Меч обоюдоострый - Архиепископ Никон Рождественский

Ты болен? Но от больных Бог не требует поста. Только и тут, не лицемерь, не допускай грехолюбивому сердцу обманывать себя... Ведь, за все надо Богу отвечать. Наши предки вот и жили в простоте сердца, старались, по мере сил, соблюдать положенные Церковию посты, а не пускались в сектанские самооправдания, с обвинением Церкви в том, будто она требует от нас непосильного подвига; сознавая свои немощи, они смирялись и говорили: «святые постились — в рай вселились, а мы постимся — никуда не годимся».

Удивительное дело: на почве модных увлечений мы готовы отказаться от животной пищи, хоть навсегда; открываются, например, вегетарианские столовые, питаются там почти исключительно растительной пищей, и являются им подражатели, а вот отказаться от мяса на Великий пост, заповеданный не кем-нибудь из святых мужей, хотя и их заповедь для нас обязательна, но — святыми Апостолами, в подражание Самому Господу нашему, постившемуся ради нашего спасения четыредесятницу дней — это нам, видите ли, не под силу, да и напрасно это положено, и Сам Христос-де говорит, что не входящее во уста сквернит человека, и у Апостола-де сказано, что брашно нас не поставит пред Богом, и прочие неумные глаголы... Кто еще верует во святую Соборную и Апостольскую Церковь, того я спрошу: скажи мне, по совести: ужели на протяжении почти двух тысячелетий миллионы православных, соблюдавших посты, тысячи пастырей и учителей Церкви, все эти великие святители и подвижники, единогласно восхваляющие пост, — ужели все они, личным опытом доказавшие, на себе изведавшие силу и пользу поста, были — простите мне, угодники Божий, это выражение, может быть, не совсем уместное — ужели они были глупее тебя, современный христианин, ужели заблуждались, обманывались и, в своих писаниях восхваляя пост, обманывают нас?.. Кто из православных посмеет допустить такую оскорбительную и для угодников Божиих, и для самой Церкви Христовой — мысль? Да тем более, что все сии защитники поста единогласно приглашают всех сомневающихся: вкусите и видите, яко благ и полезен пост! Не верите нам — сами на себе изведайте! — Увы, современному горе-христианину не хочется и поститься, не хочется и смириться, признать себя виновным в нарушении постов, вот его грехолюбивое сердце и отдает приказ вселукавому уму — пустить в ход все словеса лукавствия, лишь бы как-нибудь оправдать его леность... Я спрашиваю такого якобы — христианина: честно ли это? Достойно ли звания христианского?

Нет, не в духе Христовом все это! Бог не нуждается в нашем посте — нам нужен пост! Пост нужен был еще в раю, невинному Адаму, чтобы проявить послушание и чрез послушание — любовь к Творцу и Благодетелю: нам ли, порабощенным плоти и страстям, он не нужен? Затем, ведь, Богу нужно наше покаянное сердце: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничтожит. Не нужна Богу наша фарисейская праведность, самооправдание: Ему нужно, для нашего же спасения, мытарево злато — святое христоподражательное смирение. Где нет этого злата — там нет и угодного Богу добра. Ни пост, ни милостыня, ни молитвенные подвиги — ничто не угодно Богу без этой златой пробы — таково учение нашей матери — Церкви. А какое уж тут смирение, когда люди, считающие себя чадами Церкви, судят уставы и заповеди своей матери? Да наконец, сама природа наша не требует ли поста? Когда скорбь сжимает сердце, когда тоска давит душу, когда чувствуешь над собою беду: до пищи ли тогда? Не является ли какое-то отвращение от пищи, не хотелось бы и говорить, и думать о столе... И пост — время покаяния, время, когда надобно войти в себя, оглянуться на себя, подумать о том, что ждет тебя в грядущей вечности; пост — время слез, оплакивания своего духовного мертвеца, своей грешной души, — казалось бы, надо радоваться, что Церковь идет навстречу этой потребности нашей природы, заповедуя пост, благодарит заботливую мать, которая хочет воздействовать на нашу ослабевшую волю своею дисциплиной: если не хотим добровольно, то хотя бы из любви, из послушания к матери, если только мы любим ее, надо по мере сил подчиниться ее требованиям, а мы... не только не подчиняемся, не только не смиряемся, не укоряем себя, не признаемся в своевольном нарушении ее уставов, но и критикуем эти уставы, эти благотворные распоряжения родной любящей матери... Да смеем ли мы после того называть себя ее чадами, да еще верными чадами, православными? Оглянемся, православные: не отходим ли мы от Церкви на путь гордого монаха Лютера, который, восставая против злоупотреблений папы, попрал и апостольские предания и стал ересиархом. А раз став на этот путь, можно дойти и до тех выводов, к каким пришло лютеранство. И надо правду сказать: многие из наших, так называемых, интеллигентов, еще считающие себя православными, уже давно стали на этот путь и судят матерь-Церковь и ее уставы, чиноположения, сами пока не сознавая, что тем оскорбляют исповедуемое ими православие, оскорбляют Церковь...

