Шантаж - Ольга Лаврова

- Нельзя! Спугнешь ты мне купца, я обещал быть один.

Для страховки Чистодел ухватил Приезжего за рукав.

- Ничего не спугну, постою где-нибудь сбочку!

Тот изобразил колебание:

- Прямо не знаю... Ну, ладно, пожалею тебя, инвалида. Двигаем в Расторгуево.

- Куда?!

- Станция Расторгуево. На электричке.

Чистодела сотряс озноб: то ли последняя порция холода выходила, то ли предчувствие пробрало. С сомнением вглядывался он в опасного своего спутника.

- Вот я и говорю, - посочувствовал тот, - чего ты на ночь глядя потащишься?

- Нет уж, я с вами, - решился все же барабанщик.

Приезжий спрятал в воротник довольную усмешку.

* * *

Когда Пал Палыч, вытянув из Миркина сведения о Чистоделе, прямо с допроса передал их Мише Токареву, тот рьяно взялся за дело.

На первый взгляд, чего проще: доступ к райсобесовским архивам - не проблема. Однако собесовские телефоны отзывались сонными гудками: пусто у нас тут, братец, отстань.

Коротким смерчем пронесся тогда Миша по соответствующим службам, получил адрес собесовского начальника и устремился в Марьину рощу с намерением хоть из постели его вытряхнуть, но добиться проку.

И снова фортуна отвернулась. В квартире царило молодое веселье: "У папы встреча ветеранов, а мама пошла в гости". Мишу не спрашивали, кто он да что, где состоится встреча, понятия не имели, но на вопрос, скоро ли отец вернется, замялись:

- Он как когда... по обстоятельствам.

И, видя, что Миша не понял, объяснили наиболее доходчивым жестом - щелчком по горлу.

Заманчивая перспектива - получить среди ночи на руки пьяного ветерана! Не всегда Токарев применял этот принцип на практике, но помнил его твердо: кипятиться попусту вредно и глупо. "Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они". И имеют право чокнуться за живых и мертвых, а если переберут, не нам их судить.

...С утра пораньше Токарев торчал у запертых дверей Киевского райсобеса, включавшего территорию, где Миркин приметил Чистодела в тапочках. Вчера служащие вслед за начальником разбежались пораньше; неплохо бы сегодня явиться вовремя.

Ага, кажется, первая ласточка. Зав или замзав: строгий взор, бесформенное пальто и начищенные ботинки.

- Вам чего, гражданин?

Удостоверение Петровки поставило его по стойке "смирно":

- Немедленно будет исполнено!

Дальше, как говаривают оперативники, "было уже просто". "Просто" заключалось в том, чтобы поднять по картотеке всех Сергеевых, естественно, Петров Ивановичей. Из них отобрать тех, кто получает пенсию по болезни или травме и проживает в районе Плотникова переулка.

Часа через полтора, наглотавшись бумажной пыли, Токарев облюбовал пятерых Сергеевых. Оставалось еще раз сделать "просто": уговорить зава бросить все дела и вместе объехать кандидатов в Чистоделы.

Зав уговорился, из Управления дали машину, объезд начался. Одного опасался Токарев - что Чистодел не был Сергеевым, а получало его корреспонденцию подставное лицо. Но авось до подобного уровня конспирации не додумался.

(По счастью, тогда не развился еще промысел, предлагаемый ныне в объявлениях: "Сдам в аренду абонентский ящик. Конфиденциально").

Все посещаемые Сергеевы словно поджидали кого - сидели по домам, у всех накопились к собесу претензии и просьбы. Зав разрывался между их нуждами и нетерпением оперативника. Миша продолжал твердить себе, что кипятиться попусту... и т. д.

Четвертое посещение пролило бальзам на его душу. Полоса невезения кончилась.

- Мы из райсобеса, - зачастил зав. - Сергеев Петр Иванович здесь живет?

- Живет - слишком громко, - усмехнулась молоденькая соседка. - Бывает. Отсыпается после пьянок. В таких пределах.

- Он - инвалид, и у него трудовая травма?

- Раз в жизни заставили работать, конечно, с непривычки надорвался... А вообще-то у него ярко выраженный синдром Тита, - состроила она глазки Токареву.

Миша заинтересовался:

- Синдром... ага, это сумма признаков определенной болезни. Вы медик?

- Совершенно верно.

- При какой же болезни этот синдром Тита?

- А это, знаете... "Тит, иди молотить! - живот болит. - Тит, иди кашу есть! - А где моя большая ложка?"

Зав вдруг по-детски прыснул и долго не мог уняться.

- Вы плохо относитесь к нашему подопечному, - констатировал Токарев. - Он дома?

- Нет. Позвонил вчера, что поздно вернется и чтоб засов не задвигали. Но по сию пору не явился.

