Невеста брата. Я хочу её (СИ) - Безрукова Елена

Я торопила время, чтобы эта поездка уже подошла к завершению и я могла бы уехать домой. В присутствии Марата находиться тоже тяжело. Когда он думает, что я не вижу, то смотрит на мой зад или ноги, пока я иду, а мне это не нравится. Но и предъявить мне ему нечего. За слишком горячие взгляды в тюрьму не сажают. Но и я хороша — сама заглядываюсь порой. На его руки – сильные, с виднеющимися сетками вен из-под закатанных рукавов рубашки, когда он подписывает очередной договор. На его губы, когда он улыбается или в задумчивости касается их пальцами. На его широкие плечи и крепкую фигуру. Он меня привлекает как мужчина, и это мне совсем не нравится.

Пожалуй, когда мы вернёмся, я обговорю возможность перевода в другой отдел. Не стоит так соблазняться. Интересно, так у всех пар бывает временами или конкретно в нашей с Марком паре всё вот так? Точно ли я его люблю, если меня вдруг стало влечь к новому начальнику? Но я же не обезьяна там какая-то и способна справиться с инстинктами, хоть они меня куда-то и зовут не в ту сторону, когда эти серые глаза изучают меня снова и снова, словно гадая, какая я без этих официальных блузок и юбок.

Вот и сейчас, когда я в очередной раз принесла ему кофе, а потом достала с верхней полки по его просьбе папку, то снова ощутила на себе его колкий взгляд.

— Ваша папка, — протянула я ему её.

Он молча забрал и почему-то нахмурился.

— Могу идти?

— Иди.

Пошла, только в спину так и продолжали смотреть пронзительные серые глаза.

Вышла из кабинета и подошла к зеркалу. Чего он пялится-то весь день на мой зад, испачкалась, что ли? Да нет, всё чисто. А чего тогда смотрит, словно ему там мёдом намазали? Не понимаю.

***

Конец дня. На сегодня весь объём работы выполнила. За несколько дней мы всё же смогли разобрать все текущие дела, а завтра предстояло самое главное — переговоры в клубе и заключение сделки. Конечно, не на танцполе, где орёт громкая музыка, а в вип-кабинке, где можно в расслабленной обстановке – так сказать, без галстуков – обсудить контракт, а потом отметить удачную сделку. Сейчас стало модно проводить встречи именно так — в пафосном ночном клубе, куда попадают лишь избранные.

Сложила в стопку документы на подпись Марату. Кинула на себя взгляд в зеркальце пудреницы, прежде чем отправиться в его кабинет. Чёрт, опять расстегнулась блузка. Петелька растянулась, постоянно выпадает пуговица, открывая лишнее. Не прям так уж сильно, но декольте становится очень откровенным, и, кажется, даже видно кружево бюстгальтера. Эта блузка – единственная из старых, что я взяла с собой в поездку, и самая любимая, а теперь так подводит меня. Вставила пуговицу на место. Слабо держится. Придётся мне от этой блузки отказаться. Пал мой воин. Посидела еще несколько минут, подвигала руками — вроде бы держится. Главное, сильно в ней не наклоняться.

Встала и взяла документы в руки. Прошла к кабинету Марата и постучала.

— Входи.

Потянула дверь на себя. Прежде чем зайти, мне нужно глубоко вдохнуть. Начинаю невольно волноваться. Нет, всё-таки стоит перевестись, потому что Марат на меня дурно влияет!

Прошла к столу и остановилась.

— Бумаги на подпись.

— Клади, — кивнул он на стол, не отрываясь от текста в мониторе.

Положила их рядом с рукой Марата и придвинула ближе. Он поднял глаза на меня.

— Вот это тоже нужно подписать здесь и здесь, — склонилась я над столом и указала карандашом на места, требующие подписи.

Однако мой босс смотрел вовсе не в бумаги. А на мою грудь. Чёрт, опять долбаная пуговица. Судорожно застегнула её неловкими пальцами.

— Извините, у меня блузка испортилась... — сказала я, чувствуя, как краснеют щёки.

Марат не ответил. Нахмурился и взял ручку, поставив размашистые подписи там, где я ему указала.

