Дверь - Мери Райнхарт

— Было такое впечатление, что она передвигает мебель, и я решила утром поговорить с ней. Встала в семь и сразу же поднялась наверх. Но ее не было. Она явно не ночевала дома. И когда обнаружила, что все ее вещи на месте, кроме тех, что были на ней вчера, я позвонила вам.

Инспектор не сказал ей ничего о преступлении, но вместе с ней осмотрел комнату. Хозяйка пансиона миссис Бассетт, которая уже несколько дней была больна, так и не появилась, и они были одни. Им было ясно, что комнату тщательно обыскали, хотя, похоже, была предпринята попытка скрыть этот факт. Но главным было то, что когда Флоренс Понтер видели последний раз, на ней был синий жакет и клетчатое платье.

Услышав это, инспектор понял, что нашел. Он запер комнату на ключ, поставил Симмонса у дверей, передал миссис Бассетт через слугу, чтобы в комнату не входили, и с фотографией погибшей в кармане отправился ко мне.

— Дело, судя по всему, обстоит следующим образом, — произнес инспектор, закончив свой рассказ. — Если это та самая Флоренс, которая звонила тогда Саре, то мотив обоих преступлений один. Вероятно, речь идет о какой-то криминальной информации. Скорее всего, о каких-то бумагах. Пока мы не знаем, что это было, но ясно одно: это какой-то предмет, так как в каждом случае преступник тщательно обыскал комнаты своих жертв. Нашел ли он то, что искал?…

Яростным движением инспектор отломил кончик от очередной зубочистки.

— Странная история, не правда ли, когда подумаешь об этом, — продолжал он. — Если бы вы увиделись с этой девушкой вчера, она могла бы остаться живой. Ей было известно, почему убита Сара Гиттингс, и поэтому преступник расправился с ней. Если бы мы знали, насколько близки они были, что свело их вместе, то могли бы уже из чего-то исходить.

И хотя сегодня мы знаем многое, эти отношения между двумя женщинами так и остались для нас загадкой. Вероятно, мы так никогда и не узнаем, как, благодаря какой трагической случайности, сошлись в полумиллионном городе эти две одинокие женщины. Быть может, познакомились на улице во время своих одиноких прогулок, а может быть, их первая встреча произошла в кинотеатре. Кто знает? Но что-то, какая-то тайна заставила их держаться вместе и, в конечном счете, погубила обеих.

Инспектор поднялся.

— Мне надо зайти в управление, — произнес он, — а потом я вернусь на Халкетт-стрит. Не знаю, одна ли и та же рука убила обеих женщин, но ясно, что комнаты обыскивал один и тот же человек. Я определил это сразу же.

— И все же трудно представить, что человек, только что совершивший убийство…

— Только не этот. У него нет сердца, а нервы просто железные. Однако он обязательно попадется. Продолжая убивать, где-то что-то упустит, тогда его и возьмем.

И он вышел, приведя меня чуть ли не в состоянии шока своим оптимистическим прогнозом!

В этот же день он позвонил мне.

— Хочу вас обрадовать. У Уолтера Сомерса полное алиби. Он играл в бридж с восьми вечера до трех утра и выиграл двести долларов.

Произнеся это, инспектор повесил трубку. Впервые я узнала, что Уолли был на подозрении.

Из газет, пестревших сообщениями о новом преступлении, я узнала многое, что помогло получить довольно ясное представление об этой несчастной молодой женщине.

Ей было около тридцати, и она отличалась чрезвычайной замкнутостью. Тихая и застенчивая, редко присоединялась к другим в гостиной пансионата на Халкетт-стрит, предпочитая вечером прогуляться или сходить в кино. Судя по всему, родных у нее не было, и она ни от кого не получала писем.

Она работала стенографисткой в юридической конторе Уэйта и Гендерсона, весьма известных адвокатов, которые ее чрезвычайно ценили. В последнее время, однако, она стала проявлять нервозность, что в какой-то степени сказалось и на работе.

Ее жизнь, похоже, была открытой книгой.

Она поднималась в семь утра, не спеша одевалась, завтракала и в девять уже была на рабочем месте. Мужчинами не интересовалась, как и они ею, но приблизительно две недели назад ее посетил какой-то джентльмен. Личность его не установлена, но это был хорошо одетый и немолодой человек. По словам служанки, он пришел около восьми часов и оставался у нее до половины десятого. Служанка видела его лишь мельком и не смогла подробно описать.

В день своей смерти, то есть в воскресенье, Флоренс с утра стирала и занималась починкой одежды. Однако под вечер надела синий жакет и вышла. Меньше чем через час вернулась, судя по виду, чем-то весьма расстроенная.

