Записки военного советника в Китае - Черепанов Александр Иванович

Ван Цзин-вэй, открывая заседание на второй день работы конгресса, сообщил, что Сунь Ят-сен занят неотложными делами и присутствовать не сможет. Председателем был избран Линь Сэнь.

В этот день конгресс заслушал доклад Тань Пин-шаня о деятельности ЦИК и доклады местных организаций. Затем состоялось троекратное чтение по параграфам проекта манифеста Гоминьдана. Слово взял появившийся в зале Сунь Ят-сен.

«Чтение доклада о работе комиссии закончено,— сказал он,— но прежде чем приступать к голосованию, я хочу откровенно заявить, что этот вопрос требует еще многих разъяснений. В манифесте изложены .принципы нашей партии, к ним нужно отнестись с большой серьезностью. Прежде всего необходимо выразить единодушное согласие с ними, и только после этого можно говорить о манифесте Гоминьдана в целом. Я знаю, что среди старых и новых членов партии многие не понимают наших принципов, и если они их не поймут и теперь, то в будущем неизбежны распри. Чтобы этого избежать, я хочу остановиться на этом вопросе подробнее.

Два года тому назад многие пекинские студенты, не понимавшие принципа народного благоденствия (социализма), увлеклись принципами коммунизма и начали вести коммунистическую пропаганду. Они были уверены, что коммунизм — это навое учение, а принципы Гоминьдана — старое. С другой стороны, многие гоминьдановцы старого поколения считают, что коммунизм — очень опасное учение, и поэтому ведут против него борьбу и не желают работать с коммунистами. Студенты, в свою очередь, отказываются работать с такими гомииьданов-цами. Молодые члены Гоминьдана сначала увлекались новизной, они сочувствовали русской революции и коммунизму как самому последнему типу социализма. Они даже ездили в Россию, чтобы учиться коммунизму, но русские товарищи разъясняли им, что в Китае нужно вначале бороться за национальную революцию, т. е. выступать за национальное освобождение страны, и что коммунистам нужно работать совместно с Гоминьданом.

Убедившись в справедливости этих доводов, молодые товарищи изменили свое отношение к Гоминьдану и решили войти в нашу партию для совместной работы, но старые наши кадры все еще боятся, что вошедшие в Гоминьдан коммунисты взорвут его изнутри. К моему удивлению, эти товарищи совсем не понимают принципа народного благоденствия, да и понять его не хотят.

Недавно я получил несколько телеграмм от гоминь-дановцев из стран Юго-Восточной Азии, в которых они спрашивают меня, не стала ли наша программа коммунистической. Если стала, то они грозят выйти из

Гоминьдана. Именно эти телеграммы заставили меня сегодня прийти на конгресс.

Почему они посылают нам подобные телеграммы? Потому что они живут за границей, читают иностранные газеты, обмануты иностранной пропагандой. Иностранцы, живущие в колониях, озлоблены против Советской России. Они боятся, что пример России нанесет им сокрушительный удар, и ведут против нее самую ожесточенную пропаганду. Наши соотечественники в колониях дышат злобной по отношению к Советской России атмосферой. Они не понимают происшедших там изменений и поэтому думают, что реорганизация Гоминьдана на принципах Коммунистической партии для нас —смерть. Шесть лет тому назад положение революционной России было очень тяжелым, но теперь парламенты Англии, Франции и Японии готовятся признать Советскую Россию. Очевидно, Советское правительство не тигр и людей не ест. Все страны теперь не боятся Советской России, почему же мы должны ее бояться? Нели бы наша партия восприняла принципы коммунистов, это было бы неплохо, но принципы Гоминьдана для Китая больше подходят, чем принципы Российской Коммунистической партии. Наши принципы вмещают в себя идеи социализма, коллективизма и коммунизма. Старым членам 1 о-миньдана нечего бояться принципов русского коммунизма.

Я надеюсь, что члены Гоминьдана поймут, что между нашими принципами и принципами коммунизма нет большой разницы, не станут предаваться пустым страхам, а будут упорно работать на пользу партии и родины».

Закончив под громкие аплодисменты свою речь, Сунь Ят-сен заявил, что за поздним временем голосование манифеста откладывается до следующего дня, и закрыл заседание. ...... >-*

В повестке третьего дня работы конгресса были следующие вопросы: 1) об уставе партии (докладчик Сунь Фо); избрание комиссии для разработки устава;

2) о партийной дисциплине (докладчик Ху Хань-минь);

3) о военном положении и о таможне (докладчик Ван Цзин-вэй).

