Рассказы из правого ботинка (сборник) - Александр Рудазов

– Ры-гы!

– Ну ты бы поддался, что ли… Он же слабей тебя!

– Бра-а…

Ревизор бросил быстрый взгляд в сторону Эдуарда Степановича. Главбез спокойно прихлебывал из чашечки с цветочками, явно считая, что все в полном порядке.

А если что-то и не в порядке, то это временное явление.

– Профессор, может, перейдем к делу? – жалобно попросил Мочальников, когда ему налили четвертую чашку.

– Давайте, – неожиданно согласился Гадюкин, вставая из-за стола. – Вот, батенька, сейчас я вам покажу свои коллекции!.. Идемте!

– Может, что-нибудь более… ну, значительное?..

– Вот, пожалуйте! – совершенно не слушая, открыл просторный шифоньер профессор. – Смотрите, это моя коллекция головных уборов! Мне их отовсюду привозят, все дарят! Вот, смотрите, какое сомбреро! Из Мексики! А вот этот беретик – из Франции! А вот это из Штатов – ковбойская шляпа! Турецкий тюрбан! Английский цилиндр!

– Профессор…

– Но вот это – самое мое любимое! – умиленно прищурился Гадюкин. – Смотрите, батенька, какая кепочка! Правда, замечательная кепочка?

– Да, замечательная, но…

– Давайте теперь другую коллекцию посмотрим! – открыл соседний шифоньер профессор. – Тут у меня маски! Смотрите, сколько! Их мне тоже отовсюду привозят! Гляньте – тут и японские, и китайские, и из Сингапура! Вот эту страшную мне коллега из Индонезии подарил! У, какая рожа! Вам нравится, батенька?

– Очень, но…

– Да-да, вы правы, не будем терять времени, посмотрим другую коллекцию! – перебежал к другому шифоньеру Гадюкин. – Здесь у меня… мозги!

Мочальников, до сего момента еще сохранявший стоическое выражение лица, почувствовал, как выпитый чай пытается выбраться наружу. Шифоньер оказался морозильной камерой, облицованной красным деревом. На полочках исходят морозным паром контейнеры, заполненные зеленоватой жидкостью.

И в каждом контейнере плавает человеческий мозг.

– Профессор, они что – настоящие? – недоверчиво спросил Мочальников.

– Само собой, батенька, – добродушно посмотрел на него Гадюкин. – Каждый своими руками вынимал… Между прочим, все потенциально живые – каждый можно разморозить и… ну, чего-нибудь с ним сделать.

– И что это за люди… были?.. – с трудом выговорил ревизор.

– Да всякие… Вот этот – коллега один, из-за границы… Вот этот – мой предыдущий ассистент… Вот этот гладенький, почти без извилин – наш предыдущий директор… у нас в НИИ раньше тоже директор был, как у всех. А вот этот – настоящая жемчужина коллекции! Самый настоящий серийный убийца! Маньяк-убийца! Кучу людей прирезал!

– А где вы его взяли?!

– Да был один случай… – отвел глаза Гадюкин. – Помните Снегохода?

– Того, что зимой на женщин охотился? Конечно, помню… так это что, он?!! Вы уверены?!

– Ну что ж я, батенька, дурной какой? Конечно, уверен! Своими руками аутопсию делал… кстати, если хотите, тело тоже можно посмотреть. Оно внизу, в хранилище.

Мочальников почувствовал, что ему снова становится нехорошо. Седенький профессор, ласково поглаживающий замороженный мозг серийного убийцы… да, выглядит это жутковато.

– И что вы собираетесь с ним делать?

– Пока не решил, – равнодушно вернул мозг Снегохода на полочку Гадюкин. – Подумываю пересадить в какое-нибудь животное… только с выбором затрудняюсь. Очень уж, знаете ли, у хомо сапиенса мозг крупный – аж полтора килограмма! Из всех сухопутных животных больше только у слона… Но не в слона же мне его пересаживать, верно? К тому же у слона черепная коробка в три раза больше человеческой – там болтаться будет… А жаль – интересный был бы опыт! Пересадить человеческий мозг медведю или, скажем, тигру…

– Профессор, вы что…

– Шутка! – захлопал в ладоши Гадюкин. – Шутка, батенька!

Правда, глаза у него остались убийственно серьезными.

– Ладно, пойдемте, покажу вам свое хозяйство, – наконец сжалился профессор. – Вот, смотрите, здесь у меня прозекторская… здесь химлаборатория… здесь конструкторский цех… здесь мой личный синхрофазотрон… тут я выращиваю нанокристаллы… а вот тут у меня Лелик!

Мочальников снова почувствовал, что ему как-то не по себе. Горбатый великан, скрючившийся в три погибели за шахматным столиком, что-то пробухтел, но не шевельнулся. Не двинулся с места и его оппонент – лишь приветственно взмахнул манипулятором.

– Профессор, это кто… что?.. – спросил ревизор, не отрывая взгляда от прозрачного ящичка, в котором бултыхался комок студенистого геля.

– А это, батенька, мое последнее творение – Альберт, – ухмыльнулся Гадюкин. – Он – искусственный мозг!

– И… зачем он нужен?..

– Ну, практического значения пока что не имеет, – согласился профессор. – Мы пока не придумали, к чему его можно пристроить. Он, знаете ли, был создан в качестве этакого «слова престижа»… Сам президент заказец подкинул – утереть нос американским вра… друзьям.

– И что – утерли?

– Даже немного слишком сильно, – противно хихикнул Гадюкин. – Ну что, Альберт, опять проигрываешь?

– Проигрываю, профессор, – грустно ответил студень в ящике.

– Лелика у нас еще никто не обыгрывал, – заговорщицки наклонился к ревизору Гадюкин. – Хотите попробовать?

Мочальников скорчил страдальческую гримасу. Профессор снова противно хихикнул.

– Ладно, давайте пойдем смотреть наши проекты…

Да, НИИ «Пандора» не может пожаловаться на тесноту. Помещений хватает, а вот сотрудников оказалось маловато. Судя по всему, людей сюда отбирают тщательнее, чем в Звездный Городок.

– Тэк-с, тэк-с, с чего бы нам начать?.. – задал риторический вопрос Гадюкин, входя в обширную лабораторию. – О! Вот это очень интересно! Проект «Титан»!

В самом центре возвышается огромный прозрачный контейнер, заполненный бледно-желтой пузырящей жидкостью. От него отходят десятки шлангов и проводов, вокруг мерцают голоэкраны, за пультом восседает худощавый старик в белом халате.

А в контейнере плавает обнаженный мужчина – рослый, мускулистый, обритый наголо, сплошь усеянный сизыми шрамами.

– Позвольте представить вам Георгия Павловича Ефремова! – махнул рукой Гадюкин.

– Здравствуйте, Георгий Павлович, – кивнул старику за пультом Мочальников.

– Нет-нет, батенька, вы не поняли, – замахал руками Гадюкин. – Это – профессор Снергиенко, наш ведущий генетик. Добрый день, Владимир Васильевич.

– Добрый день, Аристарх Митрофанович, – кивнул Снергиенко.

– А Ефремов – тот, что в репликаторе… – погладил гладкую поверхность Гадюкин. – Майор Ефремов! Лет двадцать назад был лучшим нашим суперагентом – русский Джеймс Бонд, если хотите… Правда, сейчас ему уже под шестьдесят, так что в последние годы у него было не так много заданий… Очень храбрый человек – риск эксперимента чрезвычайно высок, шансы на успех всего несколько процентов, но он все равно вызвался добровольцем!