Мифомоделирование в психологии и маркетинге - Алексей Недозрелов

Первой проблемой стал вопрос о том, как отличить функциональную систему от дисфункциональной. Как определить то, что является для системы нормой, и как беспристрастно описать систему со стороны, если наблюдатель автоматически становится ее частью? Но это полбеды, возможно, эти вопросы бы утряслись (ведь система, как известно, стремится к гомеостазу), если бы не обнаружение И. Пригожиным возникновения «диссипативных структур» в химических процессах, где новые упорядоченные формы возникали «сами по себе», что поставило под удар саму концепцию гомеостаза. Оказалось, что при определенных условиях системы способны меняться, самоорганизовываться и создавать новые структуры, исходя из своих внутренних ресурсов. Теперь понятие равновесия было потеснено понятием изменяемости систем.

А беда, как известно, одна не ходит. Поскольку изменения в системе наперед предусмотреть невозможно, то нет и реалистичной возможности спланировать их за счет целенаправленных интервенций – можно лишь спровоцировать изменения в, казалось бы, стабильной структуре, предполагающие развитие новой, часто неожиданной формы. Этот процесс усугубляется концепцией самоорганизации живых систем, протекающей по законам, часто неведомым логике.

Контрольным выстрелом в изначальные системные теории стало осознание того, что систем… не существует. Существует лишь наше восприятие и наше описание действительности, в котором, среди прочего, бывает полезно выделять те или иные системные формы. Здесь начинается новый этап в развитии системного подхода, известный как кибернетика второго порядка. Если кибернетика первого порядка (1950 – 1980 гг.) занималась теорией о наблюдаемых системах, то кибернетика второго порядка – теорией о взаимосвязях между системой и наблюдателем. С этой позиции консультант по системному моделированию перестает быть незыблемым авторитетом, знающим нужные рычаги и кнопки, и становится скорее помощником по созданию организационной модели, поиску альтернативных способов описания и разработке возможных стратегий и действий.

Здесь мы натыкаемся на вопрос, требующий срочного разрешения: если систем в природе не существует, то откуда они берутся? Например, что является системой: семья, многоквартирный дом, в котором она живет, или город? Кто или что является регулятором в этой системе? Мы вынуждены признать, что система появляется только тогда, когда мы выделяем ее из других систем, то есть когда появляется наблюдатель. Но что эти системы регулирует?

Швайтцер и Шлиппе приводят хрестоматийный пример. Предположим, мы видим две системы с одинаковым типом деформации: автомобиль со следом от удара на бампере и человека с синяком на голове – в обоих случаях ничего удивительного, по сути, нет. Но если мы снова увидим эти системы с теми же деформациями спустя три недели, то в первом случае мы по-прежнему ничуть не удивимся (в крайнем случае спросим у хозяина автомобиля, почему он не исправил поломку), но во второй ситуации наша реакция будет противоположной: как человек умудрился сохранить свой синяк? Очевидно, что эти системы обладают принципиально разной динамикой. Из этого следует, что едва ли мы можем говорить о существовании единого регулятора.

На основе этих отличий Хайнц фон Ферстер выделяет два типа систем: тривиальные, описываемые понятными законами кибернетики, и нетривиальные, постоянно изменяющиеся и имеющие собственную, часто непостижимую динамику. Эту классификацию можно упростить, выделяя системы живые и неживые. И если неживые системы, как правило, поддаются анализу и целенаправленному влиянию, то живые системы со всей очевидностью обладают потенциально безграничным спектром вариантов поведения. Здесь возникает очередной справедливый вопрос: как мы вообще можем существовать в настолько изменчивом мире среди безграничного количества динамичных систем? Каким образом в мире создается порядок?

В поисках ответа мы вынуждены вернутся к кибернетике первого порядка и взять на вооружение ряд принципов, закладывающих основу системного моделирования. В качестве первого механизма, формирующего системную упорядоченность, возьмем соотношение части и целого – деление системы на составляющие элементы. Для поддержания достаточной упорядоченности система должна образовывать подсистемы. Если этого не происходит, количество взаимосвязей между элементами становится излишне большим, от их переплетений уровень сложности превышает оптимальную (а то и допустимую) норму, что сказывается на стабильности системы не самым удачным образом. Поэтому в бизнесе, если рассматривать организацию как систему, в некоторых случаях необходимо скорее не развивать, а блокировать излишнее общение и взаимодействие, что может быть камнем в огород наиболее рьяных поборников всестороннего внедрения корпоративной культуры.

Дополнительная сложность состоит в том, что каждая динамическая система склонна к внутренней дифференциации. В частности, в организации, если приводить примеры из бизнес-контекста, кроме заданных подсистем (совет директоров, отдел маркетинга, финансовый отдел и т.п.) может существовать неопределенное количество дополнительных подсистем (собаководы, спортсмены, женщины, любители женщин), которые могут взаимодействовать между собой самым неопределенным образом.

К счастью, чтобы заложить хоть какую-то стабильность в функционирование базовых подсистем, милостивый Господь создал границы и правила. Границы дают возможность отделиться от окружения и сформировать самобытность системы (будь то семья, компания или нация), в бизнесе их определение крайне полезно как для позиционирования, так и для внутрикорпоративного менеджмента. Правила, как можно предположить, определяют базовые формы функционирования системы и ее элементов. Но ни тут, ни там стабильности, как всегда, нет. Например, если слепой идет по дороге, ощупывая свой путь тростью, где проходит граница между ним и дорогой? Очевидно, что здесь элементы «слепой», «дорога» и «трость» образуют единую систему. Но как только слепой сядет перекусить, эта система рассыплется в прах. Что же касается правил, то в русской культуре найдется немало ответов, для чего они создаются.

Казалось бы, теперь главный вопрос – как удержать систему в нужном состоянии со всеми ее элементами, границами и правилами? Собственно, над этим вопросом и билась кибернетика первого порядка – как мы знаем, безрезультатно. Поэтому здесь уместно оставить концепцию гомеостаза, удержания системы в идиллическом состоянии, и обратиться к концепции самоорганизации систем. Здесь для нас важно, что в определенных состояниях система, отклоняясь от точки равновесия, может волею случая оказаться в принципиально новом состоянии, из которого возврат в предыдущее уже невозможен. Состояние, в котором минимальное воздействие может вести к кардинальным изменениям, называется точкой бифуркации. Другим важным аспектом является открытый Г. Хакеном феномен синергетики, описываемый наличием в видимой хаотичности и несвязанности отдельных элементов общей структуры, как если бы элементы имели возможность договориться на расстоянии. Примером такой синергии в социальном аспекте могут служить язык, культура, обычаи.