Диктат акулы - Сергей Зверев

Илья Георгиевич скользнул пальцем по коврику виртуальной компьютерной мышки.

– Видеофайлы… выбрать… ну вот.

В нижнем левом углу головного монитора загорелось отдельное окно – последние минуты записи акулы, преследуемой подлодкой. Кавторанг выбрал несколько наиболее отчетливых стоп-кадров и теперь делал укрупнения.

– Да, когда видишь это создание в первый раз, легко можно обмануться, – бормотал он под нос самому себе, – но теперь-то мы немного знакомы и у меня есть твои фотографии. Ну вот, конечно… телекамера. И вряд ли одна. На спинном плавнике. А вот и отверстие для сопл водомета. Спина черная, потому их не так легко заметить. Ты сама лишь орудие в чьих-то руках. Вот нам и предстоит разобраться – в чьих. Кому так помешало наше появление в Камрани.

Штурман, даже не поворачивая головы, отозвался, хотя его и не спрашивали.

– Вряд ли это вьетнамцы, товарищ командир.

– Согласен. У них-то и технологий таких нет.

Палуба плавучего завода-рефрижератора постепенно пустела. Распродавшие товар вьетнамцы с довольными лицами возвращались обратно на катер. А отоварившиеся матросы разбредались по кораблю, хвастаясь друг перед другом дешевыми безделушками. Но, несмотря на все это, на палубе еще оставались люди: с десяток матросов и две сестры-близняшки с полными корзинами фруктов, которые они так и не успели распродать.

– Бананов не желаете? – на ломаном английском спросила матроса с татуировкой в виде якоря на плече одна из сестер.

– Зачем мне твои бананы? – громко засмеялся парень, – если бы спиртное продавала, другое дело.

Вьетнамка широко улыбнулась и как бы невзначай обронила веточку бананов. Она медленно нагнулась, чтобы поднять упавшие фрукты. Матрос от удивления вытаращил глаза – задравшийся на вьетнамке короткий халат обнажил маленькую попку. Парень голодным взглядом моряка пожирал прелести девушки, пока та не выпрямилась и с той же улыбкой не положила бананы обратно в корзину.

– Спиртное? – переспросила она. – Не проблема. У меня есть.

Парень предусмотрительно осмотрелся по сторонам – рядом с ним, кроме вьетнамки, никого не было. А это значило, что подслушать их разговор никто не мог. Матросу не нужны были лишние проблемы – со спиртным на судне поступали строго. Если тебя уличат в употреблении, то высадят в ближайшем же порту, не заплатив и цента.

– Пошли, тут есть укромное местечко, – чуть слышно произнес парень.

– Да, да, – закивала вьетнамка.

Матрос провел девушку через всю палубу и, открыв дверь, подтолкнул ее вперед. Они оказались в плохо освещенном складском помещении. Повсюду стояли непонятные ящики и боксы. Пахло сыростью.

– Показывай! – поторопил торговку парень.

Вьетнамка неожиданно сбросила с себя халат, прильнула к несопротивляющемуся матросу.

– Что ты творишь? – только и вымолвил парень.

– Пять долларов. Если секс, то десять, – прошептала на ухо вьетнамка.

Матрос услышал, как затрещала его ширинка. Торговка фруктами медленно опустилась на колени. Прежде чем запустить руку в трусы, подняла голову и широко улыбнулась.

– Ну, так как?

– Я согласен, – утвердительно закивал матрос.

Дверь за его спиной вдруг скрипнула. Парень испуганно отскочил в сторону, думая, что на склад зашел кто-то из членов команды. Но прежде чем он повернулся, ему на голову опустился тяжелый предмет. Матрос рухнул на пол.

Вьетнамка положила на пол монтировку и посмотрела на сестру, которая все еще стояла на коленях. Затем торговки, надрываясь, подняли тяжелое тело матроса. Парень был невысокого роста и с подогнутыми ногами аккурат вместился в глубокую корзину. Присыпав его бананами, торговки вышли на палубу. К ним тут же подбежали еще два вьетнамца. Подняв корзину за ручки, они все вместе поспешили к катеру.

Все боевые подлодки, и маленькие, и большие, построены по одной классической схеме. В носовой части расположена так называемая «БЧ» – боевая часть. На средних и больших субмаринах экипаж может покинуть борт и через торпедные аппараты, их объем это позволяет. Правда, последнему моряку, закрывшему крышку, суждено остаться на потерпевшей аварию подлодке, ведь его уже некому будет отправить в океан. Да, прав был Илья Георгиевич, сказав старпому, что теперь другие времена. Несмотря на миниатюрные размеры «Адмирала Макарова», конструкторы предусмотрели и аварийный шлюз, через который можно покинуть подлодку, ведь торпедные аппараты субмарины были тоже миниатюрными.