Выпрямилась и закусила губу, ожидая, когда он отдаст мне документы обратно. Он отдал и остановил взгляд серых глаз на моих губах. Странно так смотрит, словно посчитал этот жест слишком откровенным. Но это просто нервное, ничего такого я не хотела...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Можно идти?

Вместо ответа он поднялся на ноги, резко ухватил меня за запястье и дернул на себя. Я врезалась в его грудь и почувствовала, как на спину легла горячая мужская рука, а другой он продолжал удерживать мою руку, которую я отчаянно пыталась у него забрать.

— Что вы делаете? Марат... Ильдарович...

— Ты чего добиваешься?

— Я? — только и могла выдавить из себя я. — Я не понимаю, о чём вы.

— Разве? — изогнул он бровь. — Разве не ты меня весь день провоцировала сегодня, как и всю эту неделю?

Он настолько тесно прижал меня к себе, что я еле могла дышать. Моя грудь прижалась к его крепкому животу, бёдра – к бёдрам. Слишком тесно, слишком близко...

— Я не понимаю! — возмутилась я и снова попыталась выбраться на волю. — Что вы несёте? Вы в своём уме?!

— Сначала ходишь по номеру в коротком полотенце, потом надеваешь чулки, резинку которых отлично видно в разрез твоей юбки. А теперь ты решила меня добить своей грудью?

— Я ничего не делала специально, — толкала я его, но он меня словно не слышал. В ответ он толкал меня к столу, пока я не уперлась в него бедром, и дальше мне некуда стало отступать. Это бред какой-то! — Марат...

— Я, между прочим, здоровый молодой мужик, и ты прекрасно поняла, что нравишься мне. Что ж, ты сама напросилась, — одним движением он усадил меня на стол и развел мои ноги коленом.

26

— Вы меня не поняли! — кричала я в пустоту.

Горячие губы легли на мою шею. Кожа тут же покрылась мурашками, а в глазах поплыло. Сильные руки сжимали талию и гладили мои бёдра. Хотела уйти, конечно, хотела, но он же так держит, что не сбежать. Марат прошёлся губами от шеи, добрался до мочки уха и подцепил ее кончиком языка, провел им по всей ушной раковине, и я невольно прогнулась в спине и тяжело задышала. Захотелось закрыть глаза и принять эту ласку. Пронзило жгучее, отрезвляющее чувство стыда. Я снова надавила на его плечи, но результата никакого не получила. Это борьба мухи и слона.

— Марат, остановись, я вовсе не хотела тебя провоцировать!

Затуманенный желанием взгляд серых глаз остановился на моём лице. Они были настолько тёмными, как небо в шторм, что даже слились с тёмно-синим цветом зрачка. Рука его потянулась к подбородку, поднимая его вверх на себя, а губы властно взяли мои. Поцелуй теплый, он кружил голову, заставлял хотеть наслаждаться и… продолжать. Немного грубый, с присущей Марату импульсивностью, и очень страстный. Еще немного – и я просто отключусь от реальности, позволяя его порочным полным губам, на которые я сама жадно смотрела вот уже несколько дней, ласкать себя.

От падения в пропасть меня спас звонок телефона. Марат прервал поцелуй и отпустил меня. Отправился к телефону, не сводя глаз с меня. Я же свои опустила вниз. Я позволила ему себя целовать. Идиотка. А как же мой жених? Так стыдно мне ещё никогда не было. Нет, уволюсь к чёртовой бабушке, и Марка попрошу помочь с неустойкой. Ну, скажу, что не справилась, работа тяжелая и начальник самодур… На то, что сейчас произошло, я уже не смогу закрыть глаза.

— Марат Ильдарович, такси приехало.

27

По дороге мы молчали. Марат смотрел в окно, я — на свои колени. Пыталась справиться с волнением, которое до сих пор заставляло сердце трепыхаться в груди, потому что до сих пор я явственно ощущала его касания и поцелуи на себе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я хочу уволиться, — сказала негромко я.

Серые глаза застыли на мне.

— А ты пункт про неустойку видела?

— Да.

— А ее размер?

— Да.

— Ну и где ты собралась брать деньги на её выплату? У тебя на фару денег не было мне, а на неустойку тем более не будет. Я не расторгну с тобой договор, мне нужен сотрудник.