(Не)идеальная девочка - Настя Мирная

и, оторвав его от дрожащей девчонки, с башки заряжаю ему в морду. Он шатается и оседает на пол. Второй удар пропускаю с ноги, сначала по рёбрам, а потом и по склонённой морде.

Лопающиеся в глазах капилляры, застилают взгляд красной пеленой. Слышу тихий вдох сбоку и временно забываю об этом ушлёпке. Эту суку я запомнил, потом разберусь. Хватаю Настю за руку и тяну к выходу. А она тупо стоит и смотрит потерянным взглядом.

— Ну и какого хуя ты, блядь, творишь? — вымещаю на ней злость, даже не стараясь сдержаться.

— Я…я… — лепечет дрожащим голосом.

— Головка от хуя, Настя! — рявкаю бешено.

Понимаю, что надо тормозить, но сука, не выходит.

Тормоза отказали. Крышу снесло к херам. Все предохранители перегорели. Поэтому выдаю такую дичь, от которой самому выть хочется, когда смотрю в её перепуганные зелёные глаза и на дрожащие губы. А в следующую секунду она вырывает руку, не успеваю перехватить, как Миронова бросается мне на шею и вжимаясь всем своим, идеально подходящим по моё, телом, шепчет прямо в рот:

— А ты хотел бы этого? — хрипит, обжигая губы хмельным дыханием. Чего, бля? Даже не успеваю сообразить, что это значит, как она продолжает. — И сейчас хочешь? — жмёт губы к коже на шее, под которой на разрыв пульсирует взбесившаяся вена.

Кровь разгоняется до космических скоростей. Непонятно на кой хрен ожившее сердце, долбит рёбра до хруста. Ведьма толкается животом мне пах. Член рвётся наружу так, что, кажется, ткань джинсов начинает трещать.

— Не играй со мной, Настя, пока я тебя не трахнул, — с трудом выдавливаю слова из сжавшегося горла, — или не убил.

Я уже реально на грани. Готов схватить её и как какой-то пещерный человек, утащить в своё логово.

— Знаю, что хочешь. Всегда хотел, Северов. С первого дня. — разрывает мой мозг тихим хрипом.

— Да, сука, блядь, хотел! — выписываю откровенно.

Башка полностью отключается от общей системы. Пиздец, как хотел. С первого, мать вашу, дня. С того самого момента, как впервые увидел эту чёртову ведьму в коридоре.

— Хочешь? — опять подаётся бёдрами вперёд и меня сносит.

Опускаю руки, которые до этого целомудренно держал на талии, на задницу. Вжимаюсь стальным телом, в поисках долгожданной разрядки. Не понимаю, как мне всё ещё удаётся тормозить себя.

— Хватит, блядь! — рявкаю в бешенстве.

— Ну так запомни, Северов, ты этого, — ведёт бёдрами, на которых лежат мои лапы, — никогда не получишь.

То, что происходит следом, выбивает меня из реальности, потому что Миронова вгрызается зубами в мою губу, почти прокусывая её насквозь и сваливает. А я тупо стою, прикасаясь пальцами к губам и в каком-то ступоре смотрю на то, как они окрашиваются в красный.

Кровь, сука! Эта бешеная стерва меня укусила.

В остервенении срываюсь с места и выбегая на улицу, ищу её глазами. В фокус ловлю сразу. Ведьма бежит к выходу так, будто за ней адские церберы гонятся.

Догоняю, не позволяя добраться до ворот. Хватаю руками за талию и дёргаю на себя. Она издаёт какой-то сдавленный писк и замирает. Зверь внутри рвёт и мечет.

— Хочешь поиграть? Ну так давай поиграем, идеальная девочка.

Одним движением разворачиваю и набрасываюсь на губы. Мну и кусаю. Но тут же зализываю причинённую боль. Не могу иначе. С ней не могу.

Какого хера так?!

Даю волю рукам, веду по напряжённой спине, тонкой талии, округлой заднице, аппетитным бёдрам.

Хочу её сожрать! Сорвать к чертям одежду, пробраться под кожу, забить собой её блондинистую голову и идеальное тело.

Проталкиваю язык внутрь и напарываюсь на стену из плотно сжатых зубов. Сбавляю напор. Веду руками вверх, касаюсь пальцами лопаток, ощущая как по её гладкой коже расползаются мурашки. Меня и самого ведёт так, что ноги дрожат.

Да! У меня, блядь, дрожат ноги и подгибаются колени, как у пятнадцатилетнего сопляка, который впервые до девичьих губ добрался. Это полный, мать вашу, аут.

— Впусти меня, маленькая. Моя маленькая девочка… — хриплю ей в рот, ненадолго прекращая терзать сладкие губы.

Бля, её запах стал моим наркотиком. Вставляет так, как ни один, даже самый чистый герыч. Провожу ещё одну атаку языком и, не встречая сопротивления, наконец, врываюсь внутрь. Первый порыв наброситься, как дикий зверь, но его я сдерживаю. Настя и так вся трясётся и не только от страха. Я это чувствую на каком-то интуитивном уровне. Медленно скольжу языком по ротовой полости, обвожу, слегка касаясь. Её ноги подкашиваются, когда сплетаемся, прижимаю крепче, даже не стараясь скрыть бешеного возбуждения, которое она во мне вызывает. Откровенно трусь напряжённым членом об её живот, облапывая всё податливое тело. Оно, как размягчённое масло, прогибается от самого лёгкого нажима.

Меня и самого колбасит, когда моя девочка робко отвечает на поцелуй, касаясь моего языка в ответ. Под кожей простреливают мелкие электрические импульсы, разряжая в меня всю обойму. Двигаю бёдрами снова и снова, как, сука, заведённый. Не могу остановиться.

Сосредотачиваюсь на поцелуе. Ложу руку ей на затылок и слегка давлю, вынуждая прогнуться сильнее, углубляю поцелуй. Проникаю глубже, движения языка становятся быстрее и резче. Вторую ладонь отрываю от ягодиц, непонятно откуда вдруг взявшейся силой воли, и сжимаю в кулак плотную ткань у неё на спине.

— Артём! — шепотом кричит мне в рот.

Сбавляю обороты. В её голосе слышится мольба.

Остановиться? Или продолжать?

Ещё немного убавляю нажим. Не хочу пугать бешенным напором.

Но уже через пару секунд башню срывает конкретно. Накрываю ртом её шею, вгрызаюсь и тут же обвожу языком.

— Какая же ты сладкая. Хочу тебя. Блядь… Всю хочу. Прямо сейчас. Пиздец как хочу. — выдаю с пугающей её откровенностью то, что кипит внутри адским варевом.

Впитываю её слабое срывающееся дыхание, загоняя его в свои лёгкие. Вместе с ароматом ванили и кокоса получается взрывная смесь, расползающаяся по всему организму, заражая органы.

— Пожалуйста, Артём… — хрипит и начинает сползать по моему напряжённому до предела телу.

Мозг сразу генерирует пошлые картины, как она становится на колени и вбирает в рот, готовый разорваться от одного прикосновения, член. Но её тело обмякает, и Настя падает в обморок. Какого?..

На автомате подхватываю ослабевшее тело руками и, присаживаясь на корточки, опускаю спиной на колени.

— Настя? — зову шёпотом.

Её дыхание слабое и срывающееся. Воздух входит в лёгкие короткими рывками и тут же вырывается обратно, словно не усваивается внутри.

Резко приподнимаю и дёргаю шнуровку на спине. В такой позе делать это неудобно и справляюсь я с трудом. Тонкие ленты трещат и рвутся под напором. Развожу ткань в стороны и Миронова, наконец, вдыхает