Творчество Гоголя в мифологическом и литературном контексте - Аркадий Хаимович Гольденберг

- тот конфликт между комическим гением и православной совестью, который буквально загнал в гроб Гоголя» [Аверинцев 1993: 341; 343].

Однако при всем аскетизме позднего Гоголя, обретающем черты «мирской святости» [Анненкова 2012], он оставался прежде всего художником, а не монахом и святым. «Жизнестроительный и учительный пафос Гоголя, - по точному замечанию Ю.В. Манна, - вытекал из художнического мироощущения и непосредственно с ним связан» [Манн 2007: 727]. Писатель остро чувствовал мощный эстетический потенциал проповеднического слова и силу его преображающего воздействия. И если «стилистику Гоголя с ее специфическим построением периода можно описать как травестию традиций церковной элоквенции» [Аверинцев 2006: 364], то и смех его включает в себя весь арсенал художественных средств русской проповеди. Он обращен не к внешнему, а к внутреннему человеку, направлен, как и проповедь, «не к увлечениям сердечным, но к высшей, умной трезвости духовной» (VIII, 369).

Это смех, «родившийся от любви к человеку», «который создан на то, чтобы смеяться над всем, что позорит истинную красоту человека <.> Таким же точно образом, как посмеялись над мерзостью в другом человеке, посмеемся великодушно над мерзостью собственной, какую в себе ни отыщем!» (IV, 132). В этом понимании учительной природы смеха Гоголь близок к древнерусской смеховой традиции с ее обращенностью на личность смеющегося [Лихачев 1984: 7]. В отличие от просветителей писатель не ставил перед собой задачу обличения социальных и нравственных пороков. Целью его смеха было духовное обновление человека, спасение его омертвевшей души.

Литература

Аверинцев С.С. Бахтин и русское отношение к смеху // От мифа к литературе: Сборник в честь семидесятипятилетия Е.М. Мелетинского. - М., 1993. - С. 341-345.

Аверинцев С.С. Проповедь // Аверинцев С.С. София - Логос. Словарь. -Киев, 2006. - С. 363-364.

Анненкова Е.И. Мирская святость как опыт жизни и предмет творческой рефлексии Гоголя // Анненкова Е.И. Гоголь и русское общество. - СПб., 2012. - С. 581-591.

Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. - М., 1975.

Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. - Т.1. - М., 1953.

Воропаев В.А. Гоголь над страницами духовных книг. - М., 2002.

Гольденберг А.Х. Традиция древнерусских поучений в поэтике «Мертвых душ» // Н.В. Гоголь и русская литература XIX века. - Л., 1989. - С. 45-59.

Гольденберг А.Х. Архетипы в поэтике Н.В. Гоголя. 5-е изд. - М., 2014.

Гончаров С.А. Творчество Н.В. Гоголя в религиозно-мистическом контексте. - СПб., 1997.

Добротолюбие. В 5 т. 3-е изд. - Т 1. - М., 1895.

Домострой / Сост., вступ. ст., пер. и коммент. В.В. Колесова. - М., 1990.

Зеньковский В.В. Н.В. Гоголь // Зеньковский В.В. Русские мыслители и Европа. - М., 1997. - С. 142-264.

Инокиня Татиана Спектор. Околдованный дар: смех Гоголя как способ борьбы со злом // Actes du Colloque «Le rire de Gogol. Le rire de Tourgueniev». -Paris, 2009. - С. 30-35.

Кривонос В.Ш. «Мертвые души» Гоголя и становление новой русской прозы. Проблемы повествования. - Воронеж, 1985.

Лихачев Д.С. Смеховой мир Древней Руси // Лихачев Д.С., Панченко А.М., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. - Л.. 1984. - С. 7-71.

Манн Ю.В. Творчество Гоголя: смысл и форма. - СПб., 2007.

Мейер Георгий. Трудный путь. Место Гоголя в метафизике русской литературы // Трудный путь. Зарубежная Россия и Гоголь. - С. 250-277.

Преподобный Иоанн, игумен Синайской горы. Лествица. - М., 2004.

Пушкин А.С. Собр. соч.: В 10 т. - Т 6. - М., 1962.

Розанов В.В. Как произошел тип Акакия Акакиевича // Розанов В.В. Несовместимые контрасты жития. Литературно-эстетические работы разных лет. - М., 1990. - С. 234-246.

Сатира XI - XVII веков / Сост., вступ. ст. и коммент. В.К. Былинина, В.А. Грихина. - М., 1986.

Святитель Игнатий (Брянчанинов). Отечник. - М., 2010.

Стерн Л. Сентиментальное путешествие. - СПб., 1999.

Строганова М.В. Жанр проповеди в творчестве английских литераторов XVIII века (Свифт, Джонсон, Стерн) // Известия РАН. Сер. лит. и яз. - 2008. -Т. 67. - № 1. - С. 63-70.

Тынянов Ю.Н. Достоевский и Гоголь (к теории пародии) // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. - М., 1977. - С. 198-226.

2.2 Традиции русской гомилетики в творчестве Гоголя 1840-1850-х годов

Пастырское слово, или поучение было одним из ведущих жанров духовной литературы. Гоголь в статье из «Выбранных мест», посвященной проблеме самобытности русской литературы, - «В чем же наконец существо русской поэзии и в чем её особенность» (1846) - назвал три её «самородных ключа»: народную песню, пословицу и слово церковных пастырей (VIII, 369). Эту статью можно рассматривать как своего рода эстетический манифест писателя, в котором нашел отражение и собственный художественный опыт автора «Мертвых душ», сумевшего органично соединить в своей поэтике традиции фольклора и древнерусской литературы [См. подр.: Гольденберг 2014].

Диалогические отношения автора как субъекта повествования с читателями и персонажами поэмы осуществляются в ее тексте с помощью нескольких художественных языков, один из которых, дидактический, в значительной мере ориентирован на жанровые традиции проповеднической литературы7. Эстетика учительного «слова», его духовно-нравственный потенциал продолжали оказывать ощутимое влияние на русскую литературу Нового времени и во многом определили ее учительный характер, достигший своего апогея у Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого.

На первую половину XIX века приходится расцвет русской гомилетики, связанный, прежде всего, с именами московского митрополита Филарета (Дроздова) и архиепископа Иннокентия Херсонского (Борисова).

Филарет (1782-1867) вошел в историю русской литературы как автор поэтического диалога с Пушкиным о смысле человеческой жизни (стихотворение «Не напрасно, не случайно / Жизнь от Бога мне дана»). Гоголь высоко ценил проповеднический талант митрополита и его духовный авторитет. В письме из Рима от 23 марта 1846 г. он благодарит О.С. Аксакову за присылку «прекрасной проповеди Филарета, которую <...> прочел с большим удовольствием» (XII, 46). Накануне трагического сожжения своего последнего произведения, Гоголь просит графа А.П. Толстого «по смерти его передать его рукописи (очевидно, прежде всего второго тома «Мертвых душ») московскому митрополиту Филарету с тем, чтобы тот решил: что нужно печатать, а что оставить неизданным» [Манн 2013: 378]. Толстой отказался выполнить просьбу больного писателя, дабы разуверить в безнадежности его положения. Это решило судьбу рукописи: в ночь с 11 на 12 февраля 1852 г. Гоголь бросил ее в огонь.

Не менее значительной в творческой судьбе Гоголя была и роль Иннокентия Херсонского (1800-1857), занимавшего одно из первых мест среди выдающихся духовных деятелей гоголевской эпохи. Он был известен как авторитетный богослов, талантливейший педагог, выдающийся церковный оратор.