Настоящая книжка Фрэнка Заппы - Фрэнк Заппа

Когда я вошел, Пол стоял на четвереньках перед, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, стереопроигрывателем «Магнавокс» — той же моделью, что предпочитал «Пьянчуга» из Сан-Виллиджа. Прижав ухо к колонке, он слушал Джанго Рейнхардта.

Не прошло и минуты, как Пол — без всякой видимой причины — заявил, что крайне расстроен, поскольку в тот год вынужден был заплатить шестьсот тысяч долларов подоходного налога. Давать такие сведения его никто не просил, и я подумал, что мне остается лишь мечтать о заработке в шестьсот тысяч долларов. Сколько же надо зарабатывать, чтобы такой налог платить? Потом пришел Арт Гарфанкел, и мы разговорились.

Они уже давно не выезжали на гастроли, и поэтому предавались воспоминаниям о «добром старом времени». Я и не знал, что когда-то они звались «Том и Джерри» и написали хит «Эй, школьница во втором ряду».

Я сказал: «Ну что ж, мне понятно ваше желание снова испытать все прелести гастролей, и я вам предлагаю вот что… Завтра вечером мы выступаем в Буффало. Может, выйдете на сцену первыми как "Том и Джерри"? Я никому не скажу. Возьмете свои причиндалы, выйдете и споете "Эй, школьница во втором ряду" — только старые вещи, никаких Саймона с Гарфанкелом». Идея привела их в восторг, и они согласились.

Вечер начался с них как «Тома и Джерри»; мы отыграли свой концерт, а когда нас вызвали на бис, я обратился к публике: «Хочу пригласить наших друзей еще на одну песню».

Они вышли и исполнили «Звуки тишины». Тут-то до всех и дошло, что это единственные и неповторимые, восхитительные САЙМОН И ГАРФАНКЕЛ. После концерта ко мне подошла женщина, культурная такая, и сказала: «Зачем вы так? Зачем вы сделали из Саймона и Гарфанкела посмешище?» — как будто я жестокую шутку с ними сыграл. Что за поебень, по ее мнению, творилась на концерте? Она что, решила, будто из небытия возникли две СУПЕРЗВЕЗДЫ, а мы их ВЫНУДИЛИ распевать «УУУ-боппа-лучи-ба, она моя!»?

ГЛАВА 5. Бревенчатый домик

Вернувшись в 1968 году в Калифорнию, мы поселились в бревенчатом домике, некогда принадлежавшем знаменитой ковбойской звезде Тому Миксу, на углу бульвара Лорел-Кэньон и Лукаут-Маунтин-драйв.

В гостиной — семьдесят пять на тридцать футов — был огромный камин. Жили в доме человек десять, не меньше, главным образом те, кто работал по найму. Плата за дом — семьсот долларов в месяц.

В одном крыле располагался крошечный художественный отдел лично Кэла Шенкела. В подвале был кегельбан с одной дорожкой, и вполне хватало места для репетиций. Там имелись два стенных несгораемых шкафа — наподобие банковских сейфов, — а также подвал еще глубже — наверное, бывший винный погреб. Дом был грубо сработан и уже обветшал; он и вправду напоминал древнюю бревенчатую хижину: грубо обтесанное дерево с кучей заноз.

В тот день, когда мне впервые нанес визит Мик Джаггер, я шел открывать дверь, а одна из вышеупомянутых заноз впилась в кончик большого пальца на правой ноге.

Мистера Джаггера я приветствовал, прыгая на одной ноге. Он поинтересовался, почему я так себя веду. Я сказал ему про занозу и похромал к креслу. Он вошел, сел передо мной на пол, установил местонахождение маленькой деревянной мучительницы и ее удалил. После чего мы около часа рассуждали о европейской истории.

В саду возле дома был большой, заросший водорослями бетонный рыбный садок. А рядом в земле укрепленная бетоном яма со стоячей водой. (Мне говорили, это тайный подземный ход к бывшему дому Гарри Гудини, что располагался на той стороне Лорел-Кэньон. Я так и не узнал, правда ли это.) Позади дома вверх по склону тянулся ряд оштукатуренных искусственных пещер, куда провели электрическое освещение.

В доме тогда жили моя жена Гейл, моя секретарша Полин Батчер, наш гастрольный менеджер Дик Барбер, Памела Зарубика, Иэн Андервуд, Мотор Шервуд, а также девушка по имени Кристин Фрка — та, что на обложке альбома «Раскаленные крысы» выползает из склепа.

Кристин Фрка и Памела Де Барр сидели с нашим ребенком. Мун было месяцев восемь, а Дуизил еще не родился. Таковы декорации и список действующих лиц.

Мы в конце концов из этого дома выехали — отчасти потому, что все в Голливуде знали, где он находится, и в любое время дня и ночи стучались в дверь, требуя закатить вечеринку.

