Отдана бандиту - Тата Златова

повелительные нотки. Никакие возражения не принимаются. Такой властный и в то же время нежный, от него умопомрачительно пахнет страстью, и я начинаю терять голову.

Рывком подхватил меня под бедра, и я ощутила жар его ладоней. Нет, нет, я должна сопротивляться, но он знает пароль и умело командует моим телом, которое плавится, как воск, от его уверенных прикосновений. Инстинктивно обвила его ногами и скрестила лодыжки. Да. Я тоже хочу. Здесь и сейчас. Это какой-то демон, а не человек, простые смертные так себе не подчиняют. Подошел к столу и одним уверенным движением смел все предметы. Усадил перед собой и ухватил за подбородок. Взгляды встретились. Он подался вперед, но я снова предупреждающе выставила ладонь.

— Ульяна уже уехала?

В его потемневшем от страсти взгляде появилось замешательство.

— Ульяна? Да, уехала. А вы что, уже познакомились?

— Познакомились.

Я выразительно посмотрела ему в глаза. Ну все, теперь не отвертится. Пусть говорит правду и поскорее. Я не хочу его делить ни с кем другим. И если Аллигатор не соврал… я должна буду уступить место законной жене.

Глава 8

Макс никак не отреагировал. Только смял мои губы своими. На этот раз поцелуи были настойчивее, жарче, грубее. Сильные руки проворно забрались под сорочку, которая тут же собралась складками. Не знаю, каким образом мне удалось призвать самообладание, но я вырвалась. Чудом сползла со стола, упершись босыми ногами в пол.

— Значит, тебя ничуть не смущает после нее приходить ко мне?

— А почему меня должно это смущать? — недоуменно спросил он, и меня задел этот вопрос. Все, никаких объяснений. И на что я только надеялась? Для него это обычное развлечение.

Он схватил меня за волосы и дернул к себе, заглядывая в глаза. Жесткий. Властный. Непримиримый. Сопротивляться опасно. Но я все же попыталась. Зло прошипела:

— Ну да, я всего лишь подстилка. Спасибо, что напомнил.

— Ты сама это говоришь, — прожег меня насквозь голодным, диким взглядом, стал действовать грубее, требовательнее. Словно в доказательство моей правоты.

— А разве не так? — кажется, я его провоцировала. Плевать. Так сильно разозлилась, что уже не смогла сдерживаться. — Слушай, может, для тебя и в порядке вещей сначала кувыркаться с женой, а потом приходить ко мне, но меня это не устраивает. Все, можешь выпороть меня за прямоту, хотя я и так знаю, что нет у меня на тебя никаких прав и никогда не будет. Что я должна молчать и делать все, что ты мне говоришь. Должна знать свое место. Но у меня тоже есть чувства! Мне больно и неприятно, когда ты от жены сразу приходишь ко мне. Я чувствую себя грязной!

Ох, что я наделала? Зачем сказала ему все это? Страх змеей пополз по позвоночнику и сдавил шею, лишая возможности дышать.

С опаской смотрела на него, ожидая наказания, но Макс вдруг расхохотался. Я застыла как оглушенная, а он, запрокинув голову, продолжал смеяться. Я сказала что-то забавное? Почему у него такая реакция?

Наконец, вдоволь отсмеявшись, он спросил:

— Ты что, действительно подумала, что Ульяна — моя жена?

— Ну да…

— Кто тебе сказал такую чушь?

Нет, я не удивилась. Меня словно прибили к полу и запретили шевелиться.

— Аллигатор.

Макс с трудом сдержал очередную порцию смеха.

— И ты поверила?

— А разве это не так? — продолжала допытываться.

— Ульяна — моя сестра, — наконец прояснил он. — Родная сестра. Ты не заметила сходства?

На секунду в памяти воскрес ее образ: идеальное каре с углом, отличный макияж, приятные черты лица, притягательные глаза… Да, пожалуй, глаза выдают родство. Хотя у Макса скорее омуты. Темно-карие ядовитые омуты ада. И я в них тону. Погружаюсь с головой в кипящую бездну за все свои грехи. Когда думаю, что он еще может сделать со мной в порыве страсти — краснею до кончиков ушей, понимая, что готова на все. Даже на самые унизительные его желания.

— Значит, Аллигатор меня разыграл?

— Разыграл. С него станется.

— А зачем он…

Но Макс не дал договорить. Впился в мои губы горячим поцелуем, и я вновь ощутила его непреодолимую власть надо мной. Да, я пыталась сопротивляться… И все равно млела. Черт возьми, меня водило, подбрасывало от страсти и дикого желания. Я кусала его губы, жадно вгрызалась в них, чувствуя во рту привкус железа. Его губы клеймили, пробирались все ниже, бросая меня на край пропасти. Из последних сил пыталась противостоять его напору, упиралась в его грудь ладонями, чтобы оттолкнуть.

— Слишком поздно, — услышала его шепот и поняла, что мы уже не сможем остановиться.

А дальше в памяти только вспышки. Вот хватает затвердевшие соски широко открытым ртом, заставляя бесстыдно выгибаться ему навстречу, целует мои дрожащие ноги, а меня лихорадит от сумасшедшего предвкушения ощутить его губы там. И я лечу, лечу в эту пропасть, когда его жадный язык находит дергающийся узелок, жадно скользит, поднимается вверх, спускается вниз, доводя меня до крайней точки. Закатываю глаза, сгораю от наслаждения, сгораю от стыда, что настолько открыта для него. Дрожу от страсти и страха одновременно, боюсь этой власти над моим телом, того, что хочу с ним всего… А его действия становятся все требовательней, я чувствую, что он уже с трудом сдерживает себя. И, о боже, я сгораю дотла, ощущая его в себе, ощущая, как наши тела сплетаются, слышу собственные крики и его протяжный стон.

— Теперь ты моя, — прошептал хрипло и собственнически поцеловал.

И мне хотелось верить, что это навсегда…

Когда все закончилось, я быстро оделась и тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. Ноги все еще дрожали, а в голове бродили развратные мысли. Да, он и вправду опасен. Рядом с ним я словно под гипнозом, крышу сносит напрочь, я себе не принадлежу, готова делать все, что он скажет, попросит, потребует… Какое-то наваждение… Смахнула испарину со лба и потерла виски, попыталась взять себя в руки. Кажется, у Макса есть для меня задание. Надо вникнуть в детали,