Дорогая Ава - Ильза Мэдден-Миллз

срывает крышу, но ничего не могу поделать. Я так долго сдерживал злость, думал, что смогу себя контролировать, но как увидел ее… Пиздец.

Тренер обводит нас настороженным взглядом.

– А ну заканчивайте! Хотите играть в команде – ведите себя соответствующе. – Он выдерживает паузу. – Если вы снова о том, что случилось в прошлом году, то мы это проехали. Все ясно?

Я прожигаю Лиама взглядом.

– Нокс! Ты хочешь выиграть чемпионат или нет? – Тренер кладет руку мне на плечо и тяжело смотрит.

– Хочу, – киваю я.

Усилием воли расслабив плечи, смотрю на Лиама и ухмыляюсь, заметив под глазом наливающийся фингал. У меня наверняка будет такой же.

Наклонившись к нему, я тихо предупреждаю:

– Я серьезно. Еще раз произнесешь ее имя, тебе пиздец.

Он зло кривит губы, но не выдерживает и отводит глаза.

Правильно, мудак. Бойся!

Глава 9

Ава

Тайлер смотрит на меня настороженными голубыми глазами, в которых читается страх. Я улыбаюсь ему; сестра Маргарет с другой стороны сжимает его ладонь.

– А вдруг я им не понравлюсь? – спрашивает он, когда мы проходим в здание начальной школы и идем к кабинету директора.

Я нашла ее в интернете – судя по отзывам, доктор Риверс – женщина образованная и пользуется любовью коллег и бывших учеников. Я виделась с ней вчера после школы, и она ждет нас. Сейчас я замечаю, как она выходит из кабинета и идет в нашу сторону. Оглядываюсь на Тайлера: боже, какой же он малыш для своего возраста! Как и у многих детей алкоголичек, у него маленькие глазки, тонкие губы и вздернутый носик. Пальцы, цепляющиеся за лямку рюкзака, растопыренные и узловатые, но это не мешает ему быть типичным маленьким непоседой. Он обожает спорт, особенно бег, который отлично ему дается – носится он как ветер. Конечно, у него есть небольшие проблемы со слухом, а на носу восседают очки в толстой оправе, но, к счастью, он избежал пороков сердца и почек.

Наклонившись, я смотрю ему прямо в глаза.

– Еще как понравишься. Ты же храбрый!

– Как Люк и Хан Соло?

– Ага, – смеюсь я. – Помнишь, как они взорвали «Звезду Смерти»? Они тоже когда-то были как ты: маленькими, но сильными.

– А мне дадут медаль? И все будут радоваться и хлопать?

– Золотую звездочку точно получишь, а я всегда рада твоим успехам.

Он кивает.

– Ну ладно.

Я вздыхаю. Блин, как же я буду скучать!

– Если хочешь, можешь переночевать у меня, а я утром отведу тебя в школу.

Сестры милосердия – не государственная организация, что позволяет им некоторую свободу действий. Мне восемнадцать, и я его сестра; они и раньше его со мной отпускали. Конечно, не на ночь, но сестра Маргарет кивает, когда я смотрю на нее.

Я поправляю брату воротник маленького пиджака, который вчера получила. Доктор Риверс специально задержалась ради меня допоздна: милый жест с ее стороны.

Он грызет ногти.

– Давай в следующий раз? Я… я не люблю спать в чужой кровати. И дома Аксель. Вдруг он будет скучать?

Я улыбаюсь. Ну конечно! Там его дом, а Аксель – его лучший друг.

– Хорошо. Тогда потом можем сходить за мороженым, и ты расскажешь, как прошел день.

Он кивает.

– Давай, веди себя хорошо! Понял, мелочь? Слушай учителей. Я серьезно!

Он отводит взгляд, и на лице проступает знакомое упрямство: он научился ему от меня.

– П-пусть они сами себя хорошо ведут, а то я им яйца отрежу!

Сестра Маргарет закатывает глаза:

– Так говорить нельзя.

– А почему тебе можно? – отвечает он.

Сестра Маргарет смотрит на меня косо. Я развожу руками. На что она рассчитывала? Я же все детство кочевала между палатками бездомных, приютами, приемными семьями и чужими квартирами…

Тайлер смотрит на меня снизу вверх.

– Но я же не ругался. «Яйца» – это не мат. У мальчиков есть яйца. Их…

Я вскидываю руку.

– Так, стоп! Вот это точно плохое слово. Считай, что школа – это как церковь. Тут нужно думать, что говоришь.

Монахиня качает головой, но я замечаю ее улыбку и треплю волосы брата.

