Притворяясь мертвым - Стефан Каста

— Я покажу тебе, — говорит Манни.

Филип подходит к нам. В его руке окровавленный нож.

— Успокойся, — говорит он. — Кимме ведь наш друг. Или я не прав, Кимме?

Другой рукой он держит за ухо зайца. Заячья тушка похожа на полураздетого игрушечного мишку.

Я киваю.

— Хватит кивать!

— Вот идиотская привычка.

— Дай ему закурить.

Пия-Мария протягивает мне самокрутку. Я чувствую сладковатый запах гашиша.

Я качаю головой.

— Ах, тебе не нравится! — говорит она.

— Сейчас я тебе объясню, Кимме. Твоя манера поведения здесь не годится.

— Нам не нравится, когда ты себя так ведешь.

— Я не хочу, — говорю я.

Внезапно Пия-Мария встает. Ее глаза пусты. Я вижу, что она в бешенстве. Она подходит прямо ко мне, толкает меня. Я теряю равновесие и падаю задом прямо в костер.

Раздается взрыв дикого хохота. Рони лает.

Я быстро поднимаюсь и стряхиваю угольки, прилипшие к брюкам.

— В этом не было необходимости, — говорю я.

— Ты будешь курить или нет?! — кричит Пия-Мария.

— Нет, — отвечаю я. — Я не употребляю такое. Неважно, как долго ты будешь меня провоцировать.

— Что ты мелешь, Кимме!

— Надо же, какая у нас тут цаца!

— Я сейчас тебе покажу, что значит провоцировать!

Удар следует прежде, чем я успеваю отреагировать.

Манни размахивается своим заостренным колом и бьет меня по голени. Мгновенная боль. Я стою, скорчившись от боли.

— Ты еще глупее, чем я думал, — говорит он.

— Он так туп, что его надо сжечь, — вторит ему Пия-Мария.

Она видит мой свитер, лежащий перед навесом. Ее качает, когда она наклоняется, поднимает его и бросает в огонь. Свитер вспыхивает. Пахнет паленой шерстью.

Все смеются.

— Круто!

— Ты сгоришь, чертов раб!

— Будешь курить?!

Я качаю головой.

Через секунду кол снова взмывает в воздух. Удар в живот. Я вскрикиваю. Инстинктивно прижимаю обе руки к животу. Складываюсь почти пополам. Стою в такой позе несколько секунд. Пытаюсь взять боль под контроль. Чувствую, как кто-то толкает меня. Я спотыкаюсь, падаю в костер, но, к счастью, успеваю сгруппироваться и опрокидываюсь на землю. Сознание покидает меня.

Тихо. Затем я слышу смех. Это Пия-Мария. Рони обнюхивает мне лицо. Пятится и лает. Я чувствую удар в спину. Жуткая боль.

— Какого черта ты тут разлегся!

— Вставай же!

Я встаю на колени. Щупаю рукой поясницу. Встречаюсь взглядом с Филипом. Смотрю ему в глаза. Я вижу, что это другой Филип. Он не знает меня.

Он бросает в меня тушку зайца. Твердый череп больно ударяет по губам.

— Вставай же, Кимме!

Я пытаюсь подняться, и когда я уже почти встаю, кто-то бьет меня ногой, и я падаю навзничь. В этот раз я попадаю прямо в огонь. Я слышу, как шипит одежда, и пытаюсь руками защитить волосы. Я выкатываюсь из огня. Одежда на мне дымится. Рони скребет передними лапами перед костром и гавкает.

— Фу, как воняет! — говорит кто-то.

Все смеются.

— Вставай сейчас же!

Я лежу не двигаясь. Я не в силах подняться. Боль в спине просто невыносима.

— Ткни его ножом, чтобы понял.

— Слышишь? Упрямство доведет тебя до беды.

Я вижу, как в отблесках костра сверкает нож Филипа.

Его лезвие совершенно чистое. Заячью кровь стерли. Только я хочу сказать ему: «Хватит! Прекратите!», как чувствую, что спина словно вдавливается от нового удара. Он пришелся выше, чем первый.

— Вставай!

Я собираюсь с последними силами. Поднимаюсь на дрожащих ногах. Спина болит так, словно там что-то сломалось.

— Теперь доволен? — спрашиваю я.

— Кури, черт тебя побери!

Я смотрю на Пию-Марию. Ее глаза горят ненавистью Кто-то визгливо хохочет, я терпеть не могу такой смех Манни протягивает мне самокрутку.

Я смотрю ему в глаза. Качаю головой.

— Ткни его ножом!

Удар в грудь. Я надаю задом в костер и ударяюсь лицом о камень. В глазах темнеет. Во рту привкус крови. Жар огня ужасен.

— Он горит! — кричит кто-то.

— Поздно.

— Помочись на него, или он сгорит.

— Вряд ли поможет.

Я слышу, как шипит огонь.

В лицо летят брызги. Я открываю глаза и вижу чей-то член. Он направлен на меня. Моча льется то на мое тело, то на лицо.

— Вставай, чертов раб!

— Кури, пока не сгорел.

Я снова пытаюсь подняться, но непослушное тело опять опрокидывается.

— Да ткни же его, черт побери!