Никто не видел, когда она вышла из дому вторично. Полиция считала, что это было около восьми вечера и что она была застрелена недалеко от того оврага по дороге на Уорренвиль, где нашли тело.

Но днем в понедельник мы узнали, где ее действительно убили.

Мой участок лежит у подножия длинного холма. Следствием этого, и весьма неприятным, должна сказать, является то, что спустившись здесь с выключенным зажиганием, водители машин запускают двигатель вновь прямо у моей подъездной аллеи, так что целый день оттуда доносятся громкие, как выстрел, звуки выхлопов. В результате, когда совсем недавно мой сосед бутлегер стрелял в полицейского и ранил его в ногу, бедняге пришлось довольно долго дожидаться помощи, так как никто не обратил на выстрелы никакого внимания.

Все это имеет прямое отношение к убийству Флоренс Понтер.

Днем, когда полиция, наконец, обнародовала имя новой жертвы, мне позвонил Дик и стал умолять, чтобы я отправила Джуди домой.

— Здесь ей оставаться опасно, — произнес он с тревогой в голосе. — Пока мы не узнаем, что за этим стоит, все мы находимся в опасности.

Я обещала ему сделать все, что в моих силах, так что, когда он в шесть появился у нас, вид у него был хотя и усталый, но менее встревоженный. Джуди еще ничего не знала о новом убийстве, поскольку я решила, что будет лучше, если она услышит эту новость от него. Джуди приветствовала Дика довольно холодно.

— Не подходи ко мне, — сказала она. — И, Элизабет Джейн, не вздумай приглашать его на ужин. Он меня вчера бросил.

— Нет, вы только ее послушайте! Если я не буду работать, дитя мое, мне не на что будет жить. Ох уж эти дочки миллионеров! — проговорил он, обращаясь ко мне. — По их мнению, все только и делают, что стригут купоны. Деньги для них ничто.

Неожиданно он что-то вспомнил и сунул руку в карман.

— Говоря о деньгах, я чуть было не забыл о свалившемся на меня богатстве. Вот, посмотрите, что я нашел!

Он вынул из кармана отделанную стеклярусом сумочку, и Джуди тут же выхватила ее у него из рук.

— Полагаю, ты дал объявление? — строго спросила она.

— Дорогая, я только что из ванны. Конечно, я дам его. «Найдена сумочка». Довольно неопределенно, но верно, не так ли? В ней десять долларов!

— Где ты ее нашел?

— Выезжаю, значит, вчера на своем «роллс-ройсе» из поместья Беллов, а она и лежит…

— На дороге?

— На дороге. Прямо у твоих ворот, о дщерь Евы! Я спросил себя: «Что это?» И тут же ответил: «Это бумажник». После этого крикнул «тпру», спрыгнул со своего верного скакуна и…

И в этот момент Джуди обнаружила в сумочке регистрационную карточку.

— Тебе не придется давать объявление. Вот ее имя. Флоренс Гюнтер.

— О, Господи! — воскликнула я.

Тогда Дик и рассказал ей о совершенном вчера убийстве. Он говорил, тщательно подбирая слова, чтобы не напугать ее, но и простое перечисление фактов было само по себе достаточно ужасным. Она сильно побледнела, но выслушала его не перебивая. Ее взгляд был прикован к его лицу, и меня не покидало ощущение, что они вели еще один, не слышимый мною разговор, что у них была какая-то своя теория в отношении происходящего и сейчас они проверяли ее на новых фактах.

— По дороге на Уорренвиль? Значит, ее отвезли туда на машине.

— Похоже на то.

— Кто-нибудь видел эту машину?

— Полиция как раз над этим работает. Судя по всему, ее пока не нашли.

— И ты проверил то, что…

— Здесь, кажется, все в полном порядке.

Продолжая время от времени обмениваться какими-то понятными только им двоим фразами, они отвели меня к тому месту, где Дик обнаружил сумочку. Он показал мне, где лежала находка, — не у края тротуара, а почти на середине дороги. Он увидел ее отчетливо и, решив, что это птица, резко свернул влево, чтобы не наехать. Потом понял, что это такое.

— Мне кажется, — произнес он, — все обстояло следующим образом. Она приходит сюда снова. У нее есть некоторые подозрения, и ей необходимо ими с кем-то поделиться. Теперь — эта сумочка. Оказаться там, где я ее обнаружил, она могла только в двух случаях. Или эта девушка кого-то увидела и выбежала на дорогу, или же ее застрелили в машине, и, когда это произошло, сумочка выпала. Я склоняюсь ко второму. Вы же видите, — с трудом выдавил он, — что крови нет.

При этих словах Джуди слегка изменилась в лице, что, однако, не помешало ей вполне резонно заметить: