Подранок - Владимир Капитонов

— Соедини меня с Оманом, — на чистом русском и без намёка на акцент приказал он.

— Секундочку, — девушка скоренько набрала на клавиатуре телефонного аппарата нужный номер и взглянула на обеспокоенного шефа: — Говорить из кабинета будете?

— Иди, погуляй, — махнул рукой Иго.

Флиртуя попочкой, секретарша вышла из приёмной.

— Алло, — раздалось на том конце провода.

— Иго, — коротко представился генеральный директор «Арго-транса».

— А, рад прывэтствоват! Чэм могу помочь?

— Можешь организоват мнэ встрэчу с нэким Стрельцовым?

— Вах. Кто эта?

— Нэ валяй дурака. Тебе он прекрасно знаком. Так можешь или нэт?

— Папробую.

— Пазванишь чэрэз десять минут.

— А, вспомнил! — возликовал Оман, состоящий на должности «контактного органа» со славянскими криминальными общинами.

Иго напряжённо ждал ответа на свой запрос. Ждал и терзался в догадках. Что за человек этот Стрельцов. И на какой козе к нему подъехать… Слыхать-то, вроде слыхал о таком, а вот близко знаком не был. Телефон выдал мелодичную трель. Иго сорвал трубку:

— Иго, слушаю.

— Это Оман. Он согласился увидэться с табой сэгодня в шест часов вэчэра в ресторане «Арлекино».

— Вот и хорошо. Всэго тэбэ наилучшэго, — попрощался Иго и повесил трубку.

В назначенное время шикарный белый «Линкольн» Ароношвилли подъехал к ресторану «Арлекино». Сам Иго и двое его бдительных телохранителя в знак добрых намерений оставили оружие в машине. Только полный лох не засёк бы пристальных взглядов прихвостней Стрельцова, ошивающихся у дверей ресторана. «Гость», — для начала определил свой статус Иго.

Стрельцов в окружении пятерых своих отбойщиков, среди которых мелькало жёлтое азиатское лицо, потягивал пиво за отдельным столиком.

— Вечер добрый, — абсолютно не коверкая языка, первым поздоровался Иго.

— Добрый, добрый, — поднялся навстречу Василий.

Обнялись, похлопали друг друга по плечам, словно давние знакомые, хотя и видели друг друга в первый раз — традиция, ничего не поделаешь.

— Я вас внимательно слушаю, — вежливым тоном начал Стрельцов.

Иго сразу перешёл к делу.

— Претензии у меня к твоей братве.

— Какие же? — напрягся Битюг.

— Тебе известно о гибели нашего уважаемого человека в этом городе?

— Слышал, — кивнул Васька. — Приношу свои соболезнования.

От оппонента веяло каким-то жутким могильным холодом, Василий аж непроизвольно передёрнулся. Проницательный Иго просто не мог этого не заметить, потому вёл себя уже много смелее.

— У меня есть доказательства причастности к этому злому делу одного из твоих людей, — твёрдо заявил он.

Лицо Стрельцова побелело, губы оскорблено отвисли вниз.

— Это серьёзное обвинение, — усомнился он. — Факты?

— Гном — это член твоей команды?

— Наш, — не задумываясь, подтвердил Василий.

— Он замешан в убийстве! — остро отточенной сталью прозвенело в воздухе.

Битюг почесал в затылке, пососал нижнюю губу, некрасиво шмыгнул носом и, наконец, вынес свой вердикт:

— Этого мало. У тебя нет никаких доказательств. Я не принимаю обвинения.

— Мы не в суде, — веско заметил Иго, давая понять, что чихать он не хотел на какие-то там прямые доказательства. Стрельцов это понял и замешкался:

— Да… Но я должен сам всё проверить.

— Конечно, — согласился Ароношвилли. — Думаю, что много времени тебе не понадобиться.

Грузинская сторона покинула ресторан первой, оставив Битюга в глубоких раздумьях. В машине Иго зычно расхохотался:

— Гость! Ха-ха! ХОЗЯИН!!!

Глава 28

Этим же вечером подопечные Стрельцова с ним же самим во главе вывезли Гнома в заброшенный гаражный кооператив, одно из помещений которого было специально оборудовано под «кабинет вправления мозгов» разного рода косячникам. Вначале над подозреваемым поработали головорезы Васьки, превратив физиономию Андрея в сплошной кровоподтёк. Привязанный ремнями к металлическому стулу, привинченному к бетонному полу, Рогожкин не мог сопротивляться, лишь очумело вращал выпученными глазами. Он абсолютно ничего не понимал и, конечно, молчал. Позже его ввёл в курс дела, сам бригадир, взявшийся за допрос лично.

— Ты что же, сука позорная, братву под чёрных подставить вздумал? — широкая ладонь Стрельцова безжалостно хлестнула по раздувшейся посиневшей физиономии Рогожкина.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — прошептал разбитыми губами первые слова Андрей.

