Запоздалый приговор - Фридрих Незнанский

— Нет, конечно, я там был.

— Когда и сколько раз? Что вы трогали в квартире? Что забирали оттуда и что туда привозили?

— Только однажды я туда приезжал — перед похоронами Виктора. Мы приезжали вместе с его родителями, чтобы выбрать ему костюм. И это все.

— Понятно. Значит, с тех пор там никого не было?

— Уверяю вас.

— У родителей Виктора нет ключей от этой квартиры?

— Их и у меня не было. Мы воспользовались теми ключами, что взяли у Виктора, когда он разбился.

— Значит, если я верно понял, то и следователь туда не приезжал? И не интересовался?

— Увы, — развел руками Портнянский.

— А вы не оставляли Ольге там какой-нибудь записки, например? На случай, если она вдруг появится?

— Как-то не пришло в голову… Но знаете, на автоответчике столько сообщений! Чтобы их ей прослушать, не обязательно ведь и домой приезжать? Правильно? — с надеждой спросил Портнянский.

— Конечно, — кивнул адвокат.

Жилище Реутовых было мало похоже на типичную городскую квартиру — такую, какими привык их видеть Гордеев.

Казалось, наполненное мягким сиянием пространство давало его обитателям свежее и молодое ощущение жизни, делало легкими и праздничными любые перемены… Так действительно казалось, если знать, как участь постигла тех, кто здесь жил. Это был стопроцентно минималистский стиль. Присутствие цвета в этом объединенном пространстве, лишенном границ, было строго дозировано. Сюда был допущен лишь стол светлого дерева, серый диван и оригинальный шезлонг из гнутой фанеры.

Кабинет Ольги был овальный, на манер помещения президента одной заморской державы. Как это удалось сделать архитектору, учитывая, что остальные комнаты были стандартными четырехугольниками, для Гордеева осталось непонятным. Разве что за счет многочисленных кладовок, антресолей и встроенных шкафов. Стены ее кабинета были увешаны рекламными постерами туристских маршрутов, предпочтение отдавалось Европе. Гордеев внимательно исследовал их и пришел к выводу, что помимо стран СНГ тут отсутствует упоминание лишь об одной стране — Швейцарии. На столе лежал глянцевый журнал новой генерации с непривычным для гордеевского уха и глаза названием. Он полистал его — на предмет закладок и пометок — и нашел место, подчеркнутое, вероятно, ногтем — это была страница с гороскопами. Юрий Петрович знал, что Ольга родилась 9 сентября, значит, она была Дева. Именно напротив Девы стояла небольшая вмятина.

«Вот и настало время узнать, на что вы способны, вы всегда знали, что такое испытание вам предстоит, а возможно, даже втайне хотели этого. Если справитесь, то сами знаете, это будет самый крупный карьерный рывок, какой вам когда-либо удавался, и своими успехами вы будете обязаны только собственным усилиям. Но, как и всегда, есть опасность, что вы позволите разным мелочам помешать решению важных вопросов. Смотрите вперед, на линию горизонта, и не опускайте взгляда».

Это было многозначительно и интригующе, как раз в стиле Ольгинова исчезновения. И журнал соответствовал — полуторамесячной свежести.

Гордеев продолжил изучение квартиры.

В спальне — двуспальная кровать с балдахином современной металлической конструкции, зеркальная стена и встроенные шкафы. Ни тебе ваз с сухими цветами, ни картин, ни каких-либо декоративных украшений.

Цветового минимализма хозяйки ее муж, кажется, совсем не разделял. Похоже, при оформлении его комнаты Виктор Реутов был настроен очень решительно. В результате полы оказались выкрашены в оранжево-фиолетовые цвета. Письменный стол цвета ржавого металла, а маленькая лестница на антресоль — лилового. Впрочем, его ли все это были затеи — неизвестно.

Гордеев проверил содержимое стола (равно как и в Ольгином кабинете) и ничего интересного не нашел.

Кухня оказалась огромным квадратным помещением, свободно перетекающим в широкий коридор, по которому можно было гулять, как по проспекту. Белые крашеные дощатые полы, белая мебель, белые стены. Этот дизайн задавал особый стиль жизни, позволяющий идти в ногу со временем. И позволяющий меняться так же быстро, как она. Сварить кофе, посибаритствовать лежа на удобной мебели — все было возможно в этом свободном, открытом пространстве.

Гордеев на мгновение прикрыл глаза, и ему почудилось эхо негромких ленивых голосов. Или, напротив, здешние жители были чрезмерно энергичны?

