Старый дом - Михаил Климов

– Помилуйте, Надежда Михайловна, – взмолился наш герой, – но это здание вы не знать не можете, оно-то точно здесь больше ста лет стоит, только называлось тогда не фабрика «Красный Октябрь», а кондитерское производство или что-то в этом роде «Эйнем»…

– Да, – она опять взглянула на фабрику, – наверное, вы правы… Я что-то припоминаю… И обещаю посмотреть, когда вернусь…

И что-то закручинилась опять, поникла.

Володя смущенно молчал, а Слава покрутил головой, разыскивая, чем бы опять отвлечь даму.

– А вон золотые купола церкви Ильи Обыденского… – придумал он, наконец, – Вы ведь ее тоже должны знать…

– Я сейчас… – Надежда слегка улыбнулась, – еще минуточку и все, справлюсь с собой…

На повороте на набережную какая-то черная «Ауди» подрезала небольшой «Опель», и тот затормозил с чудовищным визгом колес по асфальту. Его швырнуло в сторону, но к счастью, рядом машин не было, да и столбы с деревьями маленькую машинку пожалели. Короче, все обошлось – «Ауди» был уже далеко, а «малыш» выровнялся и остановился у обочины. Видно было, как женщина, сидящая за рулем, уронила голову на вытянутые руки и, похоже, заплакала.

А в спину ей уже сигналили нетерпеливые автомобилисты.

Когда раздался визг, Надежда Михайловна вздрогнула и отшатнулась, а сейчас вдруг сказала:

– Надо пойти помочь даме, господа, как-то успокоить ее…

Но Володя с «тестем» одновременно отрицательно покачали головой.

– Здесь так не принято… – жестко сказал наш герой. – Да и она скорей испугается, чем утешится от такого визита.

Они наконец сели в машину, Надежда сжалась в уголке, но глаза от страха закрывала не все время, а все-таки посматривала по сторонам.

Поэтому не сразу, но увидала памятник Петру (или русскому флоту, кто ж это поймет) работы Ркацители, а увидев, вскрикнула:

– Господи, что это?

– Скульптура… – мрачно сказал Слава. Ему уже начинало казаться, что зря они все это затеяли: сами-то привычные, а так ведь можно и здорового человека до инфаркта довести. – Памятник императору Петру Первому, он же бывший памятник великому путешественнику Колумбу…

– Но почему он такой страшный и черный? – не унималась Надежда. – Почему он во много раз больше корабля, на котором стоит? Почему ростры прикреплены прямо к кораблю, а не к специальной колонне? Почему…

– Это вопросы не к нам… – отмахнулся «зять». – И вообще это не самый уродливый и идиотский памятник, который можно видеть в нашем любимом городе… Есть и пострашней, просто этот самый большой и заметный…

– Что ты имеешь в виду? – спросил Прохоров.

Вдруг ей будет легче, когда они с «зятем» между собой о чем-то поговорят?

– Ну, ты видел на площади, – Володя, казалось, понял «тестя» и подхватил с готовностью, – напротив бывшего Моссовета памятник Ленину?

– Ну?

– А сзади глядел на него когда-нибудь?

– Нет… – Слава глянул на гостью. Она сидела, смотрела по сторонам и казалась почти спокойной. – А что там такого?

– Его зовут «рукой Москвы» с этого ракурса… Представляешь, ничего не видно, ни человека, ни головы его, только с каменного параллелепипеда свешивается тяжелая огромная рука, кажется, сжатая в кулак, но тут я, возможно, ошибаюсь…

– А это что за мост, господа? – раздался голос Надежды.

– Крымский… – с готовностью отозвался Слава.

– Красивый… – сказала она.

Даже Володя, не говоря уже о нашем герое, обернулся, на миг отвлекшись от дороги – в первый раз в этом новом для нее мире Надежда не расстроилась и даже что-то похвалила.

– Красивый… – согласились мужчины.

– А в мое время тут стояла такая уродливая железная штука… – она даже улыбнулась. Потом вдруг потянулась вперед: – Но если это Крымский мост, значит, вон та зелень на противоположном берегу реки – это Нескучный сад?

– Да, верно…

– А можно остановить тогда, я полюбуюсь, ведь мы когда в детстве в Москву приезжали, все время любили там гулять… И я вижу – сад на месте, мне как дома побывать…

– Тормозим… – отозвался Володя.

И припарковался недалеко от перехода.

23

Но похоже, делать им этого не надо было…

Надежда только еще вышла из машины, только сделала шаг в сторону, чтобы лучше видеть то, что хотела видеть, как на проезжую часть выскочила небольшая рыжая собака.

