Ловушка любви на празднике весны - Дарья Ву

ресторане часы, по настоящему заинтересовалась. В то же время голос её звучал удивлённо донельзя.

Я тоже удивилась, ведь он без труда справился с напавшими на меня мужчинами. Не думала, что лекарю такое по силам.

Рю не уклонился от ответа, как это постоянно делал Сир, если разговор заходил о его работе. Честно признался, что трудился в местном госпитале и не видит в этом ничего дурного. Мия, мягко говоря, была поражена.

— А что такого? — спросил вдруг Сир.

— Нет, ничего, — Мия опустила глаза в тарелку.

— Её тëтка, — я запнулась, — она говорит, что это грязная работа. И учиться на сестру милосердия не разрешает.

— А на лекаря не хочешь пойти? — спросил Рю.

— Женщина лекарь? — натурально удивилась Мия, а потом виновато посмотрела на меня. — Это возможно, только если она родилась с даром целителя. Я им обделена.

— И эта девушка говорит, что хочет спасать жизни, — беспощадно сдала я её. — А сама только читает в книжном о лекарственных травах и атласы тела.

— Ты местная? — больше заключил, чем спросил меня Рю. — Не бывала на севере? И родители твои, Лели, отсюда, верно? Тогда всё понятно. На полуострове проще взгляды на всё. А ты Мия откуда?

— Я тоже отсюда, вернее, родилась здесь, но вот росла… — она замолчала.

— Понимаю, — ободряюще заметил Рю.

Дальше он объяснял скорее для меня, чем для кого бы то ни было ещё.

Я никогда раньше не сталкивалась с тем, чтобы к целителям было какое-то особое отношение, кроме уважения. Именно оно проглядывалось в общении деревенских с мамой. Но, как оказалось, не всё было так солнечно в больших городах. Там в лекари шли только бедняки, потому как работа считалась грязной и могла занести хворь в дом. Ни одна семья не хотела бы навлечь на себя подобную участь. Да, богатые часто содержали госпитали, вот и маме кто-то помогал, но не деньгами, а инструментами и тканями. Я помнила, что иногда приезжала повозка для госпиталя от какого-то мецената. Мама благодарила, но всякий раз в сердцах посылала доброжелателя куда подальше и просила ему это передать.

Иногда дети с даром целителя рождались в богатых семьях, тогда малышей часто отдавали на воспитание к монахиням, где они заодно получали приходское образование. Семьи, которые придерживались кланового образа жизни, часто оставляли особенного ребёнка при себе. Такие целители зарабатывали в разы больше обычных лекарей, и их не боялись.

Целитель никогда не подхватит хвори, если только не заберёт её на себя сам. Как мама когда-то пожертвовала собой ради меня.

С того момента, как я рассказала о желании подруги работать в госпитале, её с Рю разговор лишь набирал обороты. Казалось, они нашли друг друга. Я со спокойной душой отдалась пирожным и травяному чаю, которые заказали после прихода Сира. Он молча наблюдал за мной и иногда вступал в разговор между нашими друзьями. Время текло незаметно быстро, забирая остатки дня.

— К сожалению, мне скоро пора, — заметил вдруг Рю, и в тоне его на самом деле звучало сожаление.

Рю расплатился, и мы вышли на улицу. Вслед нашей компании чопорно попрощался встречающий. Я сделала глубокий вдох, и прохладный ветерок приятно обдул моё тело. Прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной, и медленно открыла. Мия уже что-то заговорила, продолжая спорить о лекарственных травах с Рю. Тонкий полумесяц серебряной лентой повис над крышами домов. Солнце почти полностью скрылось, окрасив небеса в цвета крови. И запоздалая реакция на вчерашнее, наконец, пришла.

Дыхание перехватило. На глаза навернулись слёзы, размывая улицу. В груди заклокотало, а в ушах поселился нарастающий звон.

Со мной всегда так было. Ещё в детстве я пугалась, если неожиданно встречалась на прогулке с выскочившей из кустов собакой или птицей, да и в тот памятный день, когда свалилась с крыши госпиталя, я боялась. Пугалась, порой даже плакала, а после быстро отходила. И только ощутив себя в полной безопасности, когда, казалось, всё должно было забыться, воспоминания нахлёстывались беспокойными волнами, поглощая с головой. Треск юбки, на который не обратила вчера внимания, запах алкоголя и табака, прикосновения шершавых мужских рук…

Голова закружилась. И я упала бы, если б меня не поймали. Рю? Я вцепилась в мужчину, не слыша ничего, кроме звона в ушах. Тёплая ладонь коснулась лба и погладила, снимая боль и напряжение. Слёзы скатились из глаз, прочертив полосы по щекам и позволив мне увидеть спасителя.

Сир. Он обеспокоенно вглядывался в моё лицо и что-то спрашивал. За ним взволнованно переминалась с ноги на ногу Мия. И со спины кто-то, вероятней всего, Рю, поддерживал меня одной рукой, а второй предлагал ресторанный стакан.

— Это вода, выпей, — ласково попросил Рю.

Я выхватила холодный стакан и в два глотка осушила его.

— Ей надо присесть, — отдавал распоряжения Сиру мужчина и тут же отвернулся к Мие. — Часто с ней такое?

— Впервые.

— Ты как? — возле уха прошелестел голос Сира.

Я кивнула, не выпуская из рук стакана. Меня усадили на лавку под деревом. Я дрожала, но не от холода. И всё же, меня укрыли белым кафтаном, в который завернули вчера. Это оказалось последней каплей. Я до неприличия громко всхлипнула и разрыдалась, цепляясь за обескураженного Сира.

Мужчина искренне не понимал, почему я всё никак не останавливалась, трясясь и плача.

Рю и Мия куда-то делись, а мы остались вдвоём. Я обрывистыми движениями стянула кафтан и сунула его Сиру. Попросила передать вещь хозяину.

Забрав кафтан, мужчина внимательно в меня вгляделся.

— Получше?

Я сдержанно кивнула и хотела стереть слёзы тыльной стороной ладони, но не успела. Сир протянул мне платок и нежными движениями вытер мокрые дорожки со щёк. Вручил платочек мне. Скомкав его, я не задумываясь запихнула ткань в сумочку.

— Тогда будь добра объясни, что это было?

— Не знаю, — я не рискнула поделиться переживаниями.

Всё же сейчас всё хорошо. Страшное было вчера, пусть там и остаётся. Рю меня спас. Сир не виноват, что его оставили наедине со мной.

— Спасибо.

— Несложно, — ответил Сир. — Не последний платок в Лодде.

— Она думает, я упала и разодрала юбку. И что Рю проходил мимо и дал мне кафтан.

— А как было на самом деле, Зайка? — Сир дружелюбно улыбнулся.

— Неважно. И не надо меня так звать, — я смутилась.

— И Лея поверила? Где-то ты явно соврала.

Я фыркнула. Только где-то? Боюсь, Сир сильно ошибался на мой счёт.

Мужчина молчал. Я заглянула в его глаза, спокойные и весёлые. Мы сидели на лавочке и молчали. Над головой шелестела молодая листва, со стороны дорожек шуршали длинные юбки и