Организм 2.0 - Стас Иванов

— Давай хотя бы выслушаем, что он скажет, – попросил Савельев.

— Естественно, выслушаем, – согласился Долин. – Этот Дай Чуань, похоже, очень забавный парень. – Он нажал на спикере кнопку передатчика. – Итак, Дай Чуань, допустим, ты говоришь правду и действительно находишься в Москве. Что дальше?

Динамик затрещал и зашипел:

— Где вы прячетесь?

— Не могу сказать.

— Сколько живых в вашей общине?

— Не могу сказать, – повторил Долин.

В голосе Чуаня послышалось нарастающее раздражение:

— Позовите, пожалуйста, к рации кого‑нибудь из старших.

Долин хмыкнул:

— Я уполномочен заниматься э–э-э… всей внешней политикой общины.

— Простите, Алексей… – голос растворился в жутком треске, – … смеетесь надо мной?

Долин обреченно покачал головой.

— Слушай, уважаемый, ты не получишь никакой информации ни о численности общины, ни о ее местоположении. Сам понимаешь, есть люди, которые не откажутся нажиться на нас. Есть люди, которые хуже крыс. И ты ведь можешь быть из таких, верно? Ты пока что не сказал ничего, что могло бы подтвердить, что ты из Москвы и что у тебя есть лекарство. Черт, да я даже сомневаюсь, что ты китаец и что тебя зовут Дай Чуань! Ты говоришь по–русски подозрительно хорошо.

— Я прекрасно понимаю ваш скептицизм, Алексей, – откликнулся разволновавшийся собеседник. – Но вы не понимаете! Вы и ваши товарищи находятся в огромной опасности!

Устав от бессмысленных препирательств, Долин в лоб спросил:

— Если у тебя есть лекарство против токсоплазмоза, почему вокруг до сих пор бродят покойники?

Казалось, Чуань задумался. Наконец после продолжительной паузы он признался:

— Оно не способно убить протистов. И оно не совершенно. Оно… оно действует в одном из трех случаев.

— Тогда получается, что твое так называемое лекарство бесполезно, – констатировал Долин. – Какой смысл приобретать иммунитет, если мертвяки могут просто порвать тебя?

— Протисты не станут атаковать… выработавших иммунитет! – почти закричал Чуань. – Мое лекарство не спасет всех живых! Зато оно может спасти человечество как вид! У людей появится надежда, появится будущее!

Вспомнив слова Акимова, Долин устало повторил:

— Нет у нас никакого будущего.

Из динамика донеслись звуки китайской речи – видимо, ругательства. Затем рация взорвалась истеричными воплями:

— Ты, тупая русский! Ты ничего не понимать! Ты не смочь спрятаться и перетерпеть пандемия! Никто не смочь! Если бы я знал, что мое лекарство помогать мне, я бы сам колоть себя им, выйти на поверхность и отнести его тебе! Но оно не будет работать для меня и всех моих соработников! Нас здесь жить всего шесть людей! Мы нет права рисковать! Мы умереть – умереть наша вакцина и все люди!

— Это вряд ли, – спокойно возразил Долин. – Пять лет выживали, проживем еще немного. А когда появится Солнце, станет проще.

— Вы не дожить до Солнца! – сквозь свист и треск прокричал слабеющий с каждой секундой голос Чуаня. – Протист очень агрессивен и вариативен! Он мочь поддержать жизнь носителя бесконечно долго! Он никуда и никогда не исчезнуть!.. – Голос исчез, сменившись шипением эфира. Казалось, сеансу связи конец, как вдруг сквозь треск пробились последние, едва–слышимые слова Чуаня: – Протист уже начать эволюционировать!

Шагая по лесу, Долин размышлял. Вернее, старался, однако его постоянно отвлекал плетущийся следом Савельев, который после пережитого потрясения стал вдруг невероятно словоохотлив. Парень болтал и болтал, засыпал своего спутника бесчисленными вопросами и чуть ли не подпрыгивал от распирающей его энергии.

Эх, как же жаль, что связь прервалась, угрюмо подумал Долин. Следующего сеанса придется ждать несколько дней, пока вращающаяся по непостоянной орбите космическая станция вновь не пролетит над их широтой. Ну, по крайней мере, Дай Чуань точно не врал насчет МКС. А возможно, он не врал и насчет всего остального. Однако его слова все равно казались слишком фантастическими.

Паразит эволюционирует… Ага, как же! Опыт Ленски по принуждению к эволюции показал, что даже кишечной палочке, самой быстроживущей бактерии на свете, потребовалось не меньше двадцати лет, чтобы выработать в себе способность усваивать новый вид пищи – цитрат. И сменилось за эти годы около сорока тысяч поколений бактерий. Пусть даже атаковавшая человечество разновидность токсоплазмоза и имеет схожий с кишечной палочкой период жизни, однако за пять лет протист не мог измениться достаточно сильно, чтобы серьезно повлиять на поведение организма–хозяина.

Впрочем, Долин хоть и сомневался, однако предпочел не исключать возможность эволюции. Имея дело с микроорганизмом, способным превращать людей в чудовищ, нельзя быть уверенным вообще ни в чем. Всего пять лет назад сама возможность существование подобного паразита показалась бы любому здравомыслящему человеку полным бредом.

По расчетам Савельева, следующая возможность для радиосвязи появится через четыре дня. Тогда‑то и надо будет вернуться на вышку, поконкретней порасспрашивать китайца о токсоплазме и разнести в пух и прах все его выдумки про эволюцию. Видимо, Дай Чуань не учел, что ему может ответить человек, неплохо разбирающийся в биологии и паразитарных заболеваниях. Не профессор какой‑нибудь, но диплом Ветеринарной академии и год стажа позволяют чувствовать себя довольно свободно в беседах на медицинские темы.

— Эй, Леш, ты что, оглох?

— Ну чего тебе опять? – не оборачиваясь, простонал Долин.

— Как думаешь, китаец наврал про вакцину?

Долин пожал плечами.

— Такое чувство, что нет. Он честно признался, что его вакцина – не панацея. Но лекарство, действующее на двух реципиентов из трех… это вообще не лекарство. Плацебо и то эффективней. Похоже, он решил что‑то скрыть о своей вакцине.

— Леш, а ты пойдешь в Москву?

— Чо?! Куда?! – сбился с шага Долин. – Я что, похож на идиота?

— Но ты один умеешь выживать среди протистов. – Савельев пару раз махнул рукой, изображая удары иллюзорным мачете. – Бац–бац – и мертвецу конец. Ты так налетел на него, как будто он был ваще неопасен.

— Не пори чушь, – попросил Долин. – Ты прекрасно знаешь, что протисты сильней и быстрей людей.

— А мне показалось наоборот.

Поморщившись, Долин принялся объяснять:

— Слушай сюда. Во–первых, любой человек сильнее и быстрее, чем он думает. Во–вторых, мозг ограничивает наши истинные физические возможности, чтобы мы сами не могли навредить своим телам. В–третьих, протистам все равно, воспаляться ли у них суставы, надорвутся ли их мышцы, повредят ли они себе скелет – с их тел сняты все предохранители. Первое, что делает паразит, попав в человека – начинает быстро размножаться. У него вообще нет инкубационного периода. Примерно через десять секунд он достигает мозга и отключает большинство его функций. Память, способность анализировать – все лишнее прочь. Сохраняются только двигательные функции. Врожденные инстинкты подавляются, доминирующим становится только поиск пищи. Паразит заставляет человека испытывать непреодолимую тягу к плоти себе подобных. Нормальный метаболизм? Этого тоже не надо. При замедленном обмене веществ носителю намного труднее сдохнуть от кровопотери и ему не требуется пища. А чтобы поддерживать в телах носителя высокую концентрацию паразитов, сердцу достаточно протолкнуть кровь по венам всего раз в примерно десять минут. Антитела в крови? Можно уничтожить костный мозг, селезенку и лимфатическую систему, и они перестанут вырабатываться. А уже находящихся в крови антител просто недостаточно, чтобы хоть как‑то сдержать размножение микроорганизма. Энергообмен… это сложный вопрос, но Док уверяет, что токсоплазмоз сам же и обеспечивает клетки организма–носителя энергией. Гниение. В телах носителей так много токсоплазмоза, что отмирая и подвергаясь процессу гниения, они сами же выделяют немного энергии. А ново–образующиеся микроорганизмы поглощают ее и доставляют в клетки организма–хозяина. – Кинув через плечо взгляд на внимающего объяснениям спутника, Долин грустно улыбнулся: – Вот так вот, Вася. Паразит полностью перестраивает человеческое тело и делает своих носителей сверх–людьми, которым не нужна еда, вода и воздух. Которые не загнутся за пару минут от пулевого ранения и выживут и на дне океана, и в космосе. Но цена за эти способности – полная смерть личности.