Роковая любовница (ЛП) - Беннетт Натали

― Ты болтливая, упрямая и постоянно пытаешься вывести меня из себя. Не хочу, чтобы ты нравилась мне, Бунтарка, но я до усрачки люблю тебя, и это меня бесит. Эмоции делают нас слабыми. Затуманивают здравый смысла и становятся причиной необдуманных решений. В этой жизни я не могу позволить этому случиться.

Он уставился на меня.

Я онемела. Разозлилась. Ощутила боль. Возбудилась. Я хотела скинуть его с себя, но он держал мои руки.

― Ты... ар-р! Слезь с меня.

Он рассмеялся, прежде чем прижаться к моим губам. Удерживая мои руки, мужчина начал стягивать нижнее белье с моих ног.

― Почему ты поступаешь так со мной?

― Я вижу, что ты ломаешься, и это все, что я могу сделать, чтобы помочь тебе. Ненавидь меня. Я тебя не заслуживаю. Для тебя же лучше, если ты будешь ненавидеть меня, чем попытаешься и полюбишь.

― Ты еб*ный придурок. Уже слишком поздно.

Я ненавидела слезы. Они всегда оставляют чувство слабости, но я не могла остановить разрушение дамбы, как бы ни боролась.

Он сцеловывал мои слезы со щек, используя тело вместо слов. Мы не могли быть ничем иным, кроме разрушения.

Я ощутила, как его толстый, твердый член пульсировал у внутренней стороны моего бедра. Не было ни прелюдии, ни хитростей, ни тихих словечек. Только Пирс внутри меня. Возможно, я должна была попытаться что-то сказать, назвать его по имени или закричать на него. Но все, что вылетало из моего рта, было невнятными стонами и рубленными предложениями. Он отпустил мои руки, чтобы перевернуть мое тело, приподнимая задницу и заставляя выгнуться. Мужчина обернул мои волосы вокруг своего кулака.

Он погрузился так глубоко, что, клянусь, я ощущала его в животе. Свободной рукой мужчина схватил меня за горло, чтобы зафиксировать мое тело. Его влажный член начал ударять по той самой сладкой точке, пока мужчина врезался в меня. Он удерживал меня, погружаясь жестокими ударами. Слезы не переставали течь.

Оргазм, что накрыл меня, был невероятен. Он ударил по всем моим рецепторам. Мои конечности стали ватными, и я ощутила, как Пирс ускорился.

Изголовье кровати ударялось о стену. Наши потные тела слились воедино. Мои крики и всхлипы заполнили воздух. Он кончил, пульсируя внутри меня, и меня накрыло еще одной волной удовольствия.

Глава 18

Уиллоу

Святое дерьмо. Он любил меня.

Эта мысль ударила по мне только через два дня. Я бездельничала на террасе, пытаясь разгадать еще одну судоку, когда эта мысль ворвалась в мой разум. Мне было интересно, почему он последние два дня заставлял меня есть три раза в день, поправлял осанку и говорил, какое столовое серебро использовать. Он также ожидал, что я все время буду ходить в модных платьях и на развратных каблуках. Но в этой одежде мне было неудобно прилечь. Я задумалась, не сказал ли он это только для того, чтобы втянуть меня в свои лживые чары.

Он больше ничего не говорил об этом и не поменял своего отношения. Мужчина по-прежнему был напыщенной задницей и хоронил себя во мне, когда ему хотелось.

Я не могла выкинуть из головы тот факт, что в ту ночь должна была умереть я.

Это мое горло должно было быть перерезанным от уха до уха, а не моей сестры. Знал ли он, что Кэсси умрет? Он сделал все, чтобы выглядело так, будто он знал. Если бы у Пирса коммуникативные навыки не были сродни навыкам пещерного человека, мы могли бы чего-нибудь достичь.

Вздохнув, я потерла лицо руками и выглянула в окно.

― Бунтарка.

Пирс вошел в комнату, держа в руке стакан с холодным чаем. Он оставил легкий поцелуй на моей щеке и передал чай мне.

― Спасибо, ― пробормотала я, делая большой глоток.

― Что?

Опустила стакан, глядя на него в то время, как он уставился на меня.

― Ты прекрасна.

― Точно, ― сказала я с сарказмом.

― Почему ты так не считаешь?

