Единственно верный - Лариса Петровичева

— Да они наверно и ведьм не сжигают, — предположил белесый, и видно было, что уж он-то, несмотря на молодые лета, уже успел узнать толк в деле очистки земли от ведьмовства и ереси.

— Конечно, сжигаем! — возмутился Боох. — Вон, третьего дня одну забили камнями, а труп сожгли.

Инквизиторы переглянулись.

— А не колдуй, зараза, — сказал чернявый. — Живи по заповедям, почитай законы и служи Заступнику со всей искренностью и пылом. И пребудет с тобой Его милость и благословение. В общем, посмотрел я ваши списки, все какие-то немощные, косые да кривые. Но с десяток отобрал. Сейчас еще у церкви посмотрим, может, и побольше заберем.

— Десяток! — воскликнул Боох. Чернявый вопросительно вскинул брови — владетельный сеньор его явно удивил. — Это много, господа. Это очень много. Вы же их не на день и не на месяц забираете. А работать кто будет?

Чернявый вздохнул. Аккуратно, одним пальцем закрыл книгу со списками переписи.

— Не для себя забираем, многоуважаемый Боох, — веско промолвил он, — а для Заступника. Во Имя Его и Славу. В конце концов, если вы беспокоитесь о том, что меньше рабочих рук будут трудиться на ваших полях и доход понизится, то побеспокойтесь лучше о душе, которую так легко уронить в пропасть ереси, — чернявый подошел к Бооху вплотную, покачался с пятки на носок, оценил, что ростом как раз сеньору до плеча и раза в три тоньше. — Вы ведь не еретик, сударь?

Белесый ухмыльнулся. В цепком взгляде инквизитора Боох вдруг прочел свою будущую судьбу, и она не была слишком длинной. Обвинение в ереси, пытки и в итоге костер, а в его прекрасном доме поселится какой-нибудь особо отличившийся охотник на ведьм. Хотя бы этот хлыщеватый южанин. Или его молчаливый товарищ.

— Что вы, ни в коем случае, — ответил Боох. — Я верный сын Небесного Заступника.

— Ну и прекрасно, — подал голос белесый. — Ваши Кучки, сударь, в превосходном состоянии. Прекрасный пример для прочих владетельных сеньоров Аальхарна. По-моему, не меньше трехсот золотых в год?

Если южанин был истинно верующим, то белесый оказался простым приземленным практиком. Боох вздохнул: слава Заступнику, похоже, дело принялось выезжать в практическую плоскость.

А тем временем на площади уже собирались кучкинцы. По раннему времени народ был хмур и полуодет, мужчины сворачивали самокрутки, а бабы заранее и на всякий случай стали подвывать, словно чувствовали, что ничего хорошего от облеченных властью гостей ждать не приходится. Инквизиторы переговаривались между собой, прикидывая, не забрать ли народу побольше, отец Грыв то выходил из храма на площадь, ласково глядя на поселян, то возвращался назад. Новость о строительстве храма его порадовала.

Вскоре на площади начали кружиться сплетни и домыслы. Уж не война ли? От соседского Амье всего можно ожидать, раз тамошний князь привечает колдунов и расплодил песьеглавцев, которых берет на армейскую службу. Особенно отстаивал тему песьеглавцев Прош, который этим утром набил в трубку особенно забористого табаку с примесью сушеного навоза для крепости.

— Да откуда взяться-то песьеглавцам! — возмутился под конец мельник. Утро было прохладным, и торчать столбом на площади неведомо почему мельнику не нравилось. — Сам ты их видел, что ли?

— Не видел, — хмуро бросил Прош. — А вот мой кум из Малых Матяшек видел. И очень уж они свирепые, эти песьеглавцы! Так глазами и зыркают, а зубы у них — цапнут, добавки не захочется.

Приключившиеся рядом бабы хором ахнули.

— Что же, дядьку Прош, народ собирают с этими страхолюдами воевать? — спросила одна из них, растрепанная и постоянно беременная Тада, которая испугалась потерять мужа Кику, взбалмошного болтуна и отъявленного пьяницу.

— Это евойный кум видел больше, чем показывали, — мельник сплюнул и отошел, не желая слушать бредни, тем более, что Прош надымил своим куревом так, что дышать было совершенно невозможно. Соседи обсуждали еще одну версию: против ведьм собирается новый Круговой Поход, всем дадут освященный меч и копье, чтобы протыкать их нечестивые сердца и срубать головы. Этот вариант нравился народу намного больше, чем война с песьеглавцами. Местный грамотей Тихий Даня, который славен был по всей округе тем, что изобрел самогонный аппарат нового типа, предположил, что ищут беглого колдуна Апатеку. Колдун этот, дескать, был очень зловредным, жил в столице, где едва не извел — страшно сказать! — самого государя, а потом, когда инквизиция стала наступать ему на пятки, дал деру.

— А ты-то откуда знаешь про колдуна? — резонно спросил Прош. Выяснилось, что вчера Даня испытывал свою самогонную машину, отчего у него приключились разнообразные видения.

— Видно, и песьеглавцы из той же машины прибежали, — буркнул мельник, а несколько селюков подошли к Дане спросить, нельзя ли поучаствовать с ним вместе в испытаниях чудесного аппарата.

Больше никаких версий возникнуть не успело, потому что на ступени храма поднялся чернявый инквизитор, не так давно наводивший панику на Бооха, и резко вскинул руку.

— Тихо, люди!

Селюки мигом умолкли, даже бабы перестали болтать и ныть. Чернявый сделал глубокую паузу и опустил руку.

— Я брант-инквизитор Грег, — сказал он. — Государь издал новый указ. Слушайте внимательно, понимайте правильно и запоминайте надолго.

Один из его спутников протянул Грегу указ, тот встряхнул лист и принялся за чтение.

На площади стояла такая тишина, что не слышно было даже людского дыхания. Когда же Грег дочитал до пункта «мобилизовать все силы и завербовать на строительство наибольшее число народа, желающего делом доказать свою верность Заступнику», то в толпе кто-то всхлипнул и людей словно прорвало: бабы завыли, заголосили, повисли на шеях у мужей, не желая становиться соломенными вдовами и терять кормильцев. Грег молчал — было видно, что к подобным сценам он уже успел привыкнуть. Затем он снова заговорил, и площадь умолкла.

— Из Кучек мы отобрали десять человек. Сейчас я назову их, и пусть они выйдут сюда.

Он принялся выкликать имена, и суровые мужики — кто спокойно, кто отрывая от себя рыдающих жен, кто хмуро — поднялись на ступени храма. Инквизиторам следовало отдать должное: семейных было только двое, остальные — бобыли или вдовцы. Боох, стоявший чуть поодаль, сокрушался, не желая скрывать своей печали: на строительство забирали трех лучших работников Кучек. Грег быстро сосчитал вышедших: их было только девять. Он быстро сверился со своим списком, опросил собранную девятку на предмет имен и крикнул:

— Кто из вас Андрей? Иди сюда!

По толпе прокатилась волна ропота. Дело действительно было неслыханным — забирать на строительство скорбного разумом человека всей деревне показалось кощунством.