Вразуми, Господи, согрешающих по неведению и не попусти им отпасть от св. Церкви!

Новый молитвенник за русскую землю

«Дивен Бог во святых Своих!..»

В то время, когда Церковь земная, воинствующая, со всех сторон обуревается, когда ее враги — и внешние: иноверцы, сектанты и раскольники, и внутренние, так сказать — домашние — по паспорту именующие себя еще православными, а на деле давно с презрением относящиеся к ее таинствам, ее иерархии, — с неслыханною дерзостию в печатных листах, именуемых газетами, всячески издеваются над нами, недостойными ее служителями, обвиняют нас, пастырей Церкви, в «фанатических выступлениях, грубом невежестве, варварской нетерпимости», даже каком-то «чревовещательстве», за то только, что мы громко плачем, вместе со всею православною Русью, по поводу открытия идольского капища в нашей столице, открытого идолослужения, на коем не срамятся присутствовать князья и княгини русского происхождения, — в то время Церковь небесная, волею главы Церкви — Господа нашего Иисуса Христа, в лице своих небесных заступников за нас пред Богом, в лице угодивших Богу собратий наших, укрепляет нашу слабеющую веру, в чудесах и знамениях, совершаемых по их молитвенному заступлению.

Видит Господь скорби невесты Своей непорочной, Церкви православной, и утешает верных ей чад ее, свидетельствуя непреложную истину ее учения прославлением все новых и новых исповедников сей истины, святых угодников Его. И верующему сердцу открывается как бы некое дивное духовное зрелище: видят святые Божий с высоты небесной, как неверие, равнодушие к вере, всяческие лжеучения, колеблют веру даже верующих, но недостаточно знающих и оценивающих сокровище своей веры, — видят и как бы нисходят на землю, ходят среди верующих, укрепляя веру их, утешая их в скорбях, исцеляя всякий их недуг и болезнь.

Был я, одиннадцать лет назад, в Сарове, на открытии мощей преподобного Серафима и могу свидетельствовать, что мы переживали тогда воистину евангельские дни: чувствовалось, что угодник Божий как бы ходит незримо, но слишком ощутимо среди нас, ходит и, подобясь Своему Господу, болящих исцеляет, скорбящих утешает, маловерных вразумляет и всюду вокруг себя токи благодати проливает... То же свидетельствуют бывшие в Белгороде во дни открытия св. мощей другого нового молитвенника Русской земли, святителя Христова Иоасафа. А ныне сердцем веруется, что близится время прославления и еще двух дивных чудотворцев земли Русской: святейшего Патриарха Гермогена и Епископа Тамбовского Питирима. О последнем уже представлено и ходатайство поместной Церкви Тамбовской, за подписью многих тысяч православных русских людей. Представлены в Святейший Синод и деяния (по нынешнему — протоколы) учрежденной Святейшим Синодом особой комиссии по исследованию случаев чудотворений, совершившихся по молитвенному пред Богом предстательству святителя Питирима, епископа Тамбовского. В соборе, где почивают под спудом мощи угодника Божия, записано более 260 чудес, из коих комиссия обследовала только 52, а из сих признала несомненно чудесными исцелениями 34. Во славу Божию и во прославление нового чудотворца приведу здесь несколько поразительных знамений милости Божией, по молитвам святителя Питирима, болящим.

В 1900 году у преподавателя семинарии, священника, ныне протоиерея, Петра Успенского заболела малютка-дочь, 11-ти месяцев, детскою холериной. Несмотря ни на какие рецепты, ничто не помогало: что ни давали больной — все тотчас же было извергаемо назад. В ночь на 7 июля больная стонала, вскрикивала, металась в разные стороны, оконечности стали холодеть... На другой день, во 2-м часу дня, стоны дитяти стали слабее, руки и ноги остыли, глазки закатывались, — чувствовалось, что малютка находится в предсмертных мучениях. Родители уже благословили малютку иконою Успения Богоматери на вечный покой... Вдруг, пред всенощной им приходит на мысль обратиться к святителю Питириму... И вот, после всенощной на праздник Казанской иконы Богоматери, приносят из собора ризу святителя, накрывают ею больную девочку, малютка засыпает часа на два, затем и ночью раза четыре засыпает, каждый раз на полчаса... К утру она начинает уже принимать молоко, рвота и понос ослабевают, а после поздней литургии на другой день она уже повеселела и с другими детьми стала играть. А на третий день, 11-го числа, ее уже вынесли на воздух.