Старпом и остальные члены экипажа находились в носовом отсеке, за плотно задраенным люком перегородки. Сперва освещение еще иногда включалось, но теперь горели лишь две дежурные лампочки в толстостенных водонепроницаемых плафонах. Офицеры-подводники напряженно прислушивались к звукам, доносившимся из динамика. Чтобы не терять время на переговоры, Макаров включил громкую связь. Непосвященному короткие реплики мало бы что могли сказать. Но опытные подводники прекрасно ориентировались по ним, что происходит на центральном посту, какие сложности встают перед штурманом и их командиром. А проблем хватало.

Набранная в корпус вода утяжелила подлодку. При самом небольшом маневре она переливалась, грозя перемкнуть кабели электроснабжения, вывести из строя аппаратуру, не говоря уже о том, что сместился центр тяжести. Ситуацию усугубляло и то, что на подходах к спасительным рифам глубина составляла около семидесяти метров. И если бы «Адмирал Макаров» затонул здесь, то не помог бы даже аварийный шлюз. Подняться с подобной глубины можно, лишь заработав кессонную болезнь.

– Все, пришли, – долетел из динамика голос командира, – рифы под нами. Теперь осталось только найти подходящее место.

Даргель улыбнулся, включил переносной фонарь, который ярким светом залил «БЧ». Резкие тени заплясали у переборки. Старпом понимал, какая задача сейчас стоит перед командиром и штурманом. В условиях, когда половина оборудования вышла из строя, им предстояло практически вслепую отыскать ровное незаиленное место. В противном случае «Адмиралу Макарову» грозило просто прилипнуть к илистому дну, и тогда поднять его было бы практически невозможно.

Для тех, кому приходится ждать, время течет невыносимо медленно. В таком положении находились и Даргель с подводниками. Они настороженно прислушивались к каждому движению подлодки, к каждому шороху, доносившемуся снаружи. Вот последовал несильный удар, скрежетнул по металлу камень, но субмарина вместо того, чтобы опуститься, чуть взмыла вверх и двинулась вперед – значит, площадка неподходящая. То ли наклонная, то ли занесена илом. И вновь послышался скрежет. Лодка вздрогнула и замерла. Еле ощутимое гудение электродвигателей смолкло. В динамике послышалось, как командир откашлялся, а затем произнес:

– Мы на твердом грунте. Очередь за тобой, старпом. Мой приказ остается в силе. Всем покинуть отсек.

– Обстановка?.. На центральном посту… товарищ командир, – дрогнувшим от волнения голосом спросил Даргель.

– Течь уменьшилась. Продержимся. Воздуха на нас двоих хватит, – донесся спокойный голос Ильи Георгиевича.

Подводникам довелось делать то, что они не раз выполняли во время сдачи нормативов, и они были благодарны командиру за то, что тот в прошлом не давал им спуска, добиваясь безукоризненного выполнения.

Свернутые в тугие рулоны моторные лодки ушли через торпедный аппарат. Правда, двигатели к ним не вмещались в створ. Старпом торопил, ведь всплывшие и развернутые сжатым воздухом лодки могло отогнать ветром или течением. Подводники один за другим покидали борт «Адмирала Макарова» через аварийный шлюз. Наконец Даргель остался один, о чем и доложил командиру.

В динамике послышался усталый вздох Ильи Георгиевича:

– Ну а теперь, старпом, слушай истинное положение вещей. Вода прибывает. Максимум мы здесь продержимся со штурманом часов пять, и то если повезет. Поэтому первым делом свяжись с рефрижератором – нашей плавучей мастерской, может, успеют. Ну, все, не тяни. Счастливо! Да, чуть не забыл – разблокируй люк между отсеками со своей стороны.

– Все уже сделано, Илья Георгиевич.

Напоминание о том, что следует разблокировать люк, не было лишним, ведь в случае самоуничтожения субмарины следовало открыть все межотсечные люки, чтобы при взрыве подлодку не разломало напополам, а разнесло на мелкие куски. У старпома так и не повернулся язык произнести: «Счастливо оставаться». Какое уж тут счастье? Даргель без колебаний согласился бы поменяться местами с Макаровым. Но морской закон гласит: командир покидает корабль последним.

Илья Георгиевич понимал, что какие бы слова сейчас ни произнес, они все окажутся фальшивыми, и о них впоследствии будет стыдно вспоминать.

– До встречи, – донесся до него из динамика голос Даргеля.