Крайняя мера, — Рика бесцеремонно сдвинула посуду и теперь восседала прямо на стойке.

— И ты слышала? Четыре человека! Включая Гарса, кстати сказать.

— Разберусь, — сухо заявила девушка.

— Установки тебя по рукам и ногам свяжут, ты ничего там сделать-то не сможешь! Я бы…

— Мы уже это обсуждали. Тоже как-нибудь разберусь.

— Рика, у них оружие будет!

— Просто оставь мои заботы мне, ясно? Проехали! Главное, выполни свою часть уговора. Ты мне лучше скажи, получилось ли выйти на связь с городом?

— Да, получилось. Треклятые коды наконец подошли. С какой там попытки, десятой?

— Не суть. И что?

— Виктор был очень рад меня слышать. Я ведь обещал выйти на связь при первой возможности, а потом пропал. Вкратце разузнал у него, что там да как. Попросил проведать моих родителей, а то на телефоне они какие-то кислые, совсем грустно им. В башне всё идёт своим чередом. Нейроотдел, как я и думал, довольно-таки быстро успокоился. А ещё, похоже, Корпорация не имеет в отношении меня никаких планов на ближайшие полгода. Виктор посмотрит, что можно сделать.

Рика насторожилась:

— Ты, надеюсь, про наши намерения ему не сообщал?

— Нет, конечно! Ты же меня ещё в тот раз предупреждала.

— И хорошо. Соглашусь, здорово иметь своего человека в башне, но будь с ним начеку, ладно? Всё-таки, неслабого уровня начальник…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ну, Рика, не все в Корпорации плохие. Взять хоть нас с тобой, — сказал Марк с воодушевлением. — Мы, кстати, убедились теперь, что нерабочий передатчик он мне дал не по злому умыслу.

— М-да, — произнесла девушка, скользнув ладонью по пластику столешницы.

И тут неожиданно сосредоточилась на чём-то. И, встрепенувшись, спрыгнула со стойки.