Удар по затылку. Голова летит вперед. В ту же секунду меня пронзает боль. Сильная, холодная, как лед. Я лежу на животе около костра. Кажется, словно голову снесло. Словно то, что ее удерживало на своем месте, сломалось.

— Вставай!

Когда я, наконец, встаю, вижу, что мои «друзья» пересели. Что-то изменилось. Не знаю, сколько времени прошло. Долго ли я лежал. Они притихли. Тишина кажется еще более угрожающей, чем смех и крики. Я оглядываюсь. Вижу лишь одним глазом. Я едва различаю перед собой Пию-Марию, пытаюсь сфокусировать на ней взгляд, но вижу несколько ее фигур. Одна Пия-Мария держит самокрутку, у другой в руке нож Филипа. Интересно, зачем он ей?

Рука протягивает сигарету.

Я качаю головой.

Прежде чем я успеваю среагировать, кто-то бьет меня ножом. Удар в живот. Острое лезвие пронзает кожу, и я чувствую, как толчками вытекает кровь. Прижимаю руки к ране, чувствуя горячую волну.

Я опускаюсь на колени. Пытаюсь прижать руки к животу.

Град ударов обрушивается на меня. По бокам, по спине, в лицо. Один удар попадает в правый глаз, я чувствую дикую боль.

Становится темно.

Удар по затылку.

Я чувствую, как мое тело дергается, падаю ничком и неподвижно лежу.

Часть II

Мир — это Бога спящего виденье.Рассветный трепет душу бархатом облек,и отблески плывут вчерашние —из тех времен, когда сверканье мираеще не так слепило спящие глаза.

Я просыпаюсь и чувствую — боли нет. Я спокойно лежу.

Вокруг меня светло и красиво. Я не вижу красок, только свет. Ни отражений, ни отсветов, ни бликов. Только чистый, истинный свет. Я вспоминаю, что было раньше. Все было таким холодным. И краски: зеленый, голубой, все темные оттенки и красный. Лучше всего я помню красный цвет. И тепло, пришедшее как освобождение. Теперь мне гораздо лучше. Начинается другое время. Я чувствую любовь и тепло и понимаю, что случилось нечто важное. Никогда бы не подумал, что на это уйдет столько времени. Ощущение холода длилось до тех пор, пока я не понял, что краски не были реальными. Пока не осознал, что свет любви — это ответ.

Я опускаюсь все глубже и глубже. Навстречу светлым фигурам, которые знают меня, к моим друзьям. Да, теперь я узнаю их. Мои единственные друзья. Они идут мне навстречу. Я приветствую их: «Привет, Филип, — говорю я. — Привет Туве, любимая!»

Я гляжу вверх, но они уже исчезли. Я лежу и жду, что они вернутся. Я не хочу быть в полном одиночестве, только не в этой новой стране любви и тепла. Я зову их. Долго прислушиваюсь в ожидании ответа, но ничего не слышу. Хотя нет, я слышу, как поют цикады. Они почти всегда поют в этом сухом пустынном месте. Но это не то, о чем я думаю. «Филип! — кричу я. — Туве!»

Я уже почти сдаюсь, но они возвращаются. «Где вы, черт возьми, были? — говорю я. — Я лежу здесь совершенно один и жду вас». Но они смеются надо мной. И я слышу, что это не Филип и Туве, а Джим и Кристин. Не понимаю, как я мог их спутать?

«Привет, — говорю я. — Давно не виделись». Джим и Кристин кивают. У них серьезный вид. Я бросаю взгляд на их руки. Да, они держатся за руки. На них светлые одежды. «Мы поженились, — говорит Кристин. — Мы попробуем еще раз. Мы не сдаемся». Я киваю. «Да, — говорю я. — Теперь все намного легче». Теперь здесь царит любовь. Джим подходит ко мне. Он берет меня за руку. Мы вместе взмываем в воздух, и я понимаю, что он хочет показать мне, что значит летать. Я пытаюсь разглядеть пейзаж подо мной. Только пустыня. Один песок. «Видишь там деревню?» — спрашивает Джим. Я качаю головой. Я вообще ничего не вижу. Только песок.

«Когда-то ее сровняли с землей, — продолжает Джим. — Теперь там снова живут люди». «Я не вижу никакой деревни!» — кричу я. «На земле мир», — говорит Джим. «Наконец-то», — думаю я. Но я ничего не вижу. Ничего, кроме песка.

Я вижу знак. Сначала мне кажется, что это звезда. Такая большая, ослепительно сияющая звезда. Вспоминаю, что все началось с нее — она висела над пустыней и указывала путь. Путь к тому, кто знает все ответы.

Затем я понимаю, что знак только с виду похож на звезду. Это что-то другое, нечто большее, чем звезда. Я замечаю, что под ним собираются люди. Они стоят и показывают на него. Все больше и больше людей присоединяется к толпе. Я пытаюсь отыскать Филипа. Я понимаю, что люди ждут именно его. Но Филип не приходит, и тогда люди отправляются в путь. Они держат в руках зажигалки и двигаются в ту сторону, куда указывает знак. «Это хорошо, — думаю я. — Если они следуют за ним, они дойдут». Он ждет там. В этот раз все будет лучше. В этот раз все получится.