Тринадцатые Звездные войны - Ларри Нивен

Юноша, который в данный момент находился в кабинете Иезуса Пьетро, не имел понятия, где он сидит, так как его вели сюда по запутанным коридорам, и он очень быстро потерял ориентировку. Теперь, даже если бы его освободили и выпустили отсюда, он не смог бы найти выход наружу. И он хорошо понимал это.

— Ты был у рубильника бомбы,— сказал Иезус Пьетро.

Юноша кивнул. Его песочного цвета волосы были подстрижены в стиле Белтера, который в свою очередь позаимствовал эту прическу у древних индейцев. Под глазами юноши были темные-темные круги, как от недосыпания. Но он спал все время с самого момента его захвата в плен. Так что скорее всего эти круги были результатом тревоги, внутренней депрессии.

— Ты обманул всех,— сказал Иезус Пьетро.— Ты сделал так, что бомба не взорвалась.

Юноша поднял голову. Ярость была на его лице. Он не двинулся с места, так как это было бессмысленно.

— Не смущайся. Такие бомбы редко взрываются. Человек всегда цепляется за жизнь и не хочет расставаться с ней по доброй воле. Он часто меняет свое решение в самый последний момент. Это...

— Я был уверен, что погибну! — крикнул юноша.

— Естественно. Впрочем, давай не будем об этом. Меня это не интересует. Я хочу слышать о каре в вашем подвале.

— Вы думаете, что я трус?

— О, зачем так грубо.

— Я украл этот кар.

— Ты? — В голосе совершенно явно прозвучало недоверие. Да, Иезус Пьетро не поверил ему.— Тогда, может, ты мне объяснишь, как это произошло?

И юноша рассказал все. Он говорил спокойно, чтобы Иезус Пьетро видел его мужество. А почему нет? Предавать уже было некого. Да и сам он будет жить ровно столько, сколько захочет Иезус Пьетро. Может на три минуты больше. Операционная банка органов была в трех минутах ходьбы отсюда. Иезус Пьетро вежливо слушал. Да, он помнил, как кар кружил бесцельно в течение пяти дней над Плато. Владелец кара, поселенец, проклинал Иезуса за то, что тот позволил этому свершиться. Он даже требовал, чтобы кто-нибудь из полицейских спустился сверху в кар и привел его обратно. Терпение Иезуса Пьетро лопнуло и он, рискуя своей жизнью, вежливо предложил ему помочь в этом опасном предприятии, помочь ему самому спуститься в кар.

— Затем мы опустили кар в выкопанный подвал и вырастили над ним коралловый дом,— заключил пленник.— Мы вынашивали большие планы.— Его снова охватило отчаяние, но он продолжал говорить.— Мы достали оружие, бомбы, украли ультразвуковой стуццер и установили его в каре. Но никто уже не воспользуется им.

— Кар взлетел.

— Что?

— Сегодня в полдень. Келлер прошлой ночью скрылся от нас. Он вернулся в дом Кейна и взлетел на каре. Он почти долетел до больницы. Мы едва успели перехватить его. Теперь только Демоны Тумана знают, что он делает сейчас.

— Великолепно! Последний полет нашего... Мы так и не придумали названия кару. Это наш воздушный флот! Как вы назвали этого парня?

— Келлер. Мэтью Лейф Келлер.

— Я его не знаю. Что он хотел сделать?

— Не валяй дурака. Ты никого не защитишь. И мы скинули его в пропасть. Рост пять футов десять дюймов, возраст двадцать один год, волосы коричневые, глаза голубые...

— Я же говорю, что не знаю такого.

— Прощай.— Иезус Пьетро нажал кнопку под столом. Дверь открылась.

— Подожди минуту. Подожди...

— Лжет,— подумал Иезус Пьетро, когда юношу увели. Может и насчет кара лжет. Человек, который действительно украл кар, сейчас ждет в вивариуме допроса. Если, конечно, кар был украден. Не исключено, что кар был передан поселенцами, одним из них, предателем.

Иезус Пьетро часто думал, почему поселенцы не снабжают его наркотиками, вынуждающими говорить только правду. Ведь их так легко было бы изготовить. Однажды, будучи в хорошем настроении, Миллард Парлетт попытался объяснить ему это.

— Нам принадлежат наши тела,— сказал он.— И тем не менее мы без сожалений расстаемся с больными органами и заменяем их. Так что тела все-таки не наши. Так неужели мы должны делиться не только нашими телами, но и должны допустить чужих в наш внутренний мир?

Странно было слышать такое от человека, у которого почти ничего не осталось от своего собственного тела. Но и другие чувствовали примерно то же самое. Так что Иезусу Пьетро оставалось полагаться только на себя и свое знание психологии.

Полли Турнквист. Возраст: двадцать лет. Вес: девяносто пять фунтов. Одета она была в измятое вечернее платье, сшитое по последней колонистской моде. Иезус Пьетро не нашел в ней ничего. Она была маленькая, смуглая и, по сравнению с большинством знакомых ему женщин, была слишком мускулиста. Это были мускулы от тяжелой работы, а не от спорта. Руки ее загрубели от работы. Волосы ее были зачесаны назад без всяких признаков модной прически.

Если бы она росла в таких же условиях, в каких растут дети на Альфа Плато, если бы она имела всю косметику и умела ей пользоваться, она могла бы стать красивой. Но у нее не было ничего этого. Работа не красила девушек. И колонистки девушки старились гораздо быстрее, чем девушки с Альфа Плато.

Она была всего лишь девушка-колонистка. Одна из тысяч других.

Она стояла молча перед ним, пока наконец он не рявкнул:

— Ну? Ты Полли Турнквист, да?

— Конечно.

— У тебя были снимки, когда мы схватили тебя. Откуда они у тебя?

— Я предпочитаю не говорить об этом.

— Я так и думал. О чем же ты хочешь поговорить?

Полли растерялась.

— Вы серьезно?

— Конечно. Я уже допросил сегодня уже шесть человек. Банк органов полон и день кончается. Я не тороплюсь. Ты знаешь, что значат эти снимки?

Она осторожно кивнула.

— Думаю, да. Особенно теперь, после рейда.

— О, ты поняла, почему был сделан налет?

— Мне стало ясно, что вы больше не нуждаетесь в Сынах Земли. К тому же они всегда представляли опасность для вас.

— О, ты слишком переоцениваешь их.

— Но вы никогда не старались полностью уничтожить нас. Ведь мы служими поставщиками для ваших проклятых банков органов.

— Ты меня удивляешь. Разве ты не знала об этом, когда вступала в организацию?

— Прекрасно знала.

— Тогда почему вступила?

Она развела руками.

— Почему другие вступают? Я не хочу, чтобы все продолжалось по-старому. Кастро, что случится с вашим телом, когда вы умрете?

— Меня кремируют. Я старый человек.

— Вы же поселенец. Так что вас кремируют. А мы, колонисты, всегда идем в банк органов.

— Я наполовину поселенец,— сказал Кастро. Ему