Планета любви - Ольга Соболевская

не менее, Вас обманывают, да и Вы себя обманываете… Только я скажу Вам правду.

Помню, когда он решил меня «полечить» и положил руки на голову:

— Какая хрень у Вас в голове про отношения… Что за бред. Это перед скорым климаксом.

Я резко смахнула руки:

— Вы в своем уме — своей женщине говорить такое???

— Люди не хотят слушать правду. Сколько говорил себе — надо молчать…

— НВ, шли бы Вы работать по призванию — черной ведьмой. И тогда на Ваше «У тебя проблемы, ты скоро умрешь» — Вам бы делали КЮ и несли бы деньги, почитая за гуру! Вас же с нормальными людьми нельзя выпускать общаться!

НВ обиженно замолкал, он хотел какой-то иной реакции…

А однажды, в те (уже редкие) моменты, когда мы обсуждали все на свете, я поделилась с ним идеей своего давнего проекта, который так и не претворила в жизнь, но сейчас бы так хотелось. НВ равнодушно смотрел на меня и молчал.

— Почему Вы молчите? Вы что, не верите, что у меня вообще что-то получится? Вы не верите в меня?

— Не верю. И ничего у Вас не получится.

Как-то, для некого задания по психологии, я попросила НВ назвать мои хорошие качества… Он долго отмораживался, потом процедил сквозь зубы: «Прекрасное чувство юмора»…

Наши встречи тоже изменились. Вечера мы проводили за «телевизором» — с телефона НВ смотрели выпуски «На ножах» и за едой и питьём критиковали чужую кухню.

В квартире царил легкий разгром… Я научилась не мусорить, но быт был не для меня. У НВ руки тоже были не «хозяйские». Еще в мае слетел кран в умывальнике, и мы месяцами включали воду в санузле огромным гаечным ключом, и это так раздражало НВ…

НВ стал меньше по количеству пить, но все чаще употреблял анашу и мухоморы …

Кстати, о мухоморах: по словам НВ — то было воистину магическое лекарство. Они собирались на маминой даче и сушились на кухне, потом, полюбовавшись яркими шляпками, НВ толок их в чудодейственный порошок. Итак, мухоморы помогали от высокого давления, они помогали как заснуть вечером (а с этим у НВ были большие проблемы), так и проснуться утром и чувствовать себя очень бодро. Со временем, правда, от них становилось нехорошо, и они ни в чем не помогали — хотя… не учитывалось и количество, и в то, чем это запивалось/закуривалось.

Вообще НВ был за «натуральные» продукты, и его нынешняя, не химозная, наркомания преподносилась как здоровый и правильный образ жизни.

В октябре его «вызвали» под Псков на знаменитый остров — на нем он лечился от «солей» водкой, феназепамом и православием. Позвали, ибо умерла хозяйка дома, где он жил. НВ посетовал, что он опять, как черный шаман, провожает других на смерть, и уехал на несколько дней. Вернулся воодушевлённый — вот какая она, настоящая простая и христианская жизнь:

— Там мало пьют, но все курят траву, даже батюшка!

— Батюшка — наркоман, это нормально для Вас? — спросила я. Хотя чего уж спрашивать…

Помню, я тогда прильнула к нему, у меня болел живот:

— Пожалейте меня, НВ.

— Ольга Викторовна, я уже нажалелся на острове, все этого от меня хотели… Устал изображать.

Все свои финансовые потребности я закрывала самостоятельно. Как-то НВ сделал резкое замечание про качество моего нижнего белья — и я пошла покупать новое белье сама, хотя выдвинула ультиматум, что он мне отдаст деньги с первой зарплаты.

Я все чаще чувствовала, что живу какой-то чужой, убивающей меня жизнью: жизнью, в которой нет меня.

Я тихонько вывезла большую часть своих вещей из квартиры НВ домой. Я его по-прежнему любила, очень любила, но я чувствовала, что вот-вот что-то окончательно произойдет, и мне нужно будет уйти… И на вопрос про Новый год, а тогда была середина октября, НВ ответил: «Конечно, с мамой на даче… Но рано говорить об этом».

Мы больше не говорили о «сверхъестественном», но именно в то время мне приснился странный сон, о котором я упоминала… как НВ учил меня справляться с темными сущностями, если я их повстречаю. Я не записала сон и ярко помнила его лишь после пробуждения. И запомнилось только чувство — нет, не страха, а муторного омерзения от проявления сущностей и осознание, что он, хоть и помогал мне — был такой же, как они..

27 октября, 7 месяцев знакомства, разрыв

НВ нашел на балконе старую шашлычницу, и у меня была такая, в детстве… И 27 октября, в очередной юбилей — 7 месяцев со дня знакомства, — мы решили сделать шашлыки. НВ неосторожно пообещал открыть бутылку портвейна 82 года рождения из своей коллекции — я настояла, чтобы он хоть чем-то пожертвовал ради меня… Я, по согласованию с любимым, купила мякоть ножки индейки: как и положено мякоти с ноги, она была срезана ошметками, а не ровными толстыми кусками.

НВ неважно себя чувствовал, был не в духе и раздражён. Он лежал на кровати с телефоном и явно не хотел веселиться, я же хотела праздника и была изрядно голодной. Я даже сама нанизала мясо на шампуры и все-таки попросила НВ пойти на кухню и включить шашлычницу.

Дальнейшее помню, как в замедленной съёмке… Первое — его недовольный крик с кухни:

— Ольга Викторовна!!!

Я уже ЗНАЛА, что будет какая-то серьезная претензия.

— Ольга Викторовна, что это за мясо? Что ЭТО за куски? Вы не способны даже мясо нормальное купить, просто купить мясо! — раздраженно выговаривал он, не слушая мои попытки объяснить, что мясо с ноги — всегда такое… Причитал, что со мной все не так, еще и это… Что ему лучше жить одному…

Он этим злым раздраженным монологом перечёркивал все — нашу близость, и этот праздник, и мою, такую ненужную теперь — любовь.

Я заплакала. Горько, навзрыд.

— Мне очень больно. Как же Вы так можете с живым человеком? — сквозь слезы, в отчаянии спросила я…

— Ольга Викторовна, не устраивайте здесь театр — Вы в свои сорок пять лет и с Вашим послужным списком давно уже ничего не чувствуете, перестаньте врать! — сквозь зубы процедил он.

Я посмотрела в глаза НВ. За стёклами очков они казались пустыми.

Я зашла в ванную и закрыла дверь. Посмотрела в зеркало. Распухшая, косметика размазана, новое красивое платье, купленное для него, было таким нелепым… Я знала, что он меня уничтожает. Он отказывал мне в праве чувствовать. И мне надо выбрать себя — и уйти. Невзирая на всю любовь. Иначе — меня не