Не читайте черную тетрадь! - Эдуард Веркин

– Кто батарейки выбирал? – спросила я.

– Батарейки нормальные! – Теперь запалил зажигалку Жук. – С батарейками все тип-топ, я специально каждую проверил. Тут не в батарейках дело... Видите, тут вообще свет пропал. Везде пропал. Это территория тьмы...

Зажигалка погасла. Темнота была плотная, я первый раз поняла, что значит пощупать темноту. Ее и в самом деле можно было пощупать. Как вата. Густая темнота похожа на вату.

– Что будем делать? – спросила я. – Ждать Крысолова?

– Никакой паники. – Дэн зажег маленький огонек. – Я помню дорогу. Два поворота налево, один направо... Мы выйдем.

Мне казалось, что повороты распределялись несколько не так, но я не стала спорить.

– Погодите, – позвал Дэн. – А вы помните, откуда мы пришли?

– Отлично! – задергался Жук. – Отлично! Правда, я лично не помню.

Я тоже не помнила, откуда мы пришли. В темноте направление теряется мгновенно. В темноте я заблуждаюсь в собственной квартире. И стукаюсь лбом о каждый косяк. Тут можно стукнуться лбом о что-нибудь другое. А можно напороться на что-нибудь. На штырь.

– Мы разворачивались или нет? – спросил Дэн. – Валя, ты разворачивалась?

– Не помню, – призналась я. – Может, и разворачивалась...

Зажигалка Дэна опять погасла, и Жук запалил свою.

– Я тоже не помню, – сказал он. – Мне кажется, нам не надо двигаться с места. Надо ждать. Или... Или у меня есть бензин. Можно сделать факелы. Как в «Рэмбо»...

– Что это нам даст? – Я старалась покрепче держаться за Дэна и Жука.

– А знаете, я видел фильм, – захихикал Жук. – Там вот так тоже свет выключился, а когда он назад зажегся, то один из парней превратился уже в демона...

– Погоди. – Дэн потряс Жука. – У тебя нормальная зажигалка ведь есть? Не пластиковая?

– Точно! – Жук порылся в карманах. – Точно ведь. «Зиппо», у папаши свистнул, специально для такого случая.

Жук чиркнул колесиком. Искры. Жук крутанул еще. Снова искры.

– Не зажигается. Сейчас по-другому сделаю.

Почувствовалась возня. Запахло бензином.

– Разойдитесь немного, – попросил Жук.

Я отступила на шаг вправо. Жук снова чиркнул колесиком. Бензин вспыхнул.

Светлее не стало. Только страшнее стало. Мы стояли около маленького горящего озерца, а вокруг был мрак. И от огня этот мрак делался еще непроницаемее, уплотнялся. Он запускал в светлое пространство длинные щупальца темноты.

– Ну и что? – сказала я. – Так еще хуже.

– Как знаете. – Жук затоптал огонь.

Перед глазами плыли синие бензиновые круги. Я проморгалась и снова принялась рассматривать темноту. Жук зажег свою «Зиппо».

– Вам ничего не показалось? – спросил Дэн. – Ничего не видели?

– Кроме ваших глупых рож, ничего, – сказала я. – А что?

– Да так... – уклонился от ответа Дэн, но я-то почувствовала, как он снова вытянул свой ножик.

– Может, еще зажечь? – Жук снова забулькал своим бензином. – А то...

И тут загорелся свет. Так же, без всякого перехода – раз – и уже светло.

– Да будет свет-два, – съехидничал Жук. – Крысолов плохо видит в темноте.

Все вроде бы было в порядке. Я уж хотела вздохнуть спокойно, но тут Жук ткнул своим самострелом вдоль правой стены и сказал:

– А мне кажется, тут никакого поворота не было. И вот этой стрелки тоже.

Дэн посмотрел на меня. Я не помнила, был ли тут поворот и была ли тут стрелка.

– Мультик про Минотавра помните? – зашептал Жук. – Они там отвернутся, а стена и исчезнет... А Минотавр как прыгнет...

– Туда не пойдем, – сказал Дэн. – Пойдем прямо.

Метров через двадцать ситуация повторилась, и свет снова погас. И снова Жук поджег «Зиппо».

– Опять коридоры меняет, – сказал он. – Сейчас я ему...

Жук забулькал своим бензином, и я решила, что он собирается снова зажечь свет, но Жук придумал другое. Мы не успели его остановить. Он чиркнул колесиком отцовской зажигалки, и, когда бензин вспыхнул, я увидела, что огонь горит на конце длинной, обмотанной ватой стрелы. И увидела злорадную улыбку Жука.

– Не надо... – Но Дэн не успел его остановить.

Жук нажал на курок. Стрела рванулась вдоль стены. А потом случилось вот что – стрела погасла, как провалилась куда-то. Исчезла на половине пути, растворилась во тьме. Сначала была тишина.

А потом стены завизжали».

Седьмой вечер

– Я тоже арбалет однажды сделал, – сообщил Корзун. – Одному парню ухо прострелил, у меня сразу отобрали. Хорошая была машина, с тридцати шагов... Что это? Опять звонят... Каждый день звонить принялись...

– Звон отгоняет нечистую силу, – заметил Малина. – Раньше, если в деревне упырь появлялся, его звоном отваживали.

– А я сказку читал, – сказал Борев, – про то, как в одной деревне появился вампир. И давай людишек чикать. Что ни день – то труп. А они давай в колокола по ночам звонить, чтобы отпугнуть. Но не помогает – сколько ни звонят, а трупы все равно появляются. Так и шло. И два человека всего осталось – звонарь и его напарник. И вот в последнюю ночь напарник все равно полез на колокольню звонить. Звонит и звонит, а потом и видит – стоит под колокольней звонарь, вверх смотрит и губы утирает.

– А почему же он звона не испугался? – спросил Корзун.

– Он же звонарь был, – ответил Борев. – Глухой, как полено. Как эта девчонка. Для него все эти звоны – звони не звони, все равно ничего не слышит.

– Ну и что, сожрал он своего напарника? – поинтересовался Малина.

– Сожрал, – вздохнул Борев.

На колокольне звонили и звонили.

– А я вот один ужастик видел, – подал голос Малина. – Страшный, до жути. Так там весь страх наводится вообще очень просто – там через равные промежутки времени слышится удар колокола. Сначала ничего, а потом страшнее, страшнее и в конце уже вообще ужас какой-то...

Звон стал громче. Бореву начало казаться, что этот звон вызывает в его голове мелкие болезненные вздрагивания.

– А почему они назад не вернулись? – спросил Борев, чтобы отвлечься от головных болей. – К двери? Подождали бы там. Два дня не так уж и долго...

Новенький ничего не ответил.

– Тут вот еще что. – Борев цокнул языком. – Эта девчонка все описывает так спокойно, будто это не с ней все происходило.

– Балда, – возразил Корзун. – Она ведь все потом уже записала, когда уже все кончилось. А если бы она все прямо так описывала, как чувствовала, то тут бы один вопль был. Рев, как в тех коридорах. Правильно я говорю?

Новенький пожал плечами. Он лежал в своем гамаке, положив тетрадь на лицо, отчего лица не было видно, одно черное пятно. Казалось, что тетрадь облепила его голову своими лапами.