Упавшая с небес - Тереза Лири

DR предоставила Анне лучший номер в «Холидэй-Инн», ужин должны были принести прямо туда, и оставалось только наслаждаться благами цивилизации. Ни муравьев тебе, ни кричащих в лесу загадочных птиц, ни холодной воды озера — вон как над ванной поднимается пар. Анна была городским человеком до мозга костей, и даже дни, проведенные в обществе Мака, не смогли убедить ее в обратном. Господи, да были ли вообще положительные моменты в ее пребывании на Лох-Морах?

Конечно, если бы Мак не оказался подлецом, воспользовавшимся беспомощностью попавшей в беду женщины, встреча с ним была бы ей приятна. Он ведь спас Анну, заботился о ней, как умел. Он ведь всего лишь фермер. И почему она считает, что ему присуща тонкая душевная организация, что он способен почувствовать, как глубоко обидел ее? Зачем-то оставила ему глупую записку. Не лучше бы было дождаться Мака и высказать ему все в лицо? Нет, не лучше: Анна очень боялась, что не выдержит и простит ему все, а ей не хотелось прощать. Все поступки Мака говорили об одном: он просто пользовался Анной. Как можно простить такое?

С мамой Анна тоже решила не делиться всеми подробностями. Та только расстроится еще больше, но ничем помочь не сможет. Она, конечно, будет сильно переживать за дочь, но не сможет понять всех нюансов отношений Мака и Анны. К тому же мама может проговориться Стивену, а как объяснить жениху «семейную жизнь» с Маком на озере, Анна не представляла. Лгать ей не хотелось, но посвящать Стивена в детали произошедшего хотелось еще меньше. Ведь она ни в чем не виновата. Ни в чем. Анна почувствовала, что лжет самой себе. Может, в случившемся на озере и нет ее вины, но только она одна виновата в том, что не может перестать думать о Маке. Лгать не хочется, но можно ведь просто умолчать, правда? Ох, какая же каша в голове. Может быть, действительно поговорить со штатным психологом, как советует Джин? Ведь она перенесла такой стресс. Анна закрыла глаза и вспомнила, как падал самолет. Несмотря на то что катастрофа осталась далеко позади, ее затрясло от ужаса. Вот он, единственный положительный момент во всей этой истории: она жива, и жива благодаря Маку.

Ах, Мак… Ну почему он так поступил с ней, почему? Ночь за окнами давила на стекла, вокруг была цивилизация, мир людей, машин и неона, а Анна вспоминала шелест листьев и Млечный Путь, на который они смотрели, обнявшись…

…И кажусь я себе в эту поруПустотою из звуков и боли,Обезумевшими часами,Что о прошлом поют поневоле.Я твое повторяю имяЭтой ночью во тьме молчаливой,И звучит оно так отдаленно,Как еще никогда не звучало.Это имя дальше, чем звезды,И печальней, чем дождь усталый.Полюблю ли тебя я снова,Как любить я умел когда-то?Разве сердце мое виновато?..

Анна не знала, любила ли она Мака. Когда она полагала, что он ее муж, то пыталась найти в нем знакомые черты, привыкнуть, вспомнить, что она чувствовала к нему. Ей было так хорошо с Маком, что она почти убедила себя, что любит его и все происходящее с ними — правда. Анне казалось, что Мак отвечает ей взаимностью. Но теперь, когда иллюзии и обман рассеялись, что остается истиной, чему можно поверить?

Анна всегда считала себя практичной женщиной. И теперь весь ее практицизм твердил ей, что нужно немедленно забыть о Маке. Она больше никогда с ним не встретится, проведет переговоры и исчезнет из Инвернесса. Непременно поездом: в сердце надолго поселился страх перед полетами…

В Лондоне ее ждет Стивен. Провожая Анну в командировку, он вполне прозрачно намекал на то, что по возвращении ее ждет сюрприз… Наверное, хотел обсудить дату свадьбы. Анна уже достаточно откладывала, терпение жениха, кажется, истощилось. Даже думать не хочется об этом… Уйти. Навсегда. От всех. От Мака, от Стивена…

Когда-то, будучи юной и наивной, Анна считала, что уйти навсегда — это так романтично. Уйти, закрыв за собою дверь, не оглядываясь, даже если очень хочется вернуться. Во всем виделся привкус этакой сладкой боли, ностальгии по прошлому, которое сама сделала прошлым и которое никогда не вернется. Но теперь Анна понимала, что «никогда» — это слишком долго, а в расставании навсегда нет ни капли романтики, только тупая боль и глухая черная тоска…

На следующий день у Анны не было времени думать о мужчинах в своей жизни: сначала сауна, потом расслабляющий массаж, потом — салон, где ею занялись профессионалы и наконец-то привели ее лицо и руки в порядок. Теперь мисс Рейнольдс могла смотреть на себя в зеркало без содрогания: волосы уложены в идеальную прическу, руки ухожены, а лицо перестало казаться иллюстрацией к статье о нелегкой жизни фермерских жен из Хайленда. Анна позвонила Стивену и едва смогла отговорить его от немедленного вылета в Инвернесс. Сейчас ей не хотелось встречаться с женихом. Пока не хотелось? Или вообще?..

Стивен, по его собственным словам, страшно переволновался, когда она пропала, но, как Анна уже знала от матери, не спешил последовать за спасателями. Стивен был надежным, Анна это знала, и она любила его, и все же, все же… Что-то ей определенно не нравилось в их отношениях. Может быть, непреходящий практицизм жениха? Впрочем, Мак тоже оказался достаточно практичен, вспомнить хотя бы все эти уловки по ловле кроликов, перепелиные яйца и корешки… Определенно следовало стать феминисткой, раз уж на нее обращают внимание только такие вот мужчины…

После салона она отправилась в офис DR, где ее уже ожидал Игретт. Необходимо было срочно решить проблему с документами мисс Рейнольдс. Ее водительские права и кредитные карточки покоились на дне озера, и следовало как можно быстрее восстановить утерянное. DR брала задачу на себя, за что Анна была весьма признательна фирме. Просто немыслимо браться сейчас самой за это нелегкое дело.

Затем Анне предстояла беседа с представителями местных сил правопорядка. Им требовалась подробная информация о ее злоключениях: спасатели хотели поднять затонувший самолет. Так вот чего опасался ее мифический муж — прилета спасателей. Анна рассказала им все, что могла, насколько возможно избегая подробностей своих отношений с Маком. Для представителей власти эти сведения не могли представлять интереса. Вежливый офицер объяснил ей, почему спасателям не удалось самостоятельно обнаружить самолет: после того как загорелся двигатель, пилот был вынужден сильно отклониться от курса.

— Скажите, мисс Рейнольдс, а как фамилия господина, которого вы называете Маком?

— Я не знаю, — даже растерялась Анна. — Он не говорил. А я не спросила, я была так потрясена, что ничего не помнила. До фамилий ли мне было?