Молчание сонного пригорода - Дэвид Галеф

Его там не было.

Я посмотрел под кроватью и в шкафу. Проверил шпингалет на окне и хотел было уже запаниковать на сто процентов, как вдруг услышал:

— Испугался?

Он стоял за дверью, это был фокус вот с такущей бородой. Не знаю, как я не разъярился, но он стоял и хихикал, а смех у Алекса ужасно заразительный. Через секунду я тащил его вниз по лестнице, и мы кончили тем, что опять пришли на кухню.

— Готов вести себя хорошо? — спросил я его.

— Я готов съесть мои палочки. — Он посмотрел на пустую тарелку. — Куда они делись? Их нет!

— Я дам тебе другие.

— Нет, я хочу те!

— Алекс, я…

— Где мои палочки?

Второй тайм-аут продолжался пятнадцать минут, пока я дочитывал газету, а когда я вошел к нему в комнату, он не прятался. Он стоял на коленях перед кроватью и складывал головоломку на меннонитском лоскутном одеяле, которое купила ему Джейн. Он даже не посмотрел на меня.

— Ладно. — Я похлопал его по плечу. — Время вышло. Можешь спуститься.

Он повернул голову на самую малость:

— Папа, я занят.

С тем я его и оставил. Какой смысл заставлять его выходить из скорлупы теперь, когда он отбыл свой срок? Но меня раздражало, что он не извинялся. Увлеченный игрой — это не то же самое, что кающийся грешник.

Конечно, день еще не закончился. Я знал, что между обедом и ужином я много работы не сделаю. Мне нужно было позвонить в несколько мест: пациенту, чтобы перенести прием на другое время, подтвердить кое-какие сведения о пациентке, которую мне передал Джерри, всякое прочее в этом роде. Я только успел спуститься, как услышал жалобное «Папа!».

— Что?

— Поиграй со мной в «Монополию».

Один из моих доводов в пользу второго ребенка: у Алекса был бы товарищ по играм, для которого бросить кубики и заработать двести долларов было бы новым опытом. Но Джейн, единственный ребенок в семье, как и я, сказала, что не хочет взваливать на себя двойную ответственность. Я придумал возможный выход:

— А ты бы позвонил Джеймсу, пусть он с тобой сыграет.

— Он болеет.

Так и вышло, что в конечном итоге я в половине пятого купил Парк-Плейс. Я чувствовал себя обманутым и поэтому был не слишком осторожен. К пяти часам мне принадлежала уже половина игрового поля, и я продолжал обчищать сына. Разорив его окончательно, я разрешил ему посмотреть мультипликационный канал, а тем временем пошел готовить ужин. У нас в семье готовлю я — Джейн время от времени делает что-нибудь по рецепту, — и я решил, что сегодня сделаю что-нибудь из куриных грудок, лука и зеленого перца. Может, добавлю лимон и карри и подам с рисом на гарнир. Из меня никогда не вышел бы муж-домохозяйка, но приручить меня можно. Когда Джейн начала задерживаться на работе в «Халдоме», мы отдали Алекса на продленку, где он был до половины шестого вечера по понедельникам, средам и четвергам, но все же у нас оставались еще два будних дня для налаживания связей между отцом и сыном. Или как там это называется.

— Папа, а теперь можно мне съесть палочки?

— Нет.

— Почему?

— Скоро будем ужинать.

Я ненавижу родительские шаблоны, но оказывается, что я сам их постоянно повторяю.

Джейн позвонила в тот момент, когда я резал лук, и сказала, что вечером задержится.

— Насколько?

— Ну… к семи вернусь, будем надеяться.

Что означало, что она вернется к половине восьмого, если не позже, но я только сказал «ладно» и повесил трубку. В шесть я приготовил для Алекса отдельный ужин из рыбных палочек, риса и кукурузы. Потом я помог ему сделать уроки, в том числе найти на оранжевой карте мира страну Андорру. Потом он прочитал мне вслух книжку «Я буду спагетти, Фредди», которую им задали в школе, причем время от времени поднимал глаза и проверял, внимательно ли я слушаю.

— Папа, тебе понравилась книжка? — спросил он, с чувством окончательности произнеся слово «Конец».

— Мне понравилось, как ты ее прочитал.

Для него она была слишком простая. Он уже читал книги для седьмого класса, но его учительница мисс Хардин продолжала кормить его спагетти. Поэтому мы, где могли, добавляли кое-что со своей стороны. Я оставил его на диване читать библиотечную книгу под названием «Тайны пещеры сокровищ».

