Не Ангелы. - Alex Vulf

Поймав такси и назвав адрес, Лера прикрыла глаза и принялась выдумывать наиболее правдоподобную ложь для своей подруги…

Через тридцать мнут подъем. Если Мара спит, то можно не заметно зайти в комнату и лечь на свою кровать. Сказать, что приехала часа в три утра…

Войдя в комнату, Лера сперва облегченно вздохнула. На соседней кровати спала… Не Марина… подойдя к девушке, Валерия сдернула с неё одеяло… Олеся.

– Мара где?

Девушка недовольно поморщилась и попыталась вернуть одеяло на место.

– Она переехала.

– Кааааааак?

– Молча?

Наконец отвоевав одеяло, её новая соседка отвернувшись к стене закрыла глаза.

Лера прошла к своей кровати и села на одеяло… оглядев комнату, она не обнаружила больше Марининых вещей… Марина ушла.

Скинув обувь Валерия легла на кровать и обняв подушку руками, заплакала от осознания того, что же она натворила…

Глава 3.

Ударом по скуле

– Хрясь!

– Ты, что-то сказала?

– Мразь!

С ухмылкой жесткой

– Не скули!

Кинула салфетку,

– Утри.

Боль на щеке

– Отвали!

Льдинки- глаза

– Хоть умри.

Жалости нет,

– Не себя ни её,

Надену, как маску

Чужое лицо.

Валерия зашла в аудиторию и направилась к своему излюбленному месту у окна. Их месту, которое теперь занимала только она. Шел четвертый день её одиночества. Нет, Мара никуда не делась, она так же присутствовала на занятиях… но и только. Её подруга старательно избегала малейшего соприкосновения, как физически, так и словесно. Когда Лера пробовала завести разговор, в очередной раз поймав Мару в коридоре, девушка вежливо улыбаясь обходила её стороной. Глаза, когда-то ласкавшие своей теплотой, стали холодными и равнодушными. Она не хотела объяснения, ни покаянных слов Леры. За один вечер бывшие ранее единым целым девушки стали чужими.

Вот и сейчас Лера старалась поймать взгляд Марины, увидеть её глаза… но, та весело переговариваясь с Витой, в ожидании начала лекции, совершенно не обращала на девушку никакого внимания. Устав от ожидания того, что Мара наконец-то посмотрит на неё, девушка тяжело вздохнув отвернулась к окошку, где уже вовсю буйствовала молодая зелень, приветствуя столь долгожданное появление тепла.

Но, на душе у Леры был холод… он казался таким осязаемым, что она обняла себя за плечи, что бы хоть чуть-чуть согреться. Зубы по мимо её воли начали отстукивать чечетку, а губы предательски дрожать. Наконец не в силах больше совладать с собой и своими эмоциями, она, всхлипнув бросилась прочь из аудитории.

Маришка прекрасно осознавала, что делает Лере намеренно больно. Она старательно избегала свою любимую, общаясь со всеми, кроме неё. И хоть на сердце скребли своими острыми коготками кошки. Девушка не давала волю чувствам. Решив, что так лучше для них обеих, раз Лера выбрала мужчину и время даст успокоение им обеим, Марина старалась быть, как можно равнодушнее к горящим и молящим глазам подруги. Не сказать, что это ей удавалось легко… стоило не малых усилий сдерживать маску безразличности в те минуты, когда её возлюбленная подходила слишком близко к ней, чувствуя, аромат кожи и видя нежный изгиб губ, золотистое облако мягких, глаза… их золотисто-карем сиянии читая безмолвную мольбу.

Когда Лера в слезах выбежала из аудитории, сердце Мары рванулось вслед за ней, невольно застонав от острой боли, девушка прикрыла зеленые глаза, утратившие холодный блеск и прошептала – Я так больше не могу…

Вита, сидевшая рядом с ней, успокаивающее положила свою теплую ладонь на её плечо и прошептала – Держись, если окончательно всё для себя решила.

– Но ей же хреново, я вижу, чувствую, Вит. А от её боли вдвойне больнее мне… потому, что я являюсь её причиной… моя холодность

– Но это был её выбор, не ты уехала с тем парнем, а она…

– Да, знаю Вит… но… тяжело… не могу больше. Тянет к ней… практически три года вместе… как будто часть меня умирает…

– Может тебе все же стоит поговорить с ней?

– Не могу… как только представлю, чем она занималась с этим говнюком, руки в кулаки сжимаются… за неё боюсь, что не сдержусь и ударю её…

– Нда, мать… нужно время, что бы ты остыла… тебе неприятности не нужны, это точно. А она всё же любимица директрисы и даже её ночная прогулка сошла ей с рук…

– Вит, она в отличие от нас, она не воспитанница колледжа, а свободно посещающая и к тому же приемная дочь Ирины Александровны

– Так, ты вроде тоже…

– Нет, наш директор является моим опекуном и через пару месяцев, снимет с себя эти обязанности…

Прозвенел звонок, в аудиторию вошел преподаватель, лекция началась. Рассеяно слушая объяснения Олега Петровича, о мерах взаимодействия внутренних вооруженных сил и армии, Мара скользила взглядом по парте, где её недавно сидела Лера… представляя её в своем воображении, каждую черточку её лица… рука сама собой скользила по листу тетради следуя воображению. Вита глянув на парту восторженно присвистнула… Мара сама того не осознавая нарисовала свою любовь обнаженной…

– Теперь я тебя ещё больше понимаю, такая девочка – Вита сделала вид, что восторженно присвистнула

Покраснев Мара, вырвала листочек из тетради и скомкав его сунула в карман формы

– Ещё одно слово, друг и мы с тобой сойдемся в спарринге на татами – одними губами прошептала она.

Вита, понимающе кивнув, вернулась к лекции… а Мара так и просидела до её окончания сосредоточенно глядя в окно.

Дни складывались в недели, недели в месяц… прошелестев первыми весенними грозами пролетел буйный май, наступило лето. С погодой творилось, что-то невообразимое, по три раза на день она изменялась, то даря обжигающий зной, то обильно поливая землю дождем.

На прошлой неделе Ирина Александровна вызвала к себе в кабинет обеих девушек. Столкнувшись возле дверей, Мара и Лера холодно поздоровались друг с другом, и, пройдя к директорскому столу, уселись в кресла.

За последние несколько месяцев директор заметно сдала, в уголках рта залегли складки, на лбу образовалась поперечная морщинка, глаза потеряли обыкновенный для них живой блеск.

С несколько минут начальник колледжа пристально вглядывалась в обеих своих подопечных, одна из которой приходилась ей дочерью, другая любимой и подающей большие надежды воспитанницей… Наконец после продолжительного молчания раздался её голос, строгий и даже немного жестокий. Девушки одновременно вздрогнули не ожидая такой резкости