Изящные навесные белые шкафчики в гостиной привлекли внимание Гордеева, и недаром. Он посмотрел их содержимое и, к своему изумлению, обнаружил, что каждый из них представляет собой мини-бар, изрядно забитый спиртным. Интересно, кто из супругов больше прикладывался к спиртному?

И еще тут была, Гордеев не поверил своим глазам, нет, не балкон — терраса — продолжение гостиной на свежем воздухе. На тиковом подиуме — среди белых подушек — видимо, зона повышенной релаксации. Интересно, как часто ею пользовались? И, наверное, не без содержимого мини-баров?

Выводов у Гордеева было немного. Точнее, один, но вполне однозначный. В этой квартире жили люди, возможно, когда-то и близкие друг другу, но это осталось в далеком прошлом. Перед уходом он полистал газеты, которые стопкой лежали в прихожей. По большей части это была пресса, которую из почтового ящика вынул Портнянский, — это Гордеев сразу же определил по датам. Но была парочка газет еще большей давности. Адвокат изучил обе. И едва не подпрыгнул.

Московское ГТУ Байка России сообщает, что в прошедший понедельник председатель правления «Лаймабанка» К. Мирзоев и председатель совета директоров указанного банка В. Варенцов избили сотрудника нижегородского банка «Капитал-плюс» С. Гербера, который находился в офисе «Лаймабанка» с деловым визитом. Мирзоев и Варенцов пригласили Гербера в кабинет председателя правления банка под предлогом решения «рабочих вопросов». Там ему были нанесены побои средней тяжести. Герберу удалось покинуть кабинет и обратиться с заявлением в ближайшее отделение милиции, а также в травмпункт, где было проведено медицинское освидетельствование пострадавшего. Конфликт произошел на почве профессиональных интересов. Ранее правоохранительными органами было возбуждено уголовное дело против руководителей «Лаймабанка» по признакам преступления, предусмотренным ст. 160, ч. 3 («присвоение или растрата») Уголовного кодекса РФ. Как отметили в управлении, несмотря на это, банк продолжал агрессивную рекламу в СМИ по привлечению вкладов населения под небывало высокие проценты, и некоторые граждане по-прежнему вносили денежные средства на депозиты в «Лаймабанке». Нижегородский банк «Капитал-плюс», бывший некоторое время ближайшим партнером и дочерним предприятием «Лаймабанка», последнее время проводил самостоятельную политику».

— Вот это да! — сказал Гордеев.

Во-первых, фамилия Гербер была ему знакома. Не такая уж она редкая, конечно, тут, возможно, совпадение, но когда-то в юности, в эпоху серьезного увлечения боксом, у Гордеева был постоянный соперник в его весовой категории — Сергей Гербер. Соперник крайне неудобный, левша, помнится. Во-вторых, оказывается, этот (или другой, сейчас пока не важно) Гербер был нижегородским банкиром. Уж не тем ли самым, у которого Ольга Реутова добивалась кредитов? И если это действительно тот самый Гербер, которого Гордеев знал в молодости, прекрасный боксер с нокаутирующим ударом, то неужели он позволил отлупить себя вот так, за здорово живешь? А потом еще и побежал жаловаться, освидетельствовать побои? Что-то с трудом верится…

Не выходя из квартиры Реутовых, Гордеев позвонил Акиншину, чтобы уточнить название нижегородского банка. Акиншин его не помнил, но сказал, что секретарша может знать. Гордеев связался с Альбиной Андреевной и заставил ее снова съездить в офис «Интертура». В шкатулке каслинского литья среди прочих визиток секретарша нашла карточку Сергея Михайловича Гербера, президента нижегородского банка «Капитал-плюс».

Гордеев позвонил Герберу на мобильный телефон, который был на визитке дописан вручную (этот нюанс Юрию Петровичу показался особенно важным — случайным людям банкиры просто так свои телефоны не раздают). Гербер не удивился этому звонку, но сказал, что если у Гордеева к нему дело, то ему придется записаться на прием, скажем, так, через недельку.

— А как насчет трех — пяти раундов бокса? — спросил вдруг Гордеев.

— Вы шутите, Юрий Петрович, — сухо засмеялся Гербер. — Я, видите ли, в зал хожу ежедневно. Не жалко вам своего здоровья? Годы-то уже не те.

— Да черт с ними, с годами, — чистосердечно признался адвокат.

— Что же… Тогда приезжайте прямо сегодня, буду рад отлупить вас как следует.

Гордеев был в Нижнем в пять часов вечера.

— Сколько лет, сколько зим, — равнодушно сказал Гербер, который встретил его в своем банке.