– А ты знаешь, что тут обалденный художественный кружок? Посмотри, какая фреска! Ее ученики нарисовали.

Он смотрит на стену, и на лице проступает восторженное изумление. Он обожает рисовать.

Доктор Риверс подходит к нам улыбаясь, и я сжимаю худые плечи брата. Директор высокая и привлекательная, в кремовом костюме и с собранными в аккуратный пучок волосами. Она вышла поздороваться с нами, что само по себе удивительно: администрация бывшей школы Тайлера не отвечала даже по телефону.

Сердце сжимается, и надежда – в последние месяцы такая хрупкая и призрачная – разрастается чуть сильнее, когда я смотрю, как доктор Риверс наклоняется к брату и предлагает проводить в кабинет.

Затем она выпрямляется.

– У Тайлера все будет отлично. Если что, у меня есть твой номер. – Она смотрит на сестру Маргарет и кивает. – И номер интерната тоже. Можете не волноваться! – Она делает паузу. – Поздравляю с успешным зачислением! Директору Траску пришлось немало ради него повозиться.

Вот и хорошо!

Она улыбается.

– Он будет в восторге от учителей.

Эмоции захлестывают, сдавливая горло. Я оглядываю рисунки на стенах, мягкую мебель в кабинетах, радостные улыбки учителей, желающих ученикам доброго утра. Мне никогда не стать брату мамой, но я могу подарить ему дорогу в лучшее будущее. Уже что-то.

– Спасибо!

Она кивает и уводит Тайлера по коридору.

Он машет мне на прощание, а потом отвлекается на девочку, которая подбегает к нему, хватает за свободную руку и уводит вместе с доктором Риверс.

Все это было не зря. Я правильно поступила, вернувшись в «Кэмден». Здесь ему будет хорошо.

Глава 10

Ава

– Обалдеть! Нехило тебя разукрасили, Злой-и-Неприступный! – вырывается из моего рта, когда я сажусь рядом с Ноксом.

До звонка всего ничего, но я не опоздала: уроки в старшей школе начинаются на полчаса позже, чем в начальной, так что времени доехать было достаточно. Я даже посидела пять минут в машине, чтобы не прийти слишком рано. И то миссис Уайт пока не заняла место во главе класса.

Мы с Ноксом сидим совсем рядом, и я чувствую исходящий от него жар. Но он отстраняется, увеличивая дистанцию, и пожимает плечами, упорно глядя в ноутбук. Вокруг него – силовое поле. Я его чувствую.

Так и хочется снести его, расстрелять из лучевой пушки, продраться сквозь защитные слои и посмотреть, что под ним.

– Если не хочешь говорить, расчехляй свой низкий голос и просто попроси замолчать.

Блин, зачем было упоминать, что он низкий? Как будто я только и делаю, что слушаю его голос!

Он постукивает пальцами по ноге.

Я никогда не встречала настолько замкнутого человека. Тут не только силовое поле – тут бронированные танки по периметру, готовые стрелять по первой команде.

«С Авой не контактировать», – так и заявляют они.

Нокс всегда со мной таким был. За одним исключением…

– Ну давай, Ава, пойдем наверх, – выдыхает мне на ухо Ченс. Его ладони поглаживают меня по заднице, пока мы танцуем.

Из колонок льется громкая музыка. Его родители уехали из города отмечать День труда. Вечеринка большая – здесь не только «акулы», как на тусовках после матчей, но и куча популярных ребят из «Кэмдена», хэмптонской старшей школы и просто из города.

– Хочу сделать тебя своей, малышка, – бормочет он.

– Ты пьян.

– И что? Тут все такие.

– Не я.

Признаваться страшно. Наверное, чтобы влиться в коллектив, стоило выпить. Только я не люблю алкоголь и то, как ведут себя пьяные люди.

Вокруг нас толпа двигается под музыку в медленном танце, забываясь в низкой пульсации баса. Кто-то целуется на диване. Лиам прижимает Джолин к стене в коридоре, целует, удерживая руки над головой. Она обхватывает его ногой, притягивая ближе. Он задирает ей юбку, и я поспешно отвожу взгляд.

Ченс целует меня, скользя ладонью под свободную блузку и лаская живот.

– Малышка, ты такая хорошая! Обещаю, я буду нежным.

Я оглядываюсь.

Никто не смотрит на нас.

Только он.

Нокс.

Он не танцует, но мой взгляд то и дело возвращается к нему, сидящему в темноте в отдалении от остальной толпы. Лицо видно плохо, но его выдают мускулистые руки, закинутые на спинку дивана. Я знаю, что он