Эти вопросы повестки активного обсуждения не вызвали.

На четвертый день заседание конгресса открылось с опозданием. Ван Цзин-вэй сообщил, что Сунь Ят-сен присутствовать не сможет. Председателем был избран Ху Хань-минь.

Конгресс заслушал доклад о пропаганде и прессе.

К концу доклада в зале появился Сунь Ят-сен. Он был явно чем-то встревожен, едва отвечал на приветствия делегатов. Заняв председательское место, Сунь Ят-сен по окончании доклада предложил избрать комиссию для разработки плана пропаганды и организации прессы. На этом утреннее заседание закрылось.

23 января днем, когда проект манифеста Гоминьдана должен был быть представлен конгрессу для утверждения, Сунь Ят-сен под давлением своих правых советников решил его изъять и заменить программой, написанной им для национального правительства. Эта программа совершенно не затрагивала современного политического положения в Китае, не указывала никаких конкретных путей борьбы и содержала ряд явно утопических идей. Существует следующая интересная запись М. М. Бородина об этом критическом моменте в работе конгресса Гоминьдана.

«23 января днем Сунь Ят-сен прислал нарочного с просьбой лриехать к нему. Он встретил меня в секретариате конгресса. Первый его вопрос был таков: не лучше ли изъять манифест Гоминьдана и вместо него представить программу, написанную им для национального правительства, которое будет сформировано на конгрессе. Против этой программы правые ничего не имели бы; наоборот, они бы ее приветствовали как самое лучшее средство избавиться от тех проклятых вопросов, которые выдвигались в проекте манифеста Гоминьдана. В программе провозглашалось намерение правительства удовлетворить четыре главные потребности народа: в пище, одежде, жилье и транспортных средствах. В программе нет ни слова о том, что такое „народ”, интересы которого собирается защищать правительство, какими путями можно этого всего добиться, какие должны быть созданы условия в Китае для осуществления этой утопии. Поэтому программа, конечно, с радостью была бы принята мелкобуржуазными гоминьдановцамн как В самом Китае, так и за границей, где обуржуазившиеся гоминьдановцы сейчас живут в страхе, что партия выскажется против империализма и этим повлечет за собой их изгнание из Юго-Восточной Азии.

Возникает вопрос: почему они попросту не выходят из Гоминьдана, чтобы хоть не мешать национально-освободительной борьбе? Нет, говорят они, как можно выйти из Гоминьдана, в котором они числятся по 20 лет. Это было бы нарушением „почитания предков”. На деле под этим „почитанием предков” кроются определенные корыстные цели. Дело в том, что всевозможные пройдохи, политические дельцы, прикрываясь именем Гоминьдана, собирают среди живущих за границей китайцев огромные средства для „борьбы за независимость”. В одной Канаде 10 тыс. китайцев, главным образом рабочих, поддерживают Гоминьдан. На самом деле в Китай на нужды революционной борьбы попадает очень малая доля этих средств. Все доходы Гоминьдана оказываются в карманах пройдох. Покуда можно обирать китайцев за границей, ничем1 не рискуя, т. е. покуда Гоминьдан увлекается всякими утопиями, не представляющими никакой опасности для империалистов (а стало быть, последние ничего не имеют против Гоминьдана), эти пройдохи очень довольны. Но с того дня, когда Гоминьдан в своей платформе ясно и определенно скажет, что он будет вести борьбу за национальную независимость Китая, неизбежно наступит конец легкой наживе гоминьдановских авантюристов за границей.

Таким образом, понятно, почему заграничные гоминьдановцы, не массы, а их руководители, приехавшие на конгресс — чиновники, а также торговцы, помещики, ухватились за изложенную правительственную программу. Они сделали все от них зависящее, чтобы склонить Сунь Ят-сена отказаться от проекта манифеста и заменить его этой программой. Они собирались каждый вечер на совещание. Забегали к Сунь Ят-сену с черного хода, стараясь его устрашить катастрофическими последствиями принятия манифеста. Их друзья из-за границы посылали в адрес Сунь Ят-сена телеграммы с выражением опасений, что Гоминьдан попал в руки большевиков, и т. д. Они даже успели произвести замешательство в рядах левых гомнньдановцев, испугавшихся раскола. Это замешательство уже стоило важного пункта манифеста, в котором говорится о земельном фонде, слагающемся из земель крупных землевладельцев и т. д. Это была уступка правым в интересах формального единства. Довольные своим успехом в земельном вопросе, правые „работали” не покладая рук, чтобы похоронить весь проект манифеста.