Социализм и равенство - Георгий Шахназаров

Рабочему классу России не нужен был такой союз, как нынешний Французский Союз, такое содружество наций, как Британское содружество. Ему нужен был союз свободный, союз добровольный, ибо без свободы самоопределения невозможны отношения взаимного уважения, искренней дружбы и братской привязанности, отношения равенства.

Русский пролетариат, равно как пролетариат национальных окраин, был кровно заинтересован в том, чтобы все народы бывшей империи пошли по социалистическому пути развития, чтобы новое, социалистическое государство обладало обширной территорией и многочисленным населением. От этого во многом зависела его дальнейшая судьба, его способность сопротивляться империалистической агрессии, размах и быстрота социалистических преобразований. Но путь к этому был один — через право наций на самоопределение, через образование самостоятельных национальных государств.

«Мы не сторонники мелких государств, — писал В. И. Ленин в статье «Украина». — Мы за теснейший союз рабочих всех стран против капиталистов и «своих» и всех вообще стран. Но именно для того, чтобы этот союз был добровольным, русский рабочий, не доверяя ни в чем и ни на минуту ни буржуазии русской, ни буржуазии украинской, стоит сейчас за право отделения украинцев, не навязывая им своей дружбы, а завоевывая ее отношением как к равному, как к союзнику и брату в борьбе за социализм»[5].

Помогая рабочему классу Украины, Закавказья, Средней Азии взять в свои руки власть й отразить натиск империалистических интервентов, русский пролетариат тем самым не только выполнил свой интернациональный долг, но и заложил реальные основы добровольного союза свободных народов, который был окончательно оформлен в 1922 г. образованием СССР.

Проблема национального равноправия решается при социализме в основном тем же путем, что и проблема социального равноправия. Прежде всего социалистическое государство провозглашает равноправие граждан всех рас и национальностей и гарантирует это право силой государственного принуждения, жестоко карая всякие попытки дискриминации по национальным мотивам. Сравните это с положением в США, где, невзирая на конституцию и ряд других законов, признающих равноправие негров, царит неприкрытый расизм в самых разнообразных формах: от сегрегации (отделение, изолирование цветного населения) до линчевания. Буржуазное государство, способное упрятать в тюрьму и подвергать преследованиям десятки тысяч людей, обвиняемых в нарушении антирабочих законов, оказывается не в состоянии гарантировать право негров на образование. В 1957 г. весь мир несколько месяцев с волнением следил за «драматической борьбой» (по выражению буржуазной прессы), которая развернулась с расистами из городка Литтл-Рок, не допускавших в школу негритянскую девушку.

С первых лет существования Советского государства закон встал на защиту равных прав граждан всех национальностей, как политических, так и социальных. И не только закон. Была проделана грандиозная по своим масштабам пропагандистская работа, имеющая целью искоренение всякого рода националистических предрассудков, воспитание широких трудящихся масс в духе пролетарского интернационализма.

Но одна пропаганда, разумеется,, не могла двинуть вперед дело равноправия — предстояло устранить экокомические причины национального неравенства, поднять отсталые нации до уровня передовых. И это в России, где были народы, еще не перешедшие к оседлому образу жизни; народы, жившие в условиях родового строя; народы, не имевшие не только письменности, но и представления о том, что это такое.

Прежде чем воспитывать людей, принадлежавших к отсталым нациям, политически, прививать им чувство гражданского достоинства, сознание их равноправного положения в обществе, следовало обучить их элементарной грамоте.

Это была тяжелая работа. Недоставало материальных средств для обучения в школе. Трудно было посадить за букварь, например, пожилого кочевника и убедить его прислать в школу своих детей. Далеко не каждый крестьянин, в центре или на окраинах, сознавал, что образование необходимо его детям, как воздух, как хлеб. Земля, которая худо ли, хорошо ли, но с детства была его кормилицей, нуждается в непрестанных заботах и требует рабочих рук. И вдруг его детей хочет «отобрать» школа, а затем, бог знает, захотят ли они, ученые, копаться в земле, не потянет ли их в город «выбиваться в люди».

Враги революции отлично понимали, что возросшая культура вообще и национальная культура в частности станет мощной политической силой, которая объединит на равно высоком уровне многочисленные народы Советской страны, сплотит их в братскую семью и сделает социалистическое государство непобедимым. Оказавшись бессильными одолеть революцию оружием, они надеялись, что она задохнется в бесплодной борьбе с отсталостью, косностью, невежеством, суевериями, националистическими предрассудками, со всем тем, что из поколения в поколение внушалось трудящемуся человеку, чтобы держать его в. темноте и покорности.

Но на стороне революции были силы, способные преодолеть все эти преграды и на протяжении жизни одного-двух поколений перевернуть весь темный быт прошлого. Сама революция, в которую были втянуты широкие массы народа, стала первой школой политического воспитания. Пройдя ее, многие представители угнетенных наций усвоили суть пролетарского интернационализма, осознали свои права и понесли это сознание в гущу своего народа.

Другой такой силой стало развернувшееся на основе общественной социалистической собственности мощное развитие народного хозяйства. Промышленность — вот вторая школа, в которой отсталые народы проходили курс политграмоты. Там, где начиналась разработка природных богатств, возникали корпуса заводов и фабрик, прокладывались железные дороги, — рос национальный рабочий класс, приобщались к технической культуре XX в. народы, многие представители которых еще недавно принимали паровоз за дьявольское наваждение.

Участвуя в строительстве, люди разных наций и народов передавали друг другу свой опыт и свои знания, узнавали особенности национальной культуры своих товарищей, учились уважать их, в подлинном смысле слова учились равноправию и общему языку.

Невольно приходит на ум библейская легенда о Вавилонской башне. Люди из разных стран, собравшиеся ее строить, первоначально пользовались одним общим «божьим» языком. Потом бог, разгневавшись на них, лишил их этого языка; строители перестали понимать друг друга, затея была обречена на неудачу.

На стройках социализма бог не присутствовал и никто не рассчитывал на его помощь. Но люди научились понимать друг друга, и найденный ими общий язык не был языком бога, а был языком совместного свободного труда.