Как-то летним днем я сидел в гостиной с Бешеным Фишером и двумя-тремя членами ОСД («Оскорбительного союза девушек»). Входная дверь была открыта. С улицы вошел парень, представившийся «Вороном» и заявивший, что у него для меня кое-что есть.

Первым делом он вручил мне бутылку поддельной крови с тряпкой внутри, сказал: «Я выделил образец!» — и достал из кармана армейский револьвер сорок пятого калибра.

Бешеный Фишер побледнел — понял, что парень сумасшедший. Я изумленно шевелил бровями. Гость был явно не из Южной Калифорнии, поэтому я спросил: «Давно вы в Лос-Анджелесе?» «Нет, — ответил он, — только что приехал». Стараясь проявить как можно больше «участия», я сказал: «Знаете что? Если полиция застукает вас тут с этим револьвером, у вас будут большие неприятности».

«Да?» — спросил он.

«Да, — подтвердил я, — но я знаю, где его можно спрятать». Все, кто был в комнате, встали, дабы выполнить таинственный ритуал, имевший целью «Помочь Ворону Спрятать Револьвер».

Мы вышли, обогнули дом и, миновав рыбный садок, подошли к яме со стоячей водой. Я сказал: «Вот, видите — здесь его НИКОГДА не найдут».

Всем пришлось бросить что-нибудь в яму. Гейл и все прочие домочадцы собирали всякую мелочь и швыряли в воду. Мы уговорили гостя утопить там револьвер, а я забросал это место листьями и сказал: «Теперь все в порядке».

Потом мы сказали, что у нас полно дел, и его выперли, а сами начали подыскивать себе другое пристанище.

Общая стилистическая концепция ОСД тесно связана с Кристин Фрка. К несчастью, где-то в семидесятых годах она передознулась — не знаю, когда именно.

Именно Кристин посоветовала мне записать группу Элиса Купера, а впоследствии придумала им костюмы. (Когда я их впервые увидел, походили они на аризонскую деревенщину.)

Компанию Кристин составляли мисс Спарки, мисс Мерси, мисс Памела, мисс Люси, мисс Сандра и мисс Золушка. Они были целиком и полностью поглощены всеми аспектами рок-н-ролла, в особенности музыкантами с Большими Болтами.

Мисс Мерси славилась в то время необычным увлечением: ее тянуло к маслу. Она открывала холодильник, извлекала оттуда четвертьфунтовую пачку и проглатывала целиком. Мисс Сандра всюду таскала с собой баночку жира «Криско» для личной смазки.

В остальном их интересовало только одно: придумывание диких, фантастических нарядов. Дамы ожесточенно соперничали: кто одет экстравагантнее. (Не знаю, можно ли еще где-нибудь отыскать альбом ОСД «Непоправимый урон» — им прекрасно удалось передать неповторимый аромат своего образа жизни.)

Туда включена запись телефонного разговора «Ваятельницы» Синтии с мисс Памелой (ныне известной как Памела «Я С Группой» Де Барр), которые сравнивают свои заметки. Обе вели дневник и обменивались впечатлениями об одних и тех же парнях. Ноэль Реддинг, басист из группы Джими Хендрикса, тоже вел дневник, переплетавшийся с теми двумя. Они все замечательно смотрелись бы в одной книге.

К сожалению, пока изданы лишь Памелины дневники. Они хороши, но до стиля и глубины дневников Синтии им далеко.

С «Ваятельницей» Синтией я познакомился в 1968 году, когда «Матери» разогревали публику перед «Крим» в чикагском «Международном Амфитеатре». Группа «Крим» уже на ладан дышала, а все ее члены друг друга ненавидели лютой ненавистью. У каждого был свой гастрольный менеджер, свой лимузин, свой… — и т. д. и т. п.

За кулисами Эрик Клэптон меня спросил, не слыхал ли я о «Ваятельницах». Я ответил, что нет, не слыхал. Тогда он сказал: «Ну, после концерта поехали со мной. Ты глазам своим не поверишь». И мы отправились к нему в гостиницу.

В вестибюле сидели две девушки. Рядом с одной стоял чемоданчик с овальной картонной эмблемой на боку: «Чикагские Ваятельницы». У другой был бумажный пакет.

Ни слова не говоря, они встали, вошли с нами в лифт, а потом и в номер. Девушка с чемоданом открыла чемодан. Вторая открыла пакет. Они извлекли несколько «статуэток»: «Это Джими Хендрикс, это Ноэль Реддинг, а это гастрольный менеджер из…»

Они сложили их на столик и достали остальные принадлежности — все, что требуется для изготовления гипсовой копии мужского болтуса.

Мы проболтали часа два или три. Ни один из нас не изъявил желания «увековечиться».

О «Ваятельницах» в то время много писали. Вероятно, вследствие этого, наша контора получила по почте коллекцию произведений одного малого, который утверждал, что делает примерно то же самое с женскими органами, кои отливает в серебре. Как тонко!