Великолепный век - Пола Льюис

— Что ты сказала Брайану? — спросил он. — Знает ли мальчишка что-нибудь о своем настоящем отце? Или он вырос, думая, что твой муж был его отцом?

Глория окинула Джефа пристальным взглядом.

— Я никогда не обманывала Брайана. Сказала ему то, что, по моему мнению, маленькому мальчику следовало знать.

— Как это было?

Не хотелось повторять то, что она рассказала Брайану о сильной любви, которую испытывала к его отцу. Признание факта ее эмоциональной привязанности к Джефу только усложнило бы ситуацию. Выход нужно выбирать со смыслом и логикой.

— Я рассказала, что очень часто отношения между людьми не складываются и что его отец, так получилось, исчез из наших жизней.

Джеф резко поставил свою чашку на блюдце, но нежный фарфор не разбился.

— Ты говорила ему, что у меня не было выбора? Что я даже не знал о его существовании?

Что ему сказать?

Она хотела сразу поговорить с ним, понимая, что отец имеет право узнать о своем чаде, и надеясь, что если будет ребенок…

Глория почти с ненавистью смотрела на красивое лицо Джефа, вспоминая разговор с его тетей. Та очевидно, никогда не рассказывала племяннику об этой встрече.

Он не заслуживает того, чтобы знать о ней, подумала Глория, когда вспомнила, как униженно тогда чувствовала себя. В тот ужасный день девушка вбежала в дверь квартиры дяди Джефа, чуть не сбив с ног элегантную блондинку лет около сорока, одетую с головы до ног в модную одежду. Незнакомка посмотрела на посетительницу свысока холодными голубыми глазами.

— Что вы хотите? — подозрительно спросила хозяйка со слабым североамериканским акцентом.

— Вы — тетя Джефа, — догадалась Глория, нервно облизывая губы.

Лукавые выщипанные брови удивленно взметнулись вверх.

— А кто вы такая? — поинтересовалась тетушка.

— Я — Глория. А где Джеф? — спросила девушка, и, вероятно, в ее вопросе прозвучало отчаяние.

— Боюсь, его здесь нет.

Женщина вопросительно вгляделась в бледное лицо Глории, в красные от слез глаза и рассмеялась.

— О боже мой, еще одна! — Она покачала головой, словно демонстрируя светло-пепельные волосы, рассыпавшиеся по плечам. — Куда бы он ни шел, маленькие девочки бегают за ним. — Вероятно, женщина увидела беспомощную улыбку на лице гостьи. — Позволь дать тебе один совет, Глория, не так ли? Сделай одолжение, забудь его.

Но Глория добивалась своего.

— Он оставил адрес?

Морщинка недовольства пересекла лоб тетки.

— Ты не понимаешь, моя дорогая? — вежливо спросила она. — Племянник ведь женится.

После этих слов Глория уже не могла уговаривать себя, что Брук не важна для Джефа. Все стало ясно. Рыдая, она выбежала на улицу и села на лавочку. Слезам, казалось, не будет конца, но когда все же успокоилась, решение пришло быстро. Глория положила руку на плоский живот и безмолвно пообещала ребенку, что он не будет покинут, как когда-то она своей матерью.

Я защищу тебя, что бы ни случилось, я защищу тебя.

Комнату она нашла легко, правда, очень тесную, но это не имело значения. Работа в качестве помощника бухгалтера, которую ей вскоре предложили, тоже вполне устраивала. Так судьба свела ее с Джоном, тихим, добрым, не уверенным в себе и тяжело больным человеком. Джон был ее боссом. Годы забот о матери-инвалиде помешали ему жениться, и сейчас, когда мать умерла, он остался совершенно один. Рядом с его горестями собственное положение Глории уже не казалось столь удручающим. Болезнь Джона не оставляла ему шансов. Тем упорнее убеждал он принять его предложение, гарантирующее безбедное существование ей и ее ребенку. И девушка согласилась выйти за него замуж.

Глория очнулась от воспоминаний и поймала себя на том, что пристально всматривается в равнодушное лицо Джефа, словно ища подтверждения, нужна ли ему теперь эта история.

— Скажи, чего ты хочешь? — спросила она.

Джеф, казалось, ждал этого вопроса.

— Я хочу как можно чаще видеть Брайана, узнать его получше.

Глория вздохнула, потому что ожидала большего.

— И как долго?

— Пока я в Англии — несколько месяцев.

— А потом?

Он поднялся из-за стола.

— Это вопрос, на который я не могу сейчас ответить.

— Хорошо, когда бы ты хотел видеть его? И где? Могу ли я присутствовать при ваших встречах?

Неприятно спрашивать об этом, но она должна знать.

— Когда позволишь, но только без тебя. Ты, Глория, все еще слишком удручена, чтобы составить нам хорошую компанию.

Женщина нахмурила брови.

— Не знаю, что мне сказать Брайану о тебе.

— Не говори пока ничего. Пусть он узнает меня и доверится мне. И не забывай, что сын может о чем-то догадываться. — Джеф увидел ее лицо. — Да, догадываться. Дети гораздо понятливее, чем мы думаем.

— Возможно, ты прав.

Джеф оплатил счет, и они покинули ресторан.

Открыв входную дверь в ее дом, Джеф пропустил Глорию вперед. При этом оказался столь близко, что женщина не могла не чувствовать тепло, исходившее от большого тела. Он, должно быть, заметил напряженность, так как не мог удержаться от замечания.

— Соблазнительно, не так ли, Глория? — Его голос понизился. — Ты тоже чувствуешь это. Мы одни, постель — наверху, и ничто не может остановить нас, чтобы прилечь. Возможно, это избавит нас от плохих взаимоотношений. Что скажешь?

Закрыв входную дверь, он подтолкнул хозяйку в гостиную, и она как сомнамбула подчинилась приказанию, хотя знала, что за этим последует. Нужно было сказать ему «нет», но слова застыли на губах. Глория стояла в собственном доме, как незнакомка, пока Джеф включал лампы, и пристально смотрела на него. Ее рот был сухим, как пергамент, а сердце билось так сильно, что, казалось, слышен каждый удар.

Глаза Джефа были темны как ночь, и легкая улыбка заиграла в уголках рта, когда он подошел, оставляя только дюйм пространства между ними.

Джеф поднял руку, прикоснулся к ее лицу, затем глубоко вздохнул и кончиками пальцев тронул шею, плечо и, наконец, грудь женщины.

Услышав томный вздох, он улыбнулся и, все еще дразня сосок одной рукой, другой обвил женскую талию.

Рассудок должен был бы предостеречь Глорию, но его заглушило желание, которое пробудил мужчина.

Она позволила нежно опустить себя на персидский ковер и снова вздохнула.

— Я знаю, — сказал он. — Я все знаю.

Глория закрыла глаза. Голос искусителя звучал странно, так странно, что она не хотела слышать его, боясь, что он разрушит предательски сильное желание, которое держало ее тело в своей власти.

Джеф уже расстегивал черное шелковое платье.

— Ты специально оделась так, зная, что мне захочется снять его? — пробормотал он бархатным голосом.