Жемчужины детства - Вера Гиссинг

Неизменно предупредительная Ева решила не говорить родителям о моей болезни до моего возвращения из больницы, так как в то время скарлатина считалась опасным заболеванием. Но после начала войны родители и не рассчитывали, что мы будем писать часто, поэтому не переживали, если от меня подолгу не было вестей. Однако теперь мы могли написать им правду и успокоить, что все обошлось.

Я не удивилась, узнав, что Дороти собрала чемоданы и вернулась в Бутл в тот самый день, когда меня увезли на скорой. Мало того, что мы с ней жили в одной комнате и спали в одной кровати, она держала меня за голову в ночь, когда меня тошнило, и ее немедленно поместили в строжайший карантин. При мысли, что ей придется сидеть взаперти четыре недели и иметь дело с тетушкой Марджери в мое отсутствие, когда некому будет даже отвлечь внимание на себя, Дороти пришла в ужас. Их с Марджери отношения в лучшие моменты напоминали шаткий мир, а в худшие становились взрывоопасными, поэтому Дороти воспользовалась моей болезнью как предлогом сбежать и так и не вернулась, чему тетушка Марджери наверняка была рада.

Потом я узнала, что Марджери очень переживала за меня, пока я болела. Как и матушка Рэйнфорд, которая, узнав о моей болезни, бросилась на станцию и села на первый же поезд, даже не сняв передник. Матушка Рэйнфорд считала, что я нахожусь на ее попечении и ей меня «одолжили» на время, если можно так выразиться. Она очень тревожилась, сможет ли вернуть меня родителям в целости и сохранности.

Одним словом, обе дамы очень волновались, наблюдая за мной через маленькое окошко инфекционной больницы. Но перестали переживать, увидев, как я кувыркаюсь на кровати.

* * *

Из больницы меня выписали, но я по-прежнему сидела на карантине в четырех стенах. От скуки хотелось плакать. Я скучала по шумной суетливой палате и другим детям. Естественно, я очень обрадовалась, когда меня пришел навестить Десмонд. Тетушка Марджери не хотела его пускать, но он проигнорировал ее отчаянные предостережения и взбежал по лестнице в мою комнату. Десмонд был кузеном Мойры, добродушным и общительным семнадцатилетним юношей, который всегда умел меня развеселить.

Он врывался в дом, как порыв свежего ветра, заражая всех – даже тетушку Марджери – своим обаянием. Он часто катал меня на своем старом драндулете: мы ездили в кино, в большой новый плавательный бассейн в Саутпорте, а иногда – на потрясающую ярмарку в Блэкпуле.

Десмонд, добрая душа, сжалился над влюбленной в него одиннадцатилеткой и стал проводить со мной много времени. Именно он купил мне первый купальник с чашечками, потому что из старого, привезенного из Чехословакии, я уже выросла. Неудивительно, что я считала его своим рыцарем в сияющих доспехах.

К сожалению, я не смогла отплатить ему за его доброту, о чем свидетельствуют записи в моем дневнике.

Пятница, 16 ноября 1939 года

Сегодня я шила, убиралась в шкафу и играла с собакой. Вечером приходил Десмонд. Мы играли в игры и слушали чешскую музыку!

Суббота, 17 ноября 1939 года

Тетушка Марджери ушла по магазинам и купила шерсть, чтобы я связала Еве свитер на Рождество.

Дорогой Господь, я верю, что у нас есть шанс отвоевать свободу. И скоро я смогу вернуться к родным и друзьям. Можешь сделать так, чтобы это случилось на это Рождество?

Суббота, 18 ноября 1939 года

Приезжал папа Рэйнфорд, привез марки и фрукты. Десмонд приходил на чай, но мы почти не разговаривали: у него болело горло.

Понедельник, 19 ноября 1939 года

Утром не хотела просыпаться. Мне снилось, что мы с Евой были в детском лагере дома у реки и папа приехал за нами, нагруженный подарками. Сон был такой прекрасный, что возвращаться в реальность совсем не хотелось.

Когда я все же проснулась, оказалось, что Десмонд заразился от меня скарлатиной.

Вторник, 20 ноября 1939 года

Война в Польше закончилась, победила Германия. Во Франции идут ожесточенные бои. А в Британии война только начинается. Тонут британские и немецкие корабли. Тысячи чехословацких солдат сражаются против Германии на стороне союзников. Во всех чехословацких школах преподавание немецкого сделали обязательным.

Среда, 21 ноября 1939 года

Все утро вязала. Днем тетушка Марджери отвела меня навестить Десмонда в инфекционной больнице. Увидев его там, я почувствовала себя виноватой, но он меня не винил. Внутрь пустили только меня. Я тут же побежала в свою старую палату, и все – девочки и медсестры – были очень рады меня видеть.

Чехи бьются с немцами в Богемии. Господь, пожалуйста, сделай так, чтобы с мамой и папой ничего не случилось!

Четверг, 22 ноября 1939 года

Я снова гуляла с собакой, а после обеда мне разрешили пойти в магазин. Вечером я слушала радио и шила. По радио передавали, что в Словакии немцы отбирают у евреев магазины и предприятия. Немецкие солдаты там повсюду.

Пятница, 23 ноября 1939 года

Утром я отвела Джилл в маленький парк, а после обеда – в большой.

Президент Бенеш во Франции. Я твердо верю, что он приведет нас к свободе, как в прошлом президент Масарик.

Я все думаю, как здорово будет вернуться домой к маме и папе. Дорогой Бог, пожалуйста, сделай так, чтобы наш народ снова стал свободным. Тогда мы станем самой счастливой семьей в самой счастливой стране.

Воскресенье, 25 ноября 1939 года

С сегодняшнего дня я не на карантине, пришлось идти в церковь. После обеда села и написала домой. Это так сложно! Хочется поделиться мыслями и чувствами, а нельзя, надо быть осторожной. Лучше уж вообще ничего не писать.

Я написала несколько других писем – Еве, Десмонду и Рэйнфордам.

Попыталась нарисовать портрет Гитлера с фотографии, но получились только усы.

Скоро Рождество. У каждого ребенка на Рождество есть особое пожелание, и я не исключение. Если бы мне подарили тысячу самых лучших и дорогих подарков и среди них была бы маленькая записка «война окончена, Чехословакия свободна», я взяла бы только ее. Лучшего подарка и не придумаешь.

В глубине души я понимала, что не вернусь домой на Рождество, но в жизни очень важно мечтать и надеяться.

* * *

В середине декабря я получила на удивление длинное письмо от мамы. Ее встревожило известие о моей болезни, и она просто не смогла написать коротко и по делу.

21 ноября 1939 года

Моя маленькая Верушка!

Надеюсь, к тому времени, когда письмо дойдет, ты уже выздоровеешь и