Последняя цитадель Земли - Генри Каттнер

А затем в его сознании раздался неописуемый, долгий вздох бесконечного удовлетворения. Неосязаемые, но испытующие и безжалостные щупальца оплели его разум и тело, пустили корни в нервные узлы, в саму его душу. Эти щупальца могли в мгновение ока вывернуть его наизнанку – как в прямом, так и в переносном смысле.

Инстинкт заставил Алана сжаться в тугой комок. Его переполняли гнев и отвращение. Существо, державшее его в своей хватке, внезапно заколебалось. Алан ощущал его удивление, даже неуверенность. Тогда он размахнулся и ударил наугад, выкрикивая бессвязные проклятия, но не слыша своего голоса. Он наконец вышел из ступора. Все чувства стали мучительно яркими, впервые после купания в фонтане, и Алан боролся с предельной яростью и отчаянием. Он боролся с существом, которое – теперь он знал это – с нечеловеческой алчностью стремилось высосать его жизненную силу.

Понимание сохранилось в том крохотном, нерушимом уголке сознания, где еще обитал рассудок. Чужой был воплощенным злом, и его голод достигал поистине дьявольских размеров. Он не мог прикоснуться к каркасиллианцам; Алан был его последней надеждой. Чужой пытался сломить волю человека так же отчаянно, как тот пытался освободиться.

На одно бесконечное мгновение Алан разделил его голод, постиг глубину его тоски и разочарования. Он понял, каково было проснуться в умирающем мире и найти лишь останки своих сородичей, когда-то правивших планетой. Его охватило немыслимое одиночество.

Алан чувствовал, как ищущие щупальца тянутся по следу его мыслей, проникая все глубже и глубже, срывая защитные покровы. Он захлопнул свой разум, как стальной капкан, стараясь не поддаваться предательскому сочувствию, отгородившись от всего, кроме опасности, с которой следовало бороться.

В нем бушевал ураган, но он держался. Он чувствовал это. Собрав все силы, сжав волю в кулак, он мог выстоять. Но когда силы начнут изменять ему…

Темнота вокруг сгущалась и разреживалась. Алан мельком видел потрясенные лица каркасиллианцев, затем на него вновь накатывала тьма, и алчное отчаяние Чужого затягивало его в бездонный омут.

Внезапно раздался грохот выстрелов. Под сводами пещеры пошло гулять громкое эхо. Неосязаемая хватка, удерживавшая сознание Алана, дрогнула, ослабла и исчезла. Он попятился, ничего не различая вокруг себя, зная лишь, что он свободен и все еще жив.

– Я здесь, парень! – послышался хрипловатый голос, знакомый и бесконечно близкий. – Алан, дай мне руку! Это Колин… сюда!

Жесткие пальцы вцепились в его руку. К его лицу приблизилось кирпично-красное бородатое лицо шотландца.

– Давай, приятель, скорее! Разве ты не видишь, что они в бешенстве? Пошли отсюда!

Удивление утратило всякую власть над Аланом. Даже чудесное возвращение сэра Колина не могло сейчас поразить его. Он стряхнул с себя руку ученого; его мысли автоматически вернулись к девушке, о которой он думал в тот момент, когда Носитель Света вышел из ворот Каркасиллы.

– Эвайя, – хрипло произнес он. В горле саднило, как будто он кричал во весь голос. Возможно, так оно и было во время схватки с Чужим. – Эвайя…

Последний раз Алан видел ее лежащей на белой наклонной мостовой – бесформенную массу газового одеяния и серебристых волос. Теперь она стояла, обратив к нему нечеловечески застывшее лицо. Ее глаза были пустыми зеркалами, отражавшими лишь приказы бестелесного голоса в ее сознании.

Носитель Света! Алан круто повернулся, не обращая внимания на сэра Колина, настойчиво дергавшего его за рукав. Он видел Носителя Света на самом краю зрения, как смутное облачное пятно немного ниже того места, где они стояли. Он не осмеливался посмотреть прямо: слепящая тьма ранила его зрение.

Звук выстрела остановил Чужого. Алан все еще поддерживал слабый контакт с существом, чьи цепкие щупальца так долго шарили в его мозгу. Он понимал, что оно колеблется, разрываясь между страхом перед громовыми раскатами и невыносимым голодом, толкавшим его вперед.

Алан не мог заставить себя снова вступить в схватку, но понял, что его противник принял какое-то решение. Тонкий, кукольный голос Эвайи нарушил хрупкую тишину. Говорил Носитель Света, но все люди повернулись к девушке, слушая слова, которые он вкладывал в ее уста.

– Хватайте их! – с нечеловеческой яростью выкрикнул голос. Эвайя вскинула руку властным жестом, до жути напоминавшим движение самого Носителя Света, словно ее одержимость заставляла девушку даже внешне уподобиться своему божеству. – Хватайте их!

Каркасиллианцы гневно зароптали и двинулись вперед. Их ослепшие лица исказились от тупой, гипнотической ярости. Фигура Носителя Света, едва различимая за ними, клубилась и сверкала в фиолетовом воздухе. Алан снова ощутил давление на свой мозг.

– Черт побери, парень, да проснись же ты! – проревел сэр Колин ему в ухо. – Как я погляжу, тебя не стоило спасать. Ты идешь или нет?

Алан стряхнул с себя оцепенение.

– Да, – отозвался он. – Иду.

Ропот среди наступающих каркасиллианцев усилился, когда они побежали вверх по наклонному скату. Алан содрогнулся при мысли о бесконечной черноте тоннеля, по которому поднялся Носитель Света. Войти туда казалось большим злом, чем вступить в схватку с наступающими марионетками.

Внезапно он понял, что тоннеля больше нет. За огромным диском открывался серый каменный коридор, наискось уходивший в сумеречную даль.

Алан оглянулся. Лицо Эвайи было холодным как лед; слепящий взгляд Носителя Света, глядевшего ее глазами, пронзал его насквозь.

– Скорее, парень! – Голос сэра Колина глухо отдался от стен коридора.

Алан нырнул в проход. Каркасилла осталась позади.

Пистолет сэра Колина изрыгнул пламя сразу же после того, как Алан переступил через порог. Грохот был оглушительным; каменная крошка полетела со стен коридора, когда пуля вылетела наружу. Ошарашенно повернувшись, Алан увидел довольную улыбку на широком обветренном лице своего спутника.

– Я так и думал. – Сэр Колин опустил пистолет. – Смотри! Над проходом, ведущим в Каркасиллу, сгущалась темнота.

Фиолетовый свет тускнел на глазах; за считанные секунды барьер тьмы отрезал их от города – точно так же, как световой барьер, опустившийся за ними, когда они впервые вошли в тоннель вслед за Эвайей.

– Он ненавидит шум, – проворчал сэр Колин. – Думаю, теперь он будет поосторожнее. Однажды я уже испробовал свой пистолет на этой проклятой твари.

Алан не сразу осознал смысл услышанного. Он смотрел на черный круг в стене, на закрытые ворота, за которыми остался Носитель Света вместе с Эвайей и ее народом. Он знал, что Чужому там не место. Безымянные строители Каркасиллы воздвигли защитные барьеры именно от таких существ. Но теперь город сновидений принадлежал Чужому вместе со всеми жителями, и особенно – с Эвайей, превратившейся в послушное орудие его воли.