В четверть восьмого я съел часть приготовленного собственноручно ужина, а остальное оставил в закрытой кастрюле. В восемь, когда я укладывал Алекса спать, в дом влетела Джейн, от нее исходил аромат, который я называю «масло начальника», в нем сочетаются слабые цветочные оттенки с запахом власти. Алекс уже успел надеть пижаму, но побежал вниз, крича «Мама! Мама!».

Родительское клише № 5: вот такая благодарность отцу.

Джейн целовала и обнимала его, стараясь одновременно не помять свой костюм «Армани». Когда Алекс лег спать, она переоделась в свободные брюки и вернулась на кухню.

— Господи, сегодня в офисе все стояло вверх дном. Макс сказал, что все документы для сингапурского филиала должны быть на месте к 1 декабря. — Она сняла крышку с кастрюли, которую я оставил на плите, и выпустила ароматный клуб пара. — Мм, пахнет приятно. Карри?

Она не дождалась ответа и продолжала трещать, подойдя к шкафу, чтобы взять тарелку. Макс Лидерман — это ее шеф, если «шеф» — не слишком устарелый термин для такой горизонтальной иерархии, какая царила в «Халдоме». Это был высокий, широкоплечий мужчина, и сшитый на заказ костюм придавал ему вид хорошо одетой стены. Но он никогда не сидел на месте, отчего Джейн тоже приходилось поворачиваться. Изменился даже ее лексикон: в офисе все всегда крутились, носились сломя голову или сходили с ума, а также выходили на баррикады, и ей едва хватало времени, чтобы наскоро перекусить. Лидерман отвечал за заокеанские операции, а Джейн возглавляла наступление на Азию. Там проще было налаживать биотехнологическую промышленность, поскольку рабочая сила стоила дешевле, а требований Управления по надзору за пищевыми продуктами и медикаментами было меньше.

— Макс собирается устраивать вечеринку для компании сингапурских бизнесменов, в следующую пятницу в семь, ты пометь у себя в календаре, ладно? Я вернусь поздно. Ах да, и в субботу тебе нужно будет отвезти Алекса на тренировку. У меня теннис в девять.

А как ты провел день, дорогой? Ну же, спроси меня.

Но Джейн не заметила моей телепатической попытки. Она села за стол, откусила кусочек курицы и элегантно стала пережевывать. Потом положила вилку.

— Знаешь, по дороге домой я видела ту черную собаку, на которую ты чуть не наехал, помнишь? Только она была уже мертвая.

— Правда? — Из-за чего-то при мысли об этой собаке меня пробирает дрожь, даже если она уже сдохла. Особенно если она уже сдохла.

— Ага. Наверно, кто-то сбил бедную зверюгу, а потом все так и продолжали на нее наезжать, — она наморщила нос, — странно, что мусорщики ее не убрали. Она там как-то не к месту.

Так вот что ее беспокоило. Никаких мыслей о том, что собаку сбили специально, чтобы понизить цены на недвижимость. Я ничего не сказал. Вместо этого я стал смотреть на крохотное пятнышко соуса у нее на подбородке, которое мне казалось очень умилительным. Я дал ей еще порассуждать об этом, потом вставил:

— У Алекса опять эти навязчивые состояния. — Я рассказал ей про случай с палочками. — По-моему, и таймауты больше не работают.

— Да? — Джейн отнесла тарелку к раковине, но поставила на краю. Ей редко приходило в голову помыть посуду.

— Ему нравится оставаться в комнате. А еще он опять начал прятаться.

Она округлила глаза.

— Ты хочешь сказать, что, когда его зовешь, он куда-то пропадает? Ненавижу это.

— А притворная астма, об этом ты слышала? — Алекс умел сделать так, что у него произвольно появлялась одышка. Потом он начинал хватать ртом воздух и заваливаться на бок. В первый раз я уже было бросился звонить в «Скорую помощь», но он засмеялся.

— О господи, нет. — Она вздохнула и придумала родительское клише № 3: — Может быть, у него сейчас просто такой период.

— Может быть. — Я ухватился за край стола. — Но мне кажется, что его надо кому-нибудь показать.

— Алекса? Мозгоправу?

Мне никогда не нравилось это словечко, и она об этом знала.

— Нет, не мозгоправу, — заявил я сухо. — Детскому психиатру. Я знаю нескольких человек, практикующих в Фэрчестере.

— Но он же… — Джейн замолчала, не зная, как сказать точнее. Не дефективный? Не тронулся? — Не нуждается в лечении, — наконец придумала она.

— Послушай, вреда от этого не будет…

— Ну конечно, ты же профессионал!

— Ну и что? Может быть, ему помогут.

— Нет!

Когда Джейн упорствовала, она как будто становилась выше ростом. Я сидел, и она положительно казалась мне амазонкой. Она напрягла бедра, согнула обнаженные руки, играя мускулами, а глаза сверкали зеленым огнем.