Охота на тень - Камилла Гребе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В паре метров от них у стены стоял полицейский в форме. В руках он держал голубую папку с бланками для рапортов и совершенно отрешённым взглядом глядел мимо пришедших.
Бритт-Мари узнала постового и поздоровалась, но тот не ответил. Фагерберг подошёл к нему и слегка потряс за плечи.
— Что здесь произошло?
Тот снова ничего не сказал.
— Ты что, язык проглотил, приятель?
Встряска Фагерберга заставила постового закачаться взад-вперед, так что белый каучуковый жезл застучал об стену.
Из глубины квартиры послышался сдавленный стон.
— Нам нужно везти её в больницу, но мы не можем, — попытался объясниться фельдшер.
— Не можете? — переспросил Фагерберг. — Что вы имеете в виду?
— Она…
Голос его сорвался, и фельдшер поскорее прикрыл рукой рот, словно ему внезапно сделалось дурно.
Фагерберг, изрядно уставший от излишне робких полицейских и медработников, издал глубокий вздох. Он натянул бахилы и скользнул в открытую дверь. Бритт-Мари с Рюбэком проделали то же самое.
В тесной прихожей на крючке висело пончо и женская сумочка с бахромой. На полу стояли несколько пар поношенной детской обуви и пара красных сабо взрослого размера. На линолеуме повсюду были разбросаны игрушки: вошедшим пришлось переступать через детальки конструктора «Лего» и маленького тролля с ярко-рыжими волосами.
Они направились в гостиную. За их спинами кто-то захлопнул входную дверь, и беспрерывный детский крик сразу стал глуше.
На полу перед окровавленной женщиной на коленях сидел ещё один фельдшер. Она лежала навзничь, раскинув руки в стороны и, не считая сорочки, сбившейся на ней в бесформенный комок ткани, была обнажена. Солнечный свет, льющийся в окно, заключил фельдшера и женщину в идеальный прямоугольник, словно титанический прожектор, освещающий театральную сцену. Бритт-Мари не могла избавиться от ощущения, что всё это выглядит срежиссированным — эдакий гротескный натюрморт из женской плоти и крови.
Фельдшер поднял взгляд. На его лице читалась искренняя беспомощность, и только сейчас Бритт-Мари обратила внимание на то, что слышит плач: распластанная на полу женщина тихонько скулила, словно раненый зверёк. В тот же миг Бритт-Мари вдруг ощутила запахи пота, крови и мочи, пропитавшие воздух в комнате.
— Как она? — спросил Фагерберг, в два широких шага преодолев расстояние от прихожей до лежавшей на полу женщины.
— Она жива, — невнятно произнес фельдшер. — Я только ума не приложу, что с ней делать. У нас нет инструментов.
— Инструментов? — выдохнул Фагерберг, в устах которого это простое короткое слово каким-то невероятным образом зазвучало оскорбительно.
Фельдшер указал на ладонь женщины, и Бритт-Мари наконец увидела.
«Это невозможно», — подумала она, и инстинктивно отшатнулась прочь.
Но затем заставила себя вновь обратить взгляд на женщину.
Маленькие серые металлические шляпки торчали, словно клыки, из обеих ладоней несчастной. Кто-то пригвоздил её к полу.
7
Зрелище распятой молодой женщины заставило ноги Бритт-Мари подкоситься. Жуткий способ, которым нападавший расправился со своей жертвой, был до боли ей знаком — но мог ли это на самом деле вновь оказаться Болотный Убийца?
Чтобы справиться с потоком мыслей, Бритт-Мари принялась за не терпящие отлагательства дела: накрыла женщину одеялом, чтобы она не лежала нагишом, и помогла Рюбэку установить заграждения, пока Фагерберг отлучился, чтобы позвонить криминалистам и пожарным. У тех уж точно должно было оказаться необходимое снаряжение, чтобы освободить несчастную и вынуть гвозди из её ладоней.
Когда Рюбэк вышел, чтобы опросить соседку, которая всё еще качала на руках плачущего ребёнка пострадавшей, Бритт-Мари решила попытаться поговорить с ней. Она присела на корточки подле дрожащей, истекающей кровью женщины, зафиксировав взгляд на участке линолеума в нескольких десятках сантиметров от разбитого лица пострадавшей.
— Можешь рассказать, что случилось? — спросила Бритт-Мари. У неё мелькнула мысль, что надо бы установить с пострадавшей физический контакт, чтобы придать ей сил. Но та была избита до синевы, и Бритт-Мари так и не осмелилась до неё дотронуться, опасаясь причинить ещё больший вред.
Вокруг прибитых к полу ладоней образовались лужицы крови. Женщина зашлась кашлем, и из её рта на грязно-серый пол полетели алые капельки.
— Ты его знаешь? — продолжала Бритт-Мари, внезапно испугавшись, что женщина умрёт до того, как она успеет задать все важные вопросы.
Женщина, превозмогая боль, покачала головой и встретилась взглядом с Бритт-Мари.
— Лицо, — прошептала она. — У него было что-то на…
— Он замаскировался? Был переодет?
Женщина вместо ответа кивнула, всем своим видом давая понять, что хочет сказать ещё кое-что. Растрескавшиеся губы беззвучно произнесли какое-то слово. Бритт-Мари пришлось наклониться к самому полу, чтобы расслышать. На своей щеке она ощутила влажное дыхание женщины.
— Даниэль, — выдохнула та.
— Его имя — Даниэль?
Женщина вновь покачала головой, и Бритт-Мари сообразила.
— Твой сын? С ним всё в порядке. Он здесь, за дверью.
— Видел. Всё.
Голос несчастной был еле слышен. Он вовсе затих, когда из прихожей донеслась уверенная речь Фагерберга. Тем не менее, Бритт-Мари смогла различить её слова. Пребывая в потрясении, она решила переспросить.
— Хочешь сказать, он видел, как тебя мучили? Как он…
Голос выдохнул:
— Всё.
В доме 23 на Лонггатан они провели почти два часа. Приехали пожарные и избавили Ивонн Биллинг — так звали пострадавшую женщину — от вбитых в ладони гвоздей, и карета скорой смогла наконец забрать её в больницу.
Рюбэк с Бритт-Мари опросили соседей и прохожих, но без особого успеха.
Никто, за исключением пары престарелых соседей Ивонн, проживающих на одном с ней этаже, ничего подозрительного не видел и не слышал. Они же показали, что «среди ночи» услышали шум, доносившийся из квартиры Ивонн. Когда сосед
