Цена измены - Агата Лель

— А он может быть от Никиты?

Я молча кивнула, вспоминая ночь накануне моего отъезда в С. Мы занимались любовью. Без каких-либо чувств и эмоций с моей стороны. Тогда я так замоталась, что совершенно не помню, приняла ли таблетку, так же как и в С. Я жила в таком бешеном режиме, что совсем забыла о предохранении. Да, я знаю, вина лежит только на мне. Меня ничто не может оправдать, но… разве я могла подумать, что такое может произойти? Я не думала ни о чём, и теперь плачу за это…

— И что ты планируешь делать дальше? — прервала мои размышления подруга.

— Я не знаю… — обречённо выдохнула я, сминая в руках бумажную салфетку.

— Вот что я тебе скажу, подруга: не руби с плеча, подумай хорошо, как будет лучше для вашей семьи. Прошлого не вернёшь, а вот будущее только в наших руках. Ты можешь сделать аборт, и проблема решится сама собой, а можешь родить этого ребёнка, дать ему фамилию Никиты, и никогда, слышишь, никогда даже не допускать мысли, что ребенок не от него! Продолжать жить как жила раньше, забыть о том мужчине. Навсегда. Но я знаю тебя не первый год, и не уверена, что ты выдержишь. Так что подумай очень хорошо.

— Я такая дура, — уткнувшись лицом в колени, я снова зарыдала.

— Кркглая дура! Мне хотелось бы как-то поддержать тебя, но я не могу! Ты же знаешь, что муж изменил мне спустя полгода брака. Ты видела, как я страдала, видела, как тяжело быть преданным человеком, которому безгранично доверяешь. Ты была свидетелем, как долго я переживала наш развод и его измену. И ты знаешь, Никита не заслужил того, чтобы испытать те же чувства, что когда-то испытала я.

— Пожалуйста, хватит! — не выдержав, выкрикнула я. — Самое меньшее, что я хочу, это сделать Никите больно. Я не думала о последствиях. Я ни о чём тогда не думала! Я…

В этот момент послышался поворот ключа, и я резко замолчала. Никита вошел в прихожую, и, сняв пальто, вошел в гостиную.

— Привет, Никита, — слабо улыбнулась Ирка, чувствуя неловкость ситуации.

— У вас такие лица, будто вы кого-то похоронили, — попытался пошутить он.

“Да, нашу счастливую семейную жизнь” — мелькнуло у меня в голове, и я еле сдержалась, чтобы снова не зарыдать.

— Ну… я пойду, наверное, — поднялась подруга, — поеду домой, а то попаду в самый час-пик.

Когда Ирка уехала, мы остались вдвоём. Я прятала опухшие глаза, не зная, что говорить.

— Что-то случилось? — спросил он, развязывая узел галстука, — у тебя заплаканый вид.

— Всё… всё в порядке. Голова болит, — выдавив улыбку я поднялась и обняла мужа.

Его до боли родной запах сводил с ума, и осознание вины в очередной раз накрыло огромной лавиной. А что если это не его ребёнок… Что если…?

Ночью мы впервые за последние полтора месяца занялись любовью, и позже, лёжа обнаженными плечом к плечу, каждый думал о своём. — Так и не скажешь мне, что ты делала в С.? Ты ездила к нему? Тому мужику с фото?

Он всё знает.

— Никита, пожалуйста… Я очень тебя прошу, давай не будем вспоминать об этом… Никогда. Пожалуйста! Я умоляю тебя, пожалуйста! — глотая слёзы взмолилась я.

— Да… хорошо. Не будем, — ответил он, и сдержал своё слово. Больше мы никогда не говорили о той поездке.

Поездке, которая разрушила нашу жизнь.

Глава 18. Заключительная

Через несколько дней я посетила врача и мои опасения подтвердились: беременность, пять недель. Всё совпадало, это произошло в те самые дни, либо перед поездкой, с Никитой, либо с Глебом в С. Другого быть не могло.

Я внушала себе, что отец Никита, и только он, старалась не думать о том, что может быть как-то иначе. Вечером, после приёма у доктора, я рассказала ему беременности. Его реакция была сдержанно-спокойной, и узнав о сроке, он надолго задумался. Я понимала, о чём он думает. Он не был дураком, и по его взгляду я читала, что он всё знает. Я видела, как он изменился в лице, будто уже принял внутри себя какое-то решение. Я бы отдала всё на свете, чтобы отмотать плёнку жизни назад, и исправить все ошибки. Но это было невозможно. Я, и только я должна была отвечать за свои поступки. Время разбрасывать камни, и время их собирать…

Если бы он тогда собрал свои вещи и ушёл, я бы поняла. Страдала, рвала на себе волосы, но поняла. Но он этого не сделал. Он остался, но с того самого дня прекратил быть моим.

В начале октября 2011 года родился мой сын. Ванечка. Мой, потому что он действительно был только моим. Никита, забрав нас из роддома, едва взглянув на ребёнка, больше к нему не притрагивался. Мы жили вместе, но семьёй нас можно было назвать с натяжкой. Сожители, соседи. Он постоянно пропадал на работе, уезжал в длительные командировки, а по приезду предпочитал ночевать в гостиной на софе. Он был предельно вежлив и предельно холоден. Он был слишком воспитан, чтобы обозвать меня шлюхой, надавать по щекам и бросить одну с двумя маленькими детьми без средств к существованию. Я рыдала каждую ночь, но понимала, что на что-то большее я не смею даже рассчитывать.

Ирка часто приезжала ко мне и поддерживала как могла, мама тоже всегда была рядом. Она не понимала, что на самом деле происходит, и очень переживала, что её дочь несчастна. А я действительно была несчастна.

Я любила своего сына, очень любила, и не могла ни в чём его винить, ведь не он явился причиной всех моих бед, а только моя собственная беспросветная глупость.

Наши дни.

Скоро Ванечке исполняется пять лет. Совсем уже взрослый, рассудительный мальчик. А Насте почти десять… как летит время…

Порой, смотря на своего сына мне кажется, что я вижу в нём черты Никиты: тот же заразительный смех, та же здоровая упёртость и