Швейцарский Робинзон - Йоханн Висс

Мысль всем понравилась, стали собираться в поход. Фриц подпоясался хвостом тигровой кошки; вырезанный им столовый сервиз не настолько был совершенен, чтобы брать его в дорогу. Мы вооружились, Франц взял лук и колчан со стрелами. Матушка несла большую кастрюлю для масла. Обезьянка тоже возжелала идти с нами. Она бесцеремонно вскочила на плечи к Фрицу и полагала, очевидно, совершить путешествие привычным ей способом. Но Фрицу надоела назойливость маленькой проказницы. Тем более, та не сидела спокойно, а крутилась и вертелась, прыгала с одного плеча на другое, с одной руки на другую.

— Послушай-ка, — возмутился Фриц, потеряв терпение, — так не пойдет. Я не дерево, по которому можно ползать или прыгать. Сейчас найдем для тебя подходящую лошадку! Билли, ко мне!

Билли, конечно, не желала, чтобы ее оседлала мартышка-наездница; но Фриц на сей раз проявил терпение и не сдавался. Ему помогла сообразительность обезьянки. Сидеть на спине собаки, если уцепиться всеми четырьмя лапами, было не так уж плохо. «Датчанка» отбивалась как могла: бросалась на землю, терлась о дерево, надеясь вспугнуть непрошеного всадника, но напрасно — обезьянка сидела словно приклеенная, строила рожи и лишь слегка отклонялась то в одну, то в другую сторону. Дети хохотали до упаду, наблюдая за спектаклем.

Фриц наконец обнял ласково собаку, погладил по голове и сказал успокаивающе:

— Иди сюда. Билли, мой дружок, будь умницей, разреши маленькому нахаленку немного поскакать. Ты же чистой породы! Покажи себя с наилучшей стороны! Красавица ты моя! Ну же!

Разговаривая нежно с собакой, он привязывал веревку к ошейнику Билли и несколько раз закрутил вокруг руки, чтобы предотвратить возможные прыжки. Но предосторожность оказалась напрасной — Билли стояла, уныло уставившись в землю, видно, поняла, что судьба ее решена. Без всякой радости она подчинилась и после долгих уговоров побежала наконец рысцой рядом с нами и с бесстыжим наездником на спине.

— Видишь, сын, — не преминул заметить я, — что значит терпение, ласка и выдержка. Билли скоро привыкнет и будет безропотно выполнять свою миссию.

Наш путь вверх по ручью оказался весьма приятным. Долгое время мы шли в тени высоких деревьев по мягкой траве — спешить некуда, можно наслаждаться тишиной, любоваться красотой окружающей природы. Мальчики разбрелись по сторонам и на некоторое время исчезли из виду.

Но вот лесок закончился, дальше следовало идти всем вместе. Я обернулся, дабы созвать ребят, и вдруг увидел, что они несутся мне навстречу словно оглашенные. Впереди, тяжело дыша, бежал рассудительный Эрнст. Запыхавшись, он не мог вымолвить ни слова, только протянул три светло-зеленых шарика.

— Картошка, папа, картошка! — наконец, переводя дух, закричал он.

— Как, что, где? — недоумевал я. — Неужели повезло? Сюда, ребятки, сюда! Дай посмотреть, сынок! Боюсь поверить, но клубни действительно похожи на картошку.

— Да, конечно, отец, это картошка! — выпалил Фриц. — Какая благодать для нас! Эрнст счастливчик!

— Вот невидаль какая! — усмехнулся Жак. — Если бы я пошел той же дорогой, тоже бы нашел! Подумаешь, открытие!

— Не говори глупости, — вмешалась матушка. — Каждая находка для нас важна! Да, ты мог бы пойти той дорогой, где растет картофель, но еще вопрос, заметил бы ты картофельные кустики? А вот Эрнст на все обращает внимание. Но картофель ли это? Боюсь поверить. Желаемое часто принимают за действительное. На свете немало растений, плоды которых напоминают картошку.

Мы поспешили к месту, где Эрнст подобрал клубни, и обрадовались: от леска до отвесной скалы всю землю покрыли картофельные кустики, которые показались нам в тот момент прекраснее всех персидских роз. Одни кусты уже дали семена, другие засохли, а третьи все еще пышно цвели и пускали новые молодые ростки.

Жак не удержался и воскликнул:

— Какое великолепие! Конечно, это картошка! Сейчас мы ее насобираем!

Он опустился на колени и начал разгребать руками землю. Его примеру незамедлительно последовала обезьянка. Она спрыгнула с Билли и тоже набросилась на картофельные кустики; рыла быстрее и проворнее Жака и собрала больше — целую горку. Мы тоже не остались безучастными наблюдателями. Руками, охотничьими ножами, обыкновенными ножами принялись рьяно выкапывать драгоценные клубни и наполнять ими карманы, мешки, охотничьи сумки.

