Полетели - Догоняющий Солнце

живешь в этом

разрушенном доме? Ему же нужен ремонт.

– Пристально смотрю на девушку.

– Ах, Виктор. – Грустно ответила она. – Нам,

мечтам, не приходится выбирать, где погибать,

когда нас начинают разрушать.

–

(– Это все твои глупые мечты, Виктор. – Отец навис

тучей над своим семилетним сыном. – Оставь свой

дом с садом на берегу моря и красавицу жену.

Пора жить в реальном мире. Иди помоги-ка мне.)

–

Я снова посмотрел в разрушенное окно,

подмигнул морю, обнял свою красавицу жену и

прошептал: «где мои инструменты, мечта? Пора

здесь все отремонтировать»

125

Догоняющий Солнце

Завтра в три

– Завтра в три!

– В три? Ты уверен?

– Да, предупреди всех.

Сенька слегка поежился и крикнул своим еще

совсем писклявым голосом:

– Маааам! Завтра в три!

Мать Сеньки на миг перестала чистить аллюминевую

кастрюлю, перекрестилась и снова взялась скрести

по металлу. «Началось», – только и подумала она.

В небольшой деревеньке, где каждый знал друг

друга и, что самое важное, друг о друге, Сеньку

называли Чертоносец. Он постоянно разговаривал

с кем-то невидимым, кто рассказывал ему, какой

человек на самом деле, да и чего с ним случиться

может. И ведь молчать бы пацану, однако нет. То бабе

Нюре гибель буренки предсказал, то дяде Толе

аварию. Люди искренне недолюбливали Сеньку и

каждый раз просто открещивались от него. А когда

случалось, что предсказывал Арсений, люди недобро

смотрели на него и бубнили «накликал Чертоносец».

Вот и в этот раз Акулину Сергеевну – мать

Сеньки возглас сына привел в замешательство.

Опять, Чертоносец кому-то чего-то предскажет и

опять ей, бедной, потом выслушивай про

накликал. Да и ее стороной обходили – колдунья,

мол, вот выродка и родила на свет.

Сенька тихо присел на табуретку недалеко от

матери и, недолго смотря в потолок, вдруг

спросил: – Мам, а ты тоже меня не любишь? – И

пристально уставился на мать.

Ресницы у Акулины чуть дрогнули, казалось, что

126

«ПОЛЕТЕЛИ»

вот-вот из ее глаз хлынет отчаяние уставшей матери

и зальет собою весь дом. Уголок губ пришел в

движение и растянул слегка розовую щеку.

Она улыбнулась:

– Ну что ты, Сень? Тебя я очень люблю. Я не люблю

твою странность. Почему ты не хочешь быть как

все? Сенька слегка поморщился:

– Мне сложно понять такую любовь, мам. Разве

можно любить что-то в человеке, а что-то не

любить? Ведь ты же тогда любишь не целого меня?

Акулина посмотрела на сына:

– Я люблю тебя. Просто, пожалуйста, оставь

свои странности.

– Мам, я странный, потому что меня не

понимают люди?

Мать посмотрела прямо в глаза сыну и

строгим голосом произнесла:

– Я сказала. Оставь свои странности, Сеня. И ты же

видишь, я не в настроении говорить на эту тему?

Что ты ко мне пристал?

Сеня обнял мать, достал из своего кармана конверт

и вручил его ей:

– Завтра в три, мам. Открой его завтра в три.

Наутро Сеньке что-то нездоровилось. Завтракать

он отказался, чем несказанно раздражал мать.

Прикрыв за собой дверь и буркнув «Захочешь есть,

там найдешь», Акулина вышла во двор. Ворча на то,

что приходится в доме все делать одной, она

хлопотала по делам огородным. В голову лезли

всякие мысли – да о муже покойнике, да вот о сыне

юродивом. Сколько пережить из-за пацана

пришлось. Горько было. Присев передохнуть на

127

Догоняющий Солнце

скамейку, Акулина на земле увидела тот самый

конверт, который вчера отдал ей сын. Посмотрела

на часы – 14:57. «Уже можно» – улыбнулась Акулина

и вскрыла конверт.

«Мам!» – кричали неровные буквы,

которые старательно выводил Сенька.

«Знаешь почему человек любит стены потолще, да

заборы повыше? Чтобы ничто не могло нарушить его

зону комфорта. То есть те рамки, которые он сам себе

установил. На планете миллиарды людей, но....

мы всегда одиноки, потому что каждый свой забор

перетаскивает за собой шаг за шагом…из года в год.

Люди никогда не захотят понять тех, у кого в заборе

прорешина. Я сумасшедший для людей, потому что

сквозь свой сломанный забор я вижу то, что другие не

видят или…или не хотят видеть. Прости меня за это,

мам. Прости, что я часто нарушал твой забор своей

слишком непонятной для тебя душой. Но… как я и

говорил.. сегодня в три. Мам! Сегодня в три

я хочу тебе сказать спасибо, что любила! Пусть не

всего, но.. любила! Единственная на этой Земле!»

Акулина вытерла слезы и посмотрела в сторону

дома, откуда слышался смех Сеньки. Она увидела,

как сын, держа за руку незнакомого ей мужчину,

весело сказал: «А все-таки не в три, а в три-ноль-

одну» и они оба рассмеялись. Потом Сенька

повернулся к матери, помахал ей рукой и пошел

вслед за мужчиной. Когда они прошли сквозь

забор и начали подниматься все выше, Акулина

отчетливо увидела огромные белые крылья за

спиной своего сына:

– Люди! – горько закричала она! – У меня мой

Ангел-Хранитель умер!

128

«ПОЛЕТЕЛИ»

129

Догоняющий Солнце

Наконец-то ты проснулся

Я впервые был здесь. Трава льнула к моим ногам,

будто бы давно ждала и очень сильно соскучилась.

Я сделал шаг и, показалось, она захихикала, нежно

защекотав мои пятки. Очень синее небо, как шелковый

саван, пыталось прикоснуться к моим плечам, ветер,

наперегонки с солнечными лучами, слегка поглаживал

меня по макушке. А в уши, словно мед, лилось

бесконечно чудесное пение неизвестных мне птиц и

насекомых, величественный плеск водопада и шепот

деревьев. Мне захотелось потрогать это все и сразу. Я

глубоко вдохнул и почувствовал, как до одури вкусный

тягучий воздух наполняет меня, он, словно смола,

наполнял собой каждую клеточку, нежно лаская собой

каждый уголок моей души. Этот воздух переполнял

меня и казалось, еще мгновение, я сам превращусь в

него, сам стану воздухом, растворюсь в нем, распадусь

на мелкие кусочки и тогда смогу объять весь этот мир

собой. И я закричал. Криком выгонял свою боль.

Я рассказывал замолчавшему миру, как мне было

больно! Как я страдал! Я показывал этому миру свою

уставшую душу и говорил: смотри, сколько шрамов!

Смотри! Закружилась голова, и я упал на колени. Трава

нежно обняла их, и теперь мне казалось, она плачет со

мной. Где-то затянул жалобную песню соловей, за ним

второй, и вскоре весь этот мир грустил со мной. Мне

становилось легче. Этот мир впитывал мою боль,

отдавая взамен свою любовь. Я чувствовал любовь в

себе, вокруг меня и далеко за