- И часто он в загуле? - осторожно поинтересовался Токарев.

Вероятно, слишком осторожно, потому что девушка внимательно осмотрела Мишу.

- Как соседка я на Петра Ивановича не жалуюсь. И, если человек получает пенсию, он волен расходовать ее, как ему нравится, разве нет?.. Вы правда из собеса?

- Мы выборочно обследуем условия жизни... - начал Токарев, замолчал, махнул рукой. - Сдаюсь, - и показал удостоверение.

- Что-то случилось? - забеспокоилась она.

- Сергеев курит?

- Как паровоз.

- Не заметили, что?

- "Беломор".

- У него есть родинка над губой?

- Да.

- Тогда я остаюсь. Спасибо вам, - обернулся он к заву. - Скажите нашим в машине, что я остаюсь здесь.

Он еще побеседует с девушкой, выяснит все, что та способна сообщить о прошлом Чистодела, его занятиях, родственниках, друзьях, а среди последних что самое главное - нет ли кого, напоминающего шантажиста. Достойное внимания передаст Знаменскому и засядет ждать Чистодела-Сергеева. И да пошлет ему наконец судьба удачу после непрестанных его промахов в деле Миркина!

* * *

Однако ждать было уже некого.

Гораздо раньше, чем начал Токарев гулять под дверями собеса, в район Расторгуево срочно вызвали судебно-медицинского эксперта. Ему предстояло осмотреть и исследовать то, что где ошметками, где кровавыми кусками облепляло рельсы и валялось на шпалах. Тут по телу человека прошел товарняк. Ночным делом машинист даже ничего не заметил.

Работа "судмедика" - впрочем, трудно и работой-то назвать это ежедневное пропитывание смертью в самом тяжком ее виде - порождает в эксперте самозащитный рефлекс, запрещающий ему воспринимать чьи-то останки как... чьи-то останки. Перед ним только объект изучения, материал.

Материал возле Расторгуево на профессиональном жаргоне именовался "бефстроганов". И не обвиняйте "судмедиков" в кощунстве. Представьте, что вам надлежит тщательно разобрать и систематизировать "бефстроганов", дабы установить, из кого он изготовлен. Пол? возраст? телосложение? рост? какие-либо черты внешности? следы внутренних болезней? И многое другое. И быстро. И безошибочно.

Эксперт все это осуществил. Кроме того, сумел сложить обрывки попавшихся там и сям окровавленных бумажек и понять, что недавно они составляли пенсионное удостоверение некоего Сергеева.

И - сверх того - там же, на железнодорожных путях, пока закрытых для движения (что вызывало бурное возмущение многих людей), он проделал несколько биохимических тестов и успел обнаружить следы яда. Под поезд был сунут только что умерщвленный человек. (Через два часа в НТО уже ничего не нашли бы).

* * *

Пал Палыч выслушал донесение Токарева, машина, вернувшаяся с объезда пенсионеров Сергеевых, доставила маленькую, с белым уголком карточку Чистодела. Его легко было представить бьющим в барабан на похоронах (деталь из рассказов соседки), но чтобы торговал шлихом?..

Кого-то он Знаменскому смутно напоминал. Правда, не имеющего отношения к делу Миркина, так что не стоило утруждать извилины. Но ощущения подобного рода привязчивы, и Знаменский все щурился на квадратик с белым уголком. Тьфу ты, чушь какая - плакат на платформе с надписью "Берегите жизнь!". Там-то и маячил впереди локомотива похожий гражданин, только в шляпе. Что ко мне прицепился этот идиотский плакат? Прошлой ночью вдруг приснилось, что гражданина сшибло-таки локомотивом и послышался даже хруст костей. А шляпа покатилась под ноги Знаменскому... Кошмарами он отродясь не страдал, видно, история с Зиной натянула нервы до звона.

- Паша! - заорал в коридоре Томин.

- Да, входи.

- Открой!

Сам он отворить не мог: обе руки были заняты влажными еще фотографиями.

- Бери сначала из левой.

В фотолаборатории не постояли за форматом, и то, что осталось от Чистодела, прохватывало оторопью. Томин наскоро объяснил, что к чему.

И выложил рядком фотографии из правой руки. Они не отличались резкостью и точка для съемки выглядела странно - брала чуть снизу и вполоборота - но без сомнения на Пал Палыча смотрели с двух - Чистодел и с двух - шантажист.

- Откуда?! - поразился он.

- Сам удивляюсь. Нашли мы, понимаешь, местечко на лестнице у Праховой, поставили, такую... ну, камеру специальную с таймером... Решили последить несколько дней, кто станет в квартиру захаживать, Миркиным интересоваться. Честно сказать, мелочь среди прочих мероприятий. Ребятам просто хотелось опробовать новую технику. И вот - на тебе!