Потом, управившись со сбором картофеля, снова отправились в путь.

Билли не выказала недовольства, когда Фриц снова посадил ей на спину обезьянку. Конечно, всем хотелось побыстрее оказаться в Соколином Гнезде и наесться досыта картошки, вареной или жареной. Но долг обязывает. Несмотря на тяжесть непредусмотренного груза мы, веселые и довольные, направились все же к Палаточному дому;

— Дети, — сказал я, — в нашем бедственном положении картофель подобен бесценному кладу.

— Да, отец, твоя правда, — подтвердил Фриц. — Поблагодарим Бога за оказанную нам милость.

За разговорами мы не заметили, как приблизились к скалам, откуда, журча, падал вниз наш ручеек, образуя пусть небольшой, но очаровательный водопад; скоро подошли к Шакальему ручью. Трава здесь была густая, настоящие заросли; налево — отвесные скалы, а направо в отдалении — берег моря. Два различных пейзажа, каждый по-своему прекрасен.

Особенно живописное зрелище представляли скалы. Они походили на оранжерею, где вместо цветов в горшочках на выступах и в расщелинах росли редчайшие и разнообразнейшие растения, в большинстве своем колючие с сочными плотными листьями: разновидности алоэ, так называемые фиги-д’Индия,[20] выбрасывающие роскошные, выше человеческого роста колючие свечки, шипастый змеиный вьюнок… А между ними, и это восхитило сильнее всего, виднелись короны ананаса, царя фруктов.

Решили остановиться и полакомиться. Однако я счел своим долгом тут же предостеречь сыновей: ананасы следует есть осторожно, поскольку мякоть у них холодная, острая на вкус, да и чешуйки немудрено проглотить — тогда радость обернется неприятностью.

Внимательно изучая окрестную флору, я обнаружил караты,[21] разновидность агавы, вытянувшиеся вверх, подобно молодым деревцам. Одни из них цвели, другие уже отцветали. Приятная неожиданность!

— Ко мне, дети, — обрадованно воскликнул я, — нашлось кое-что получше ананаса! Посмотрите на это растение! Снизу листья почти такие же, как у ананаса; но взгляните наверх, на этот изящный прямой стебель, как у стройного деревца! Полюбуйтесь, какие цветы!

Но ребята жевали ананас и не реагировали на мои призывы. Своим равнодушием они как бы говорили: «Чего тут красивого, если плоды несъедобны! Ананас, другое дело, — вкусно и приятно. Разные там деревца нас не интересуют».

— Погодите, сластены! — засмеялся я. — Нельзя легкомысленно предпочитать мимолетное счастье долговечному! Сейчас я вам что-то покажу. Эрнст, возьми огниво и кремень и высеки огонь!

— Прошу прощения, папочка, — вежливо произнес Эрнст, — но мне нужен трут!

— Правильно, мой юный друг! — согласился я. — Но предположим, ситуация безвыходная, трут отсутствует, что тогда? Как быть с огнем? Без него мы пропадем.

— В таком случае поступим как дикари, — предложил Эрнст, — будем тереть две деревянные палочки, пока они не воспламенятся.

— Ну и хитрец! — покачал головой я. — Однако такая работа потребует много крови и пота. Держу пари, никто из вас этим способом даже за целый день не высечет ни одной искорки.

— Тогда наберемся терпения, — не сдавался Эрнст, — поищем пористое дерево, пригодное для получения огня.

— Вот как раз этого не стоит делать! — заметил я. — Трут можно изготовить из холста, прожженного в закрытом сосуде. Но полотно нужно нам самим, а потом всегда легче, если найдется трут, уже готовый к применению.

С этими словами я взял сухой стебель одной караты, снял кожуру, извлек кусочек сухой пористой сердцевины, положил на кремень и ударил огнивом. Мальчики не поверили собственным глазам — комочек вмиг загорелся!

— Отлично, отлично! Да здравствует трутовый кустик! — прыгали и кричали они.

— Погодите, — остановил я их, — это еще не все. Пусть матушка теперь скажет, чем она собирается латать нашу одежду или шить новую, когда кончатся нитки.

— Что ж, — грустно ответила матушка, — я давно ломаю над этим голову, смотрю, нет ли где конопли, не растет ли где дикий лен.

— Я помогу тебе, — торжествующе произнес я, — ведь листья карат содержат прекрасные волокна, могущие заменить любые нитки. Они, конечно, не длиннее самого стебля, но на один шов хватит.

Чтобы доказать на деле правоту своих слов, я надрезал один лист и вытащил довольно много крепких тонких нитей и передал их на рассмотрение матушке. Постарался обратить на них также внимание ребят.