Что ее понесло на другую сторону, где и не было-то ничего, кроме гранитного парапета, стеклянных остановок, да еще слегка подремонтированного старого корабля, приспособленного под ресторан, никто не знает. Судя по тому, что выскочила она у перехода, можно предположить, что раньше у нее были хозяева и она с ними именно здесь ходила гулять на набережную.

Только где сейчас пребывали эти хозяева – умерли или просто переехали, бросив животину одну, – никто не знал, ошейника на дворняге не было, и путешествовала она в одиночестве.

И с большой опасностью для жизни…

Потому что проносящиеся мимо автомобили частью лавировали, стараясь не задеть собаку, частью (большей) проносились мимо, не обращая на нее внимания. Наша троица в ужасе следила за тем, как, невзирая на все угрозы, дворняга все-таки медленно двигалась к неведомой цели. Следила до тех пор, пока проезжающий мимо старый и грязный «Жигуль» первой модели без крыла и заднего бампера не вильнул специально в сторону…

Животина, получив удар, взлетела на воздух, приземлилась через несколько метров на клумбу и, повизгивая и прихрамывая, исчезла где-то во дворах…

Надежда в момент удара вскрикнула, закрыв лицо руками, а «копейка», победно взвыв клаксоном, поплюхала дальше.

Володя рванулся к своему «фрилу», но был остановлен «тестем»:

– Ты далеко?

– Догнать его… – мрачно крикнул «зять».

– И что ты с ним сделаешь? – Слава взял Надю под руку, помог сесть в машину. – Раздавишь, как танком пулемет? Забьешь бейсбольной битой, которой у тебя в багажнике и нет, наверняка? Просто получишь порцию мата, а то и пару раз по зубам от озлобленного идиота?

«Зять» молча сел в кабину.

Настроение у всех было подавленное.

– Нам еще долго ехать? – прервала молчание Надежда.

– Нет, – ответил Слава, – не очень… Два поворота и один светофор…

Володя с ними не пошел. Он и так не был большим любителем общения с родом человеческим, а тут нужно было просто присутствовать при том, как подбирают костюм «тестю».

Он-то там зачем?

Слава, конечно, все перепутал, ткнул не ту кнопку лифта и они попали на этаж, где распродавалась женская одежда известных марок.

– Нам выше… – извинился он. – Можно пешком или опять на лифте?

– А дайте мне несколько минут побродить здесь… – попросила Надежда. – Я все-таки женщина и мне интересно, что будут носить через сто лет…

– Конечно, конечно… – он сделал приглашающий жест. – Если что-то понравится, вполне можно купить…

– Да нет, – улыбнулась она застенчиво, – такого я себе даже представить не могу… Просто посмотрю…

Слава отогнал приклеившегося к ним было продавца и они двинулись вдоль рядов висящих платьев, рубашек, сарафанов, маечек, шарфиков, брючных костюмов, юбок, и прочих джинсов.

– Вот это я никогда не смогла бы надеть… – изредка останавливалась гостья, – и вот это. А вот это очень, наверное, красиво…

– Хотите померить? Вон там, – жестом показал он, – есть специальные кабинки, где можно переодеться…

Платье, в самом деле, было с четким, хотя и почти неуловимым оттенком начала двадцатого века: тонкий шелк в мелкий цветочек, рукава с буфами, стоячий воротник и широкая юбка до пола.

– Вам действительно должно очень пойти… – Слава глянул на бирку, – и размер, насколько я понимаю, ваш…

– А сколько стоит? – уточнила Надежда.

– Двадцать шесть тысяч… – ответил наш герой. – Видите, стоило восемьдесят семь, но видимо, размер маленький и никому не подошло, поэтому уценили…

– А это вообще много или мало?

– Смотря с чем сравнивать… – усмехнулся он.

– С… – она подумала немного, – с ценой булки хлеба…

– Ну, примерно, – теперь прикинул он, – чуть больше пятисот буханок…

– Сколько? – у нее даже голос изменился. – Не может быть… Оно же не из золота сделано…

– Да это нормально сейчас, Надежда Михайловна, – попытался успокоить ее Слава. – Тут есть немало предметов, которые ценятся в разы дороже. А ведь это уже уценка, то есть все здесь изначально стоило многократно больше…

– Тебе что, трех платьев и дубленки за один день мало? – услышали они вдруг свистящий шепот рядом. – И потом вот с такими голыми плечами я тебя никогда из дома не выпущу…

Прохоров обернулся.

Молодая дама со светлыми кудельками по краям широкого лица была явно из провинции, так же, впрочем, как и ее кавалер. Она с восторженной улыбкой рассматривала очень открытое летнее платье, которое почему-то, видимо, в расчете на какие-то званые вечера, было расшито по низу тяжелым золотым орнаментом. Наш герой, имевший большой опыт общения со своей предыдущей женой именно по части покупки шмоток, хорошо знал, что вот такое – всегда стоит немыслимых денег.