— Ах, ты не понимаешь! — зло зашипел Василий, скручивая бедолаге правое ухо. — Мокрушник позорный! На мокруху втихаря подался.

— А вон ты о чём. Так он должен мне был, но я не хотел его убивать. Просто так вышло. Случайно.

— Он тебе должен был? — неслыханно удивился Василий. — И с каких же пор и сколько тебе чёрные должны стали?

— Да какие чёрные, в натуре! Они мне ничего не должны, а Череп, которого я грохнул, мне штуку должен был.

— Стоп! Какой на хрен Череп. Грузинского авторитета звали Папой. И ты его грохнул, забрал у него трость какую-то и баксов кучу. Ты чё мне мозги впариваешь?

— Да не мочил я никакого Папу! — расплакался Рогожкин. — Я Черепа невзначай завалил. И палку эту у него за долги забрал. Он мне всего-то штуку деревянных должен был

— Короче, так, — тяжело вздохнул Василий. — Если не докажешь, что к смерти грузинского вора не причастен, то готовь попу. Чернявая братва тебе очко другой палкой расковыряет, и я не воспротивлюсь этому. Отпустите его, — приказал он своим людям.

Рогожкина освободили и отвезли домой.

Это сказать легко: «если не причастен, то докажи…». А как вот теперь что докажешь? Не поднимать же покойного Черепа из могилы. А как быть? Да ещё после такой экзекуции башка вообще ничего не варит. Но Рогожкин очень хотел жить и остаться девственным в одном месте. Потому, с грехом пополам заштукатурив побои и пригласив с собой в компанию парочку приятелей из этой же команды — Витальку и Альберта, ранним утречком следующего дня отправился на рабочее место убиенного лохотронщика. Аферисты уже в полный рост морочили головы горстке ещё не до конца проснувшихся покупателей.

— Айда сыграем, дорогая! Идём, идём, родная! Не уходи далеко, испытай свою судьбу! — зычно зазывал катала свою жертву.

— Купите счастливый билетик! Билетик счастливый! — зудел другой.

Альберт отошёл чуть в сторону от своих друзей и свистнул к себе совсем зелёного афериста:

— Эй, поди, сюда!

Пацан недоверчиво покосился на незнакомца, но ослушаться не посмел — вид у того больно крутой! Однако, не спасовал.

— Чё тебе? — нахально уткнув кулачки в бока, осведомился он.

— Ну, ты, — Альберт зажал мокрый носик аферистика между двумя своими пальцами. — Я тебе сейчас…

— Отпу-у-усти пидо-о-ор сраный! — что, было, мочи заголосил мальчишка. — Я сейчас свою крышу позову!

Не обращая внимание на угрозы, Альберт всё так же за нос, подтащил пацанёнка к пацанам.

— Может этот знает чего.

— Послушай, соплячок, — Андрей схватился за заклеенный пластырем нос. Каждое слово отзывалось жуткой болью. — Я долго и много говорить не могу. Скажу только две вещи. Первое: твоя крыша — это мы. И второе: и ответь на все вопросы вон того, — кивок на Виталия, — дядьки. Потом к Виталию: — Ты разжуй ему, что почём. Я не могу — кумпол по швам трещит.

Виталик подхватил мальчишку под мышки и отнёс чуть поодаль. Поставил на ноги и задал первый вопрос:

— Ты здесь всех знаешь?

— Всех, — авторитетно заявил тот.

— И всё, что здесь творится, тебе тоже известно?

— Ну, да.

— Тогда слушай, У кого и что скупил на днях Витька Череп?

— Череп-то? — почесал в затылке мальчишка. — Его вооще-то не видать чего-то.

— Я тебя не об этом спрашиваю! — Лёгкий подзатыльник направил таки разговор в нужное русло.

— А, понял! Ему нарик один дрыну какую-то спихнул. Я сам видел.

— Кто этот нарик? Как его зовут?

— Не, не знаю, — замотал головой мальчишка. — Честно.

Альберт настолько вошёл в роль дознавателя, что и не заметил, как вокруг них собралась целая толпа пятаковских мошенников. В общем-то, допрос так и закончился бы ничем, если бы не раздался писклявый голосок из центра толпы:

— Я знаю!

Мошенники вытеснили вперёд совсем юного беспризорника в трудноподдающемся описанию гардеробе.

— Ты? — недоверчиво переспросил Виталий.

— Я! — гордо задрал нос-пуговку салага. — И даже знаю, где зависают. Они там с блядями уже много дней куражатся.

На смену декораций поспешили остальные из компании Виталия. Рогожкин, напрочь позабыв о всякой боли, активно вмешался в разговор:

— Далеко отсюда? Точно можешь показать? Чего молчишь-то?

Беспризорник зыркнул на него взглядом голодного волчонка и, смачно сплюнув сквозь редкие гнилые зубы, ответил одним своим вопросом на все заданные: