Таланты и покойники - Александра Романова

— А черт его знает! — удивленно воскликнула Вика. — Вот теперь, когда ты сказала, мне и самой стало казаться… Вроде даже припоминаю кое-что задним числом. Но, если и так, что с того? Почему бы нет?

— Просто подумала, что Кирилл вполне мог отомстить за Наташу.

Виктория Павловна хмыкнула.

— Ты считаешь, Кирилл убил бы человека из-за смерти котенка? Таша — еще ладно, но он… Ты всерьез пытаешься меня в этом убедить?

— Ну, — попыталась оправдаться собеседница, — не из-за котенка, а из-за девушки. Нет, я не пытаюсь тебя убедить. Возможен другой вариант. Кирилл хотел сохранить свой роман в тайне, а Преображенский грозил все раскрыть.

— А Преображенскому-то откуда знать?

— Он очень умный, — пояснила Марина, — особенно в том, что касается человеческих взаимоотношений. Ты обратила внимание, как безошибочно он находил у каждого из нас больное место? И тебя, и меня, и бедную Наташу — каждую сумел вывести из равновесия с удивительной простотой. Раз — и готово. Конечно, с Кириллом сложнее — тот флегматик. Но как раз флегматики долго раскачиваются, зато быстро действуют.

— Ой, — произнесла Вика.

— Ты что? — испугалась Марина.

— Просто вспомнила. Знаешь, перед тем как поговорить со мной, Евгений Борисович беседовал с Кириллом. Я еще поразилась — Кирилл выскочил как ошпаренный и побежал в сторону подсобки, а лицо было совершенно перевернутое. В сторону подсобки, представляешь!

— Ну надо же, — опешила Марина. — А мне он представлялся самым неподозрительным. Я и заговорила-то о нем исключительно для комплекта.

— Какого комплекта?

— Просто перечисляла сидевших за нашим столом. Остались мы с тобой да Дашенька. У нас с тобой мотив есть, а что касается Дашеньки, то при всей к ней неприязни я мотива не нахожу. Разве что Преображенский так осточертел ей своими ухаживаниями, что она, не выдержав, решила его прикончить.

— Надеюсь, это шутка?

— Да. Не сомневаюсь, что его ухаживания ей на самом деле нравились. Вика, что нам делать?

— В каком смысле?

— Понимаешь… если Евгения Борисовича убила Наташа, то я… мне очень стыдно, но я бы оставила все как есть. Будь мне двадцать лет, может, на ее месте и я бы его убила! А если не она… он был нелегким человеком, но это же не причина, чтобы убийце все сошло с рук. Из-за каких-то корыстных, эгоистических мотивов лишить человека жизни… Я считаю, мы не вправе скрывать от милиции все, что знаем. Но вдруг все-таки Наташа? У меня голова идет кругом! Вот вызовет меня твой Талызин, и что я ему скажу?

— Что он — один из подозреваемых, — ехидно посоветовала Виктория Павловна. — То-то он обрадуется! Честное слово, Маринка, охота тебе лезть не в свое дело? Спросят — ответишь, а самой возникать незачем. Это мое глубокое убеждение.

Прочувствованную речь прервал телефонный звонок. Подняв трубку, Вика с удивлением услышала:

— Это говорит Юлия Чернова. Я могу к вам сейчас подъехать?

Юлия Чернова была одной из тех, кого заманить на вчерашний спектакль оказалось особенно трудно. Она принадлежала к новой, молодой когорте журналистов и вела культурную рубрику в популярнейшей газете. Марина как-то раз назвала эту рубрику антикультурной и ужаснулась, узнав, что увидеть там свою фамилию считается почетным.

— Конечно, подъезжайте, Юлечка!

— Да, и еще! Мне никак не раздобыть телефона женщины, которая написала пьесу. Никто из наших ее не знает. Это та, закомплексованная, которая сидела за вашим столом? Я вчера не стала брать у нее интервью, нашему читателю такие особы неинтересны, но теперь обстоятельства изменились. Вы ведь с ней знакомы?

— Она как раз здесь, у меня.

— Прекрасно. А еще мне нужна та блондиночка, за которой Преображенский ухлестывал. Ее телефон у вас есть?

— Да.

— Я еду.

Юля появилась, стремительная и энергичная.

— В принципе, у меня все уже схвачено, — пояснила она, — но я решила уточнить кое-какие детали. Статья будет гвоздем номера. Название — «Смерть на сцене».

— А почему на сцене? — вежливо изумилась Марина. — Вообще-то, в подсобке.

— Это несущественные мелочи, — махнула рукой журналистка. — Читателю будет интереснее, если на сцене. Как Андрей Миронов или Мольер.

— Еще обычно упоминают Кина, — кивнула Марина. — Но ни один из них на сцене не умер. Да, им там стало плохо, а умерли дома или в больнице.

Вика сильно пихнула подругу в бок, прошипев: «Прекрати!» Еще не хватало, чтобы Чернова обиделась. Это будет трагедия.

Но Юля лишь благодушно возразила:

— Не мелите ерунды, мне лучше знать. Правильно, третьим будет Кин, я вставлю его для читателя с интеллектуальным уклоном. Итак, статья начнется с них, а потом плавно перейдет к Преображенскому. Все его помнят по роману с Антоничевой и Крупиной, а также по скандалам в нескольких академических театрах. Тут я вставлю цитаты из своих старых статей, я ведь писала о нем несколько раз. И вот — его последняя премьера. Разумеется, никто не догадывался о том, чем она закончится, но некое напряжение витало в воздухе, заставляя внимательнее смотреть на игру артистов, и особенно — на егоигру. Он словно предчувствовал, что это — его последний спектакль, и был в ударе.

Тут Чернова неожиданно сменила тон и вставила:

— У меня аж мурашки по коже бегали, не вру…

А потом продолжила как ни в чем не бывало:

— Короче, я собираюсь спектакль хвалить. Особенно племянницу Преображенского — гены гения, я уже застолбила за собой эту фразу! — и его любовницу. Из-за любовницы я в основном и приехала. Она выглядит слишком дебильной, чтобы рассказать что-то действительно интересное, поэтому я хочу сперва расспросить вас. У них разница в возрасте лет сорок, да? Мне бы парочку хороших историй… ну, там, обжимались они на куче декораций или еще что. Да, и наверняка блондиночка цапалась с женой. Может, до драки доходило? Читателю это будет интересно.

— Между ними вообще ничего не было, — холодно заметила Марина.

— В смысле, жена и любовница ладили?

— У Евгения Борисовича не было в труппе любовницы.

— Да ладно вам… чего скрывать, все ведь знают!

— Откуда? — уточнила Вика. — Кто вам сказал?

— Да не помню. Я потому и пошла на эту вашу премьеру, что мне пообещали показать его новую пассию. Нет, не пугайтесь, вас обеих я тоже собираюсь хвалить. Раз уж вышло, что прямо перед смертью Преображенский пел вам дифирамбы, я с ним спорить не стану. О мертвых — ничего, кроме хорошего. Я процитирую его последние слова, они у меня остались на диктофоне. «Наша Вичка Косицкая — редкое сочетание зрелого профессионализма и юношеского энтузиазма. Работать с нею — одно удовольствие». А про вас — вы ведь Марина? — говорил, что вы отличаетесь от большинства авторов интеллигентностью и умом. Да, и еще, что вы знаете жизнь, какой живут обычные люди, а не узкий кружок богемы, поэтому ваши пьесы будут иметь успех у рядового зрителя. А про любовницу свою сказал, что ее талант настолько органичен, что не каждый способен его правильно оценить. Ну, любовниц-то все хвалят! Мне лично племянница понравилась больше. Я имею в виду не внешность, а игру. Ну, так вы мне поможете?

Вика немного растерялась. Сплетничать про Дашеньку ей не хотелось, но еще меньше хотелось ссориться со всесильной журналисткой.

— Дашенька… она же еще ребенок. Конечно, она ему нравилась, но ничего такого просто не было! Я бы и рада была рассказать, но ничего не было, понимаете?

— А вы поговорите лучше с нею самой, — посоветовала Марина. — Не сомневаюсь, это будет куда эффективнее, чем расспрашивать нас.

— Да говорила я с ней вчера, а толку-то? Ладно, с вами тоже каши не сваришь, только время зря потратила. Вот, подпишите свои интервью, и я побежала. Скорее всего, они не понадобятся, но я привыкла работать добросовестно, так что на всякий случай утром набросала.

Вика, не глядя, подмахнула странички. Марина, подняв брови, принялась читать. Сперва она явно опешила, потом улыбнулась, затем расхохоталась.

— Вы что? — раздраженно осведомилась Юля.

— Это пародия? Вы ведь это писали не всерьез?

— Это вы пишете не всерьез, поскольку даром, а моя каждая строчка больших денег стоит, так что у меня все серьезно.

Журналистка все-таки обиделась, а глупая Маринка еще и подлила масла в огонь, равнодушно заметив:

— Вы же не думаете, что я это подпишу?

— Дело ваше. Охота прозябать в безвестности — пожалуйста. То-то никто вас не знает. Вичка, если что клевое вспомнишь — звони.

И она упорхнула, оставив после себя крепкий аромат французских духов и табака.

— Позвони Даше, предупреди, что мы натравили на нее эту акулу пера, — мрачно попросила Марина. — А что нам оставалось?

— Ты дура! — кипя, вскричала Вика. — Ты хоть сама понимаешь, что наделала? Ты знаешь, какой тираж у этой газеты? А ты знаешь, что за сволочь эта Чернова? Это первый раз в жизни, когда она предлагает о ком-то хорошо написать совершенно бесплатно!