Трое на велосипедах - Джером Джером

— Что ж, зайду к вам в другой раз, когда выбор будет побогаче. Счастливо оставаться, до лучших времен!

С этими словами мы сели в кеб и уехали, оставив хозяина в забаррикадированных коробками с обувью дверях магазина. Что он нам кричал — я не слышал, но прохожие слушали его с большим интересом.

Джордж хотел остановиться у другого обувного магазина и повторить эксперимент; он сказал, что ему действительно надо купить пару шлепанцев. Но нам удалось уговорить его отложить покупку до приезда в какой-нибудь заморский город, где торговцы уже привыкли к подобным речам или просто более дружелюбны. Но на покупке кепки он настоял, заявил, что без кепки путешествие ему будет не в радость. Мы остановились у маленького магазинчика на Блэкфайерс-роуд.

Хозяином этого магазинчика оказался приветливый коротышка. Был он слегка навеселе, но не только не путал нас, а наоборот, помогал.

Когда Джордж точно по книге спросил его: «Есть ли у вас в продаже головные уборы?» — он не рассердился; он остановился и задумчиво поскреб подбородок.

— Головные уборы, — сказал он. — Дайте-ка подумать. Ага, — и приятная улыбка засияла на его добродушном лице, — можно поискать, авось, что найдется. Но, ради Бога, почему это вас интересует?

Джордж объяснил, что хочет купить кепку, дорожную кепку, но вся загвоздка в том, что нужна ему хорошая кепка.

Хозяин огорчился.

— Эх, — сказал он, — боюсь, ничего не выйдет. Вот если бы вам понадобилась плохая кепка, которая и гроша ломаного не стоит, кепка, которая только на то и годится, чтобы ею окна мыть, тогда бы я смог предложить вам кое-что. Но хорошая кепка — нет, таких не держим. Но постойте-ка, — продолжал он, прочтя на выразительном лице Джорджа разочарование, — не уходите. Есть у меня одна кепка, — он полез куда-то под прилавок, — не скажу, что хорошая, но всяко получше тех, которыми я торгую.

Он протянул нам кепку.

— Ну, как она вам? — спросил он. — Может, сойдет?

Джордж стал примерять ее перед зеркалом и, отыскав в книге нужную фразу, сказал:

— Это кепи подходит мне по размеру, но скажите, как, по-вашему, к лицу ли оно мне?

Хозяин отошел в сторону и окинул его внимательным взглядом.

— Сказать по правде, — ответил он, — оно вам не идет. Он отвернулся от Джорджа и обратился к нам с Гаррисом.

— У вашего друга, — сказал он, — очень живое лицо: то он красив, то, прямо скажем, безобразен. Эта кепка, по-моему, его очень портит.

Услышав это, Джордж решил, что хватит валять дурака. Он сказал:

— Хорошо, я ее беру. Мы спешим на поезд. Сколько с меня?

Хозяин ответил:

— Цена этой кепки, сэр, четыре шиллинга шесть пенсов, хотя она и половины того не стоит. Завернуть в коричневую бумагу, сэр, или в белую?

Джордж сказал, что заворачивать не надо, заплатил хозяину четыре шиллинга шесть пенсов серебром и вышел. Мы с Гаррисом пошли за ним.

На Фенчерч-стрит мы сторговались с кебменом за пять шиллингов. Он отвесил нам еще один изящный поклон и просил передавать привет австрийскому императору.

Обменявшись в поезде впечатлениями, мы согласились, что проиграли со счетом два: один, и раздосадованный Гаррис выкинул книжонку в окно.

Глава V

Необходимое отступление, предваряемое поучительной историей. — Одно из достоинств этой книги. — Журнал, который не пользовался успехом. — Его девиз: «Обучение через развлечение». — Вопрос: где обучение, а где развлечение? — Популярная игра. — Мнение специалиста об английском законодательстве. — Еще одно достоинство этой книги. — Избитый мотив. — Третье достоинство этой книги. — В каком лесу живут девы. — Описание Шварцвальда

Рассказывают, что как-то шотландец, влюбившись в одну девушку, решил на ней жениться. Но, как и все его соплеменники, он был очень осторожен. Он заметил, что супружеская жизнь людей его круга, поначалу сулящая крепкий союз, со временем превращается в настоящий ад и все потому, что жених или невеста, не желая ударить лицом в грязь, скрывают перед свадьбой свои недостатки. Он решил, что с ним такого случиться не должно, никаких разбитых идеалов не будет. Поэтому предложение он делал следующим образом.

— Я нищ, Дженни. Мне нечего тебе предложить: ни денег, ни земли у меня нет.

— Дэви, мне нужен только ты!

— Этого маловато, девочка. Я всего лишь нищий оборванец, ни на что не годный. К тому же я и рожей не вышел.

— Ну, не скажи; посмотри на других, они еще страшнее.

— Какое мне дело до других, девочка? Плевать я на них хотел.

— Дэви, с лица не воду пить, а некрасивый муж лучше красавчика. Никуда ты от меня не денешься, будешь сидеть дома, а не шляться по девчонкам, как другие. С красавчиком хлопот в доме не оберешься.

— Плохо ты меня знаешь, Дженни, бабник я, каких поискать, не смотри, что рожей не вышел. Пройти спокойно не могу мимо юбки. Намучаешься ты со мной, Дженни.

— А, брось ты, Дэви. Сердце-то у тебя доброе, и потом, ведь ты меня любишь?

— Ой как люблю, Дженни, да боюсь, что скоро ты мне надоешь. Добр-то я добр, но это пока все идет нормально. Сидит во мне какой-то черт — можешь спросить у матушки, это у меня от папаши. Как что не по мне — все, такой скандал закачу! С годами у меня характер испортится, это уж как пить дать.

— Есть такое, покричать ты любишь, но потом тебе стыдно. Ты честный парень, Дэви. Я знаю тебя лучше, чем ты сам. Из тебя выйдет хороший хозяин.

— Скажешь тоже, Дженни! Водится за мной один грешок. Что же хорошего, если я спокойно смотреть не могу на выпивку. Как учую виски, так рот сам собой и разевается, словно у лохтейского лосося. Пью, пью, и все мне мало.

— Ничего, проспишься. А трезвый ты очень хороший, Дэви.

— Кто знает, Дженни. Не люблю, когда мне надоедают.

— Ничего, Дэви, договоримся. Ты ведь будешь работать?

— Работать? С какой это стати, Дженни? Нет, о работе лучше не заикайся, терпеть не могу работать.

— Ладно, Дэви, но ты ведь будешь стараться? Что с тебя возьмешь? От каждого по способности, как сказал наш священник.

— Постараться-то постараюсь, да что с того толку, Дженни? Мне и на кусок хлеба не заработать. Человек слаб и грешен, Дженни, а такого слабака и грешника, как я, Дженни, еще поискать надо.

— Ладно-ладно, Дэви, это хорошо, что ты со мной откровенен. Другие наврут с три короба, а потом мучайся с ними. Ты ничего не скрываешь, Дэви. Я, пожалуй, пойду за тебя, а там посмотрим, что из этого выйдет.

Что из этого вышло — никому не известно, в истории об этом нет ни слова, но, надо полагать, леди уже не имела права ни при каких обстоятельствах клясть свою судьбу. Так ли оно вышло или иначе — язык женщины далеко не всегда поступает в соответствии с законами логики, — но ее муж Дэви, во всяком случае, мог быть спокоен: ни одного упрека в свой адрес он не заслужил.