Он посмотрел на меня так, словно уже знал ответ. Я отвернулась, не в силах признаться в этом вслух и, конечно же, не могла говорить с ним об этом. Полагала, что перестала думать о том, что Ричард со мной сделал, и о том, как он испортил мое тело.

Почему-то от осознания, что он мой дядя, а не какой-то случайный мужчина, за которого решила выйти замуж моя мама, становилось еще хуже. Меня тошнило, и нахлынули воспоминания, которые, как мне казалось, были выжжены из моего разума.

― Твоя мама любила тебя, ― начал он. Я хотела возразить, но он прервал меня и продолжил, усаживаясь на плетеный диван. ― В этой жизни для мужчин нет ничего необычного в том, чтобы уезжать, много работать, а иногда пропадать на день или два. Когда мы приходим домой, думаю, семья дает нам надежду на будущее. Твой отец вернулся и обнаружил, что твоя мама трахает его брата.

― Моя мать была милой женщиной. Она вырастила двух мальчиков и заботилась о бастарде отца ― моей младшей сестре ― как о своем собственном. Она не предназначена для этой жизни. Я любил ее, но, черт возьми, она была слабачкой. И это знали все. Дорогой старик больше не скрывал своих похождений, неуважительно относясь к ней при любой возможности. Представь, как он был удивлен, когда пришел домой к твоему отцу, который трахал мою мать в своей постели.

Он замолчал, глядя в окно, будто представлял эту сцену.

Кубик льда застрял у меня в горле, и я молчала, переваривая все это. Обладая только этим кусочком информации, у меня появилось некое подобие понимания того, что произошло. Я ждала, что он продолжит, нуждалась в этом.

― Наши мамы были лучшими подругами, отцы были настолько близки, насколько двое мужчин вообще осмеливаются. Все это было костяшками домино. Мой отец оставил тебя в живых, потому что у него был огромный план: отнять все, что Луи имел. Клиенты, деньги и его дочь, ― он внимательно осмотрел меня. ― План развалился. Я помню, как посреди ночи он сказал, что нуждается во мне. У его ног стояла женщина на коленях, рыдающая, бьющаяся в истерике. Он приказал мне пустить ей пулу в затылок. Я ничего не спрашивал. Просто сделал это. У меня был собственный план сбить отца с ног.

― И ты использовал Кэсси, ― машинально добавила я.

― По началу. Потом я получше ее узнал. Вылечил. В ночь, когда ее убили, я был на вызове. Понимаешь, никто о тебе не знал, пока ты не стала старше. Твоя мать хорошо тебя прятала. Мой отец начал спать с ней и выяснил, кто ты. Он платил ей, чтобы она спала с Ричардом и выуживала из него информацию на твоего отца. Это было тем самым «держи друзей рядом, а врагов еще ближе». Он все мне рассказал, думал, что мог мне доверять.

― И ты вырезал ему сердце, что, очевидно, было плохой идеей. Какое отношение ко всему этому имею я?

Поставив стакан на столик, я посмотрела на него и взглядом потребовала ответов.

Он встал и взглянул на меня.

― Мы все кого-то трахали и использовали, чтобы получить то, что мы хотели, ― он сделал глубокий вдох, проведя рукой по губам. ― Твоя мама думала, что Ричард ее полюбит. Твой отец воспользовался моей мамой, не замечая того факта, что она такая же, как твоя. Мой отец... ну, он организовал все это. Никто не считал твою сестру наркоманкой, которая начала трахаться со своим дилером и все ему рассказывать. Я доверял ей. Мой отец сдох, и его план перешел ко мне. В этот момент в игру вступила ты.

― Сначала я никак не мог понять, кто ты. Это должно было быть легко; ты очень похожа на отца. Твоя мама пыталась выдать тебя за ребенка Ричарда. Мне нужна была его дочь, и выяснилось, что Кэсси ― не та девушка, о которой мы думали. Ею была ты. Она стала расходным материалом. Сказала Сету, и он убил ее и забрал тебя. Это полностью ввело меня в игру. Я больше не мог наблюдать со стороны. А еще выяснил несколько важных сведений и не смог его убить. Я не совершу одну и ту же ошибку дважды.

Он имел в виду, что доверял мне? Или что убьет Сета? Или и то, и другое?

Все было так ху*во. Мы оба родились в испорченных семьях; проблема была в том, что его семья хотела уничтожить мою. И они делают это. Он сделает. От моей семьи не осталось ничего